17.04.2017 | Татьяна Становая

Перегрузка: российско-американские отношения над пропастью новой конфронтации

11-12 апреля состоялся первый визит госсекретаря США Рекса Тиллерсона в Москву. Визиту предшествовало обострение российско-американских отношений из-за химической атаки в Сирии, после чего переговоры оказались на грани срыва. До последнего момента также было не ясно, примет ли Тиллерсона Владимир Путин. В итоге встреча с президентом России все же состоялась, однако общие итоги подтверждают заметное ухудшение двусторонних отношений, что констатировали обе стороны.

Сразу после избрания Дональда Трампа отношения США и России находились в высшей степени неопределённости: Москва надеялась на прорыв и возможность прагматично договориться с Вашингтоном о выходе из кризиса, согласовании «большой сделки», о которой говорил сам Трамп во время его избирательной кампании. Новый хозяин Белого дома был не против «поладить» с Владимиром Путиным, однако ни конкретных идей, которые могли бы лечь в основу новых отношений, ни базовых принципов, от которых можно было бы оттолкнуться, наработано так и не было. А сильное влияние антироссийского фактора во внутренней политике США заставило и Трампа, и членов его команды всячески дистанцироваться от России и доказывать способность и готовность говорить с Путиным жестко.

Как до, так и после смены президента США повестка российско-американских отношений отличалась полной пустотой. В этих условиях Кремль рассчитывал на личную встречу Путина и Трампа (видимо, делая ставку на то, что «личная дипломатия» позволит сформировать повестку), однако американская сторона не только не торопится встречаться, но и, кажется, видела в такой встрече скорее набор проблем, чем возможностей. До сих пор, например, так и нет ясности, действительно ли состоится ли встреча президентов двух стран на июльском саммите G20. В такой ситуации визит Тиллерсона изначально казался рутинным, дежурным мероприятием, в рамках которого стороны могли бы набросать примерные тезисы для двусторонней встречи Путина и Трампа в Гамбурге.

Но химическая атака в Сирии полностью изменила контекст визита. Обострение сирийского кризиса привело к нескольким критично значимым изменениям в мировой политике и линии США. Во-первых, это подтолкнуло США к тому, чтобы занять более определённую позицию в отношении Башара Асада. До химической атаки Белый дом откровенно тонул в непонимании того, какую линию проводить. С одной стороны, была позиция Трампа, выраженная в желании отказаться от статуса «мирового жандарма» (но одновременно с этим разгромить ИГИЛ, что несовместимо), нормализовать отношения с Россией. С другой стороны, полная неготовность обеих сторон к практическому взаимодействию по Сирии, давление на Трампа и его окружение со стороны американского истеблишмента и СМИ из-за связей с Москвой, сильнейшая обеспокоенность партнеров в НАТО и ЕС делали позицию США «подвешенной». Химическая атака в Сирии дала Трампу возможность определиться и занять более естественную для США позицию, вызывающую понимание внутри страны и на Западе в целом.

Трамп сумел вернуть себе более комфортное положение, а неопределённость сменилась совершенно однозначной позицией – осуждение действий режима Башара Асада, отказ от взаимодействия с ним, силовой ответ на его «преступления» и возвращение в регион в качестве одного из ключевых игроков.

Во-вторых, обострение сирийского кризиса и жесткая реакция США привели к восстановлению геополитического понятия «Запад»: действия Вашингтона, как и его позицию в отношении Асада, поддержали все ключевые страны Европы, а также Турция.

В этом смысле знаковым стал саммит министров иностранных дел G7 в Италии, где впервые за долгое время был на практическом уровне поднят вопрос о введении новых санкций против России за поддержку режима Асада. Тиллерсон, который сразу после Италии направился в Москву, нашел для себя удобный смысловой формат, в рамках которого целью визита стало донесение до Москвы общей консолидированной и при этом однозначно негативной позиции Запада по политике России в Сирии. «Мы вновь посвящаем себя тому, чтобы привлекать к ответственности всех, кто совершает преступления в отношении ни в чем не повинных людей по всему миру», - говорил Тиллерсон в небольшом тосканском городке Италии, где во время Второй мировой войны нацисты истребили более 500 мирных жителей. Министр иностранных дел Великобритании Борис Джонсон назвал режим Асада «токсичным» и заявил, что «Владимиру Путину пора взглянуть в глаза правде о тиране, которого он поддерживает». В преддверии официальных встреч «Семерки» министр иностранных дел Японии Фумио Кисида сказал Тиллерсону, что Токио поддерживает Вашингтон в его усилиях по «сдерживанию распространения и применения химического оружия».

Кроме того, состоялась встреча Трампа с генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом, на которой президент США заявил, что изменил мнение об этой организации и более не считает ее устаревшей. Также он выразил благодарность Столтенбергу и государствам – членам альянса за поддержку американского удара по Сирии.

