25.08.2010 | Валерий Выжутович

Свобода слива

Ответственность прессы за публикации о финансовых рынках будет четко регламентирована. Подписав закон об инсайдерской информации, Дмитрий Медведев поручил министру связи Игорю Щеголеву и главе ФСФР Владимиру Миловидову обратить «пристальное внимание на то, каким образом применение закона скажется на состоянии наших средств массовой коммуникации». По мнению президента, «должен быть настоящий, разумный баланс между, с одной стороны, недопустимостью противоправного использования инсайдерской информации и, с другой стороны, защитой свободы слова и возможностью использования экономической информации».

Торговля осведомленностью - один из видов теневого бизнеса. Информация, доступная только узкому кругу лиц, стоит дорого. Но хорошо окупается. Мировой рекорд - 6 миллиардов долларов, заработанных на покупке инсайда одним ловким американцем; он был сыном русского эмигранта, и после устроенного им биржевого кошмара его имя, Иван, молва довела до логической завершенности - Грозный. Российские покупатели инсайда - безымянны. Торговцы им - тем более. Вам известно, кто и сколько взял с «клиентов» в августе 1998 года за драгоценный шепоток о грядущем обвале рынка ГКО? А кому периодически приносит доход разглашение еще официально неподтвержденных сведений о налоговых претензиях к какой-нибудь крупной компании или о приближающемся банкротстве известной корпорации? Будь кто-нибудь призван к ответу за такую словоохотливость, мы бы знали и должность его, и фамилию.

«Золотой век» российского инсайдерства продлевается утечками из различных отсеков политической власти, финансовых ведомств, контролирующих инстанций, силовых структур. Когда «кошмарить бизнес» стало тоже бизнесом, игроками на рынке способны выступать и хорошо информированные сотрудники СЭС, и инспекторы пожарнадзора. Впрочем, предметом купли-продажи могут служить не только конкретные сведения, но и настроения важных персон, политические дуновения, колебания атмосферы тут или там. Конечно, и пресса причастна к инсайду. Манипулирование рынком - это, по мнению законодателей, еще и «распространение через СМИ (в том числе электронные), информационно-телекоммуникационные сети общего пользования (включая Интернет), любым иным способом ложных или вводящих в заблуждение сведений», способных повлиять на спрос и предложение, цену товара, объем торгов и т.п. Но знал ли журналист, что предоставленная ему информация является инсайдерской? Было ли ему известно, что эта информация ложная? Распространил ли он ее умышленно? Эти вопросы, пока закон готовился, обеспокоенно задавали представители медиасообщества. И вот, по мнению Игоря Щеголева, «найдено решение, которое медийное сообщество устраивает». Как пояснил министр, «передача информации в СМИ перестает квалифицироваться как противозаконная, устанавливается исчерпывающий список информации, которая рассматривается как инсайдерская, и СМИ ограждается от ответственности в четко прописанном ряде случаев: если информация передается со ссылкой на другие СМИ либо с точным указанием источника».

Что говорить, инсайдерская информация, да еще в условиях кризиса, - опасная штука. Она может спровоцировать панику и в считанные дни довести до краха, скажем, какой-нибудь банк. Вероятно, поэтому прокуратура теперь ведет постоянный мониторинг прессы. Цель мониторинга - «противодействовать фактам информационных атак на банки». Да, инсайдерским «сливом» можно испортить репутацию банка, спровоцировать финансовый скандал, прозондировать почву для рейдерского захвата. Но попробуйте в условиях кризиса безошибочно определить, когда газета просто печатает сообщение, полагая его общественно значимым, а когда делает это по чьему-то заказу. Когда - информирует, а когда - сеет панику.

Подозревать прессу в злонамеренном распространении недостоверных сведений представители бизнеса всегда готовы. А где разжиться достоверными? Не всякая корпоративная информация предназначена для широкой огласки. Получить официальный комментарий по поводу тревожных слухов практически невозможно. Зато всегда к услугам некий таинственный персонаж, имя которому - «источник». Откройте любое деловое издание и в каждом номере обнаружите информацию со ссылкой на некие анонимные источники. «Источник, близкий к руководству компании N, сообщил, что...» Дальше - полный простор для фантазии: грядет налоговая проверка, готовится слияние, намечается реорганизация и т.п. Ссылка на некий источник, якобы очень авторитетный, придает информации вес и видимость достоверности, свидетельствует о приобщенности автора к «тайнам мадридского двора» и как бы снимает с него всякую ответственность: мол, за что купил, за то и продаю.

Ценность репортера, его востребованность сегодня чаще всего определяется не тем, сколь хорошо он думает или как он владеет словом, а его связями. Правда, за доступ к живым источникам информации приходится платить. Чем? Ну, в частности, вбросом инсайда, когда «источник» через пригретого им журналиста распространяет некие сведения. Цели тут могут быть разные. Прозондировать общественное мнение. Бросить тень на конкурента по бизнесу. Сплести публичную интригу, сулящую заказчику какую-то выгоду. «Применяется так называемый целевой «слив», - описывает подобную технологию один осведомленный еженедельник. - Доверенному журналисту под большим секретом передается, например, проект экономической программы или концепции какой-нибудь реформы. Документ зачастую подлинный. Цель инициаторов операции - вызвать вал критики на разработчиков этого документа до того, как они успеют к ней подготовиться, и тем самым их дискредитировать».

Но если свобода слова подчас превращается в свободу «слива», то должны ли журналисты (между прочим, российский закон о печати гарантирует им право сохранять в тайне источники информации) хотя бы назвать имя инсайдера? Как сообщил министр связи, «оговорены условия, при которых СМИ должны раскрывать источник информации». Согласно принятому закону, они обязаны это делать по запросу ФСФР, в котором четко объясняется, почему та или иная информация считается ложной и почему она привела к манипулированию рынком. Назвать имя инсайдера редакция будет обязана и в том случае, если она подозревается в небескорыстном распространении конфиденциальных сведений.

Однако заметим: источник информации - никакой не «источник». Это живой человек, опутанный по рукам и ногам множеством обязательств - профессиональных, корпоративных, политических, клановых, семейных, каких угодно. И если он просит не раскрывать его имя, он должен быть абсолютно уверен: анонимность гарантирована. А журналист, в свою очередь, доверяется собеседнику, что, впрочем, не освобождает его от обязанности проверить полученную информацию по другим источникам. Это азы журналистской профессии. И неписаный кодекс взаимного поведения между тем, кто дает конфиденциальное интервью, и тем, кто его берет. В свое время более десятка представителей столичной прессы подписали «Московскую хартию журналистов». Помимо прочего, там было: не раскрывать источники конфиденциальной информации - обязанность журналистов. Обязанность, а не только право. Эта моральная поправка к закону о СМИ была принята единогласно.

Но за отклонение от буквы закона спрос не моральный, а судебный. Что ж, большинство журналистов отдают себе в этом ясный отчет.

Валерий Выжутович – политический обозреватель, публицист

Версия для печати