Москва пыталась в такой ситуации сделать основной акцент на том, что вина сирийского режима в проведении химической атаки не доказана. Владимир Путин в интервью «Мир 24» заявил: «Есть доказательства применения сирийскими войсками химического оружия? Нет. А нарушения международного права есть. Без санкции Совета Безопасности ООН наносится удар по суверенной стране». Он также обвинил партнеров США в том, что они «кивают как китайские болванчики, не анализируя ничего, что происходит». Президент сравнил ситуацию с 2003 годом, когда США без санкции Совбеза ООН ввели войска в Афганистан (на самом деле – в Ирак). Именно это решение, заметил Путин, сыграло решающую роль в становлении ряда террористических движений.

Однако заверения Вашингтона о том, что разведка обладает необходимыми данными о причастности Асада к химической атаке, оказались достаточными для того, чтобы убедить в своей правоте ключевых партнеров. В опубликованном докладе американских спецслужб ответственность за химическую атаку не только возлагалась на Асада, но и частично на Москву: Россия обвиняется в намеренном сокрытии фактов применения химического оружия в Сирии и дезинформации.

При этом доказательства США действительно выгладят спорно, но при этом именно они вызывают наибольшее доверие со стороны западных участников коалиции. В данном случае и Россия, и США попадают в ловушку: многосторонность конфликта в Сирии, невозможность сбора достоверной информации, отсутствие эффективного контроля над применение запрещенного оружия массового поражения ведут к тому, что открывается слишком широкое поле для манипуляций. Ситуация осложняется и тем, что Москва, кажется, не контролирует в должной мере действия Башара Асада, что дало Вашингтону повод обвинять Россию в провале своей миссии по обеспечению гарантий выполнения Сирией договора о присоединении в 2013 году к концепции о запрещении химического оружия. Напомним, что именно эта договоренность, инициированная Россией, позволила Бараку Обаме отказаться от плана военного удара по Сирии. Теперь США заверяют, что Россия провалила миссию: «Либо Россия была соучастницей, либо она просто не способна довести выполнение соглашения до конца», - заявил в преддверии визита в Москву Тиллерсон. Проблема действительно есть: в условиях гражданской войны контролировать полное уничтожение химического оружие крайне затруднительно. При этом сам Асад на момент заключения соглашения контролировал гораздо меньшую территорию, чем сейчас.

В России, кажется, тоже нет определённости в отношении произошедшего. Президент Владимир Путин по итогам встречи с президентом Италии 11 апреля назвал применение химоружия в Сирии «провокацией», которая может быть направлена на то, чтобы спровоцировать военную операцию США по аналогии с 2003 годом. «У нас есть информация из различных источников, что подобные провокации (а я по-другому это назвать не могу) готовятся и в других регионах Сирии, в том числе в южных пригородах Дамаска, где собираются подбросить опять какое-то вещество и обвинить в его применении сирийские официальные власти», - указал Путин. Он также высказал точку зрения, что поддержка США со стороны стран Европы является своеобразной попыткой реабилитироваться после занятия откровенной антитрамповской позиции. В такой ситуации получается, что атака могла быть организована едва ли любыми противниками Асада, чтобы подставить сирийского лидера. О «провокациях экстремистов» говорил и заместитель постпреда РФ Владимир Сафронков в СБ ООН.

Через несколько дней Путин скорректировал свою позицию, отметив в интервью телекомпании «Мир», что у него есть две основных версии случившегося. «Первая – это то, что сирийская авиация попала в подпольный цех по производству боевых отравляющих веществ», - указал он. Эта же точка зрения была высказана и заместителем министра иностранных дел России Сергеем Рябковым: «По нашим достоверным сведениям, речь идет о нанесении самолетами Су-22 ВВС Сирии удара по объекту, подконтрольному террористам, где осуществлялось производство химических веществ, по крайней мере снаряжение ими фугасов для использования на территории Сирии и Ирака». Вторая версия Путина – атака была провокацией и постановкой, нацеленной на дополнительное давление на руководство Сирии. Отсутствие единой версии говорит скорее о том, что Москва не обладает полной информацией о том, что же все-таки произошло, а убедительно защитить режим Асада не удается. В то же время американскую версию Россия полностью отвергает – в противном случае, она должна была бы отказаться от Асада, к чему Россия явно не готова.

Как бы там ни было, но против России сыграл общий западный антиасадовский настрой: на протяжении последних трех лет в отсутствие готовности Вашингтона вести наземную военную операцию, сирийский режим сумел несколько восстановиться, расширить свою территорию контроля страны, а Россия перехватывала инициативу в борьбе с терроризмом, при этом не избежав демонизации своего образа. Сейчас даже не столько химические атаки, сколько готовность США проявить жесткость дали повод восстановить западный фронт против Асада. Показательно, что сам Трамп назвал Асада «животным», а официальный представитель Белого Дома Шон Спайсер сравнил лидера Сирии с Гитлером, оговорившись, что последний не применял химического оружия. Позднее ему пришлось извиниться за это сравнение.

Тиллерсон на этом фоне действительно привез в Москву ультиматум: либо Москва присоединяется к международной коалиции по борьбе с терроризмом и отказывается от поддержки Асада, либо Россию ждет конфронтация с Западом. Атмосфера в преддверии визита была крайне напряженной, а до самого последнего момента не было ясно, примет ли Тиллерсона сам Владимир Путин.

В итоге стороны пошли по сценарию фиксации позиций и продолжения диалога. Встреча с Путиным состоялась сразу после переговоров Тиллерсона с Сергеем Лавровым, и длилась 2 часа, но после нее глава российского государства не стал делать никаких заявлений. Госсекретарь США и глава российского МИДа провели совместную пресс-конференцию. Лавров назвал переговоры «обстоятельными и откровенными» и выразил готовность предпринимать серьезные усилия для преодоления возникших в двусторонних отношениях барьеров. Он указал, что Россия будет требовать начала расследования инспекторами Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) в Гааге фактов применения химоружия в Сирии, обратив внимание на то, что правительство Сирии уже попросило незамедлительно направить соответствующую группу специалистов. Россия, в свою очередь, выразила готовность вернуться к выполнению меморандума о предотвращении инцидентов в Сирии.

В целом исход переговоров оказался лучше ожиданий, хотя сближения позиций не произошло. Лавров указал, что удалось договориться о возобновлении бизнесе контактов, что весьма существенно на фоне действия санкций. «Мы со своей стороны предложили поддержать инициативы деловых кругов двух стран, чтобы их прямые контакты получали поддержку со стороны российского государства и администрации США», - сказал Лавров по итогам встреч. Еще одной договорённостью стало решение выделить специальных представителей от внешнеполитических ведомств двух стран, «чтобы подробно, без каких-либо эмоций, искусственных обострений посмотреть на раздражители, которые накопились в наших отношениях за последние годы, прежде всего, за годы правления администрации Б.Обамы». Заметим, что регулярная критика России в адрес прежней администрации США оказалась весьма комфортной для сближения с нынешней администрацией, подчеркнуто дистанцирующейся от «достижений» предшественника Трампа. Россия не собирается идти на конфликт, а Трамп, в свою очередь, изначально сильно завысив ставки, потом смягчил свою позицию, не доводя дела до резкого обострения отношений, которое могло бы стать необратимым (такая тактика в целом свойственна Трампу как бывшему бизнесмену и нынешнему политическому лидеру).

Пока неясно, каким будет формат консультаций и диалога двух спецпредставителей. Однако уже очевидно, что статус контактов будет гораздо ниже, чем статус переговорных лиц, участвовавших в рабочей группе Суркова-Макфола при Бараке Обаме. Однако на сегодня это тот минимум, который позволит по крайне мере более оперативно обмениваться информацией.

США же предлагают России «сдать» Асада. Тиллерсон по итогам переговоров заявил, что «время режима Асада подходит к концу», отметив, что сирийский лидер «сам в этом виноват». Госсекретарь лишь согласился с тем, что уход сирийского президента должен происходить «организованным образом», и признал, что это займет определенное время. Он также не исключил, что в будущем Башара Асада обвинят в военных преступлениях и попытаются привлечь к трибуналу.

Уже после переговоров Тиллерсона в Москве заметно более оптимистичной стала риторика президента Дональда Трампа. Он назвал визит в Москву успешным, а затем в ходе совместной пресс-конференции с генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом подчеркнул, что считает Россию «очень-очень сильной страной». На следующий день в своем Твиттере он написал: «Между Россией и США все будет хорошо. В нужный момент все одумаются и в отношениях между США и Россией наступит прочный мир».

Нынешние отношения России и США кажутся балансированием на грани скатывания к новой острой конфронтации, причем гораздо более хаотичной, чем при Обаме. Обе стороны признают, что наблюдается деградация, а в Москве опасаются, что в итоге кризис может «пробить дно», на которое опустился уровень отношений между Россией и администрацией Барака Обамы. Диалог, заложенный переговорами Лаврова и Тиллерсона, может как затормозить скатывание в кризис, так и создать условия для компромиссов, однако при нынешней позиции Дональда Трампа разница в понимании «сирийской проблематики» выглядит еще более глубокой. США не готовы торговаться и пытаются говорить с Россией языком ультиматумов, России же придется анализировать собственную способность к проявлению гибкости. Отношения двух стран зависли над пропастью, а динамика их развития кажется абсолютно непредсказуемой и подверженной конъюнктуре.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технолгий

Версия для печати