30.09.2010 | Сергей Маркедонов

Кадровые назначения и национальный вопрос

В конце прошлой недели на первом заседании осенней сессии Парламента (Народного собрания) Абхазии определилась кандидатура вице-спикера. По итогам голосования это кресло занял (при 22 голосах «за» и 2 «против») Сергей Матосян. Наверное, данное событие могло бы и не привлечь к себе внимание, если бы не некоторые важные нюансы, сопровождающие это кадровое решение…

Начнем с того, что в соответствие с негласными правилами абхазской политической жизни одним из вице-спикеров Народного собрания выдвигается представитель «нетитульного народа», то есть русские или армяне. Очередные выборы в парламент Абхазии состоялись в 2007 году, однако вплоть до нынешнего года «забронированная вакансия» вице-спикера так и не была занята. Три года назад у властей и оппозиционеров были кандидатуры на этот пост из числа «своих армян». Сергея Матосяна поддерживала оппозиция, а провластные силы выдвинули директора школы Альберта Овсепяна. Тогда Овсепян получил при голосовании 19 голосов «за» при 7 «против». Однако накануне президентских выборов 2009 года Матосян покинул ряды оппозиции и высказался в поддержку действующего главы республики Сергея Багапша. По мнению некоторых абхазских обозревателей, в этом и следует искать причину его кадрового успеха в 2010 году (административный ресурс и прочие реалии постсоветской политической жизни). После того, как Овсепян несколько месяцев назад покинул пост вице-спикера, он некоторое время оставался вакантным. В сентябре 2010 года его занял Сергей Матосян.

Однако не хотелось бы ограничивать рассмотрение этой ситуации исключительно в административно-бюрократических категориях. Тем паче, что современная Абхазия - это не просто частично признанная республика, но и образование, в котором политическая идентичность не до конца сформирована и сформулирована. Начнем с того, что Основной закон республики (глава 4, статья 49) недвусмысленно определяет, кто может быть главой Абхазского государства. Эта формулировка звучит следующим образом: «Президентом Республики Абхазия избирается лицо абхазской национальности, гражданин Республики Абхазия, не моложе 35 и не старше 65 лет, обладающий избирательным правом». Как видим, в этой статье нет соединительного союза «и», который давал бы право возглавить Абхазию не только «лицу абхазской национальности», но также и гражданину Абхазии не моложе 35 лет. А так получается, что только этнический абхаз, являющийся гражданином республики, имеет право стоять «у руля». Понятное дело, что когда Конституция утверждалась в Верховном Совете Абхазии (1994 год) и выносилась на референдум в 1999 году, такой пункт был направлен своим острием против грузин, составлявших до военных действий 1992-1993 гг. 45,7% всего населения республики. Но данная норма в перспективе содержала значительный дискриминационный заряд и по отношению к другим этническим общностям республики, которые не просто проживали (и проживают) в Абхазии, но и сыграли в ее новейшей истории немалую роль. Как бы мы ни относились к нынешнему вице-спикеру парламента (а в республике его критикуют за быструю смену политических воззрений), он является Героем Абхазии. И таких представителей армянской общины Абхазии немало. В ходе военных действий против Грузии на стороне абхазских сил воевал батальон имени Баграмяна, сыгравший свою роль в общем абхазском успехе. На сегодняшний же день армянская община имеет серьезные позиции в бизнесе. Можно сказать, что после ухода грузин в 1993 году (особенно из таких городов, где они имели многочисленные сообщества, как Гагра, Сухуми) многие ниши, занятые ими прежде оказались в руках представителей армянской общины. По данным абхазской статистики на 2003 год в республике проживало около 44 тысяч армян. Однако эти данные внушают сильные сомнения у экспертов, общественных активистов. Называется цифра в 67 или даже 70 тысяч армян. Для сравнения, по данным последней Всесоюзной переписи их число в республике составляло чуть более 76 тысяч человек, что составляло 14, 6 %. Как бы то ни было, но даже согласно статистическим данным 2003 года армяне занимают третье место в республике после абхазов и грузин (вместе с мегрелами). Однако если грузинское население сконцентрировано, главным образом, в Восточной части Абхазии (Гальский район), то армянское рассредоточено по республике. И после ухода грузинского населения Кодорского ущелья в ходе событий 2008 года армянское население (даже если мы полагаемся на оценки 2003 года) стало второй по численности группой внутри Абхазии, которая в сравнении с «титульным» этносом не слишком проигрывает. Это Вам не Нагорный Карабах, где все вместе взятые меньшинства не составят и нескольких процентов населения де-факто государства! В этом случае у абхазов внутри Абхазии нет подавляющего численного преимущества. Именно поэтому мы и говорим про не полностью сформулированную политическую идентичность. Фактически сегодня в политическом отношении Абхазия - это республика абхазов, однако в демографическом и этническом плане это далеко не так. Даже после массового ухода грузинской общины с территории республики.

До сих пор армянская община Абхазии чувствовала себя комфортно. Многие ее представители были инкорпорированы во властные структуры де-факто государства, занимали те или иные посты. Про негласные процедуры мы уже писали. В сегодняшнем парламенте Абхазии (он состоит из 35 человек) 3 места у армян, 3 у русских и 3 у мегрелов. Определенное представительство этнических групп соблюдено. Однако недостаточный уровень представительства во власти обсуждается в республике. Этот вопрос не слишком афишируется и педалируется, но в частных разговорах формулируется вполне четко. И тот факт, что кадровое решение по вице-спикеру состоялось, следует рассматривать, как позитивный факт.

В то же самое время на перспективу у абхазских властей много серьезной работы. Повторимся еще раз, в отличие от Нагорного Карабаха и даже Южной Осетии в Абхазии «титульный народ» не имеет подавляющего этнического преимущества. Следовательно, необходимо уже сегодня подумать над тем, как сделать шаги в сторону от этнократической модели. Наверное, в условиях войны или сразу же после нее, какие-то этнократические аномалии можно если не принять, то рационально объяснить. Сегодня же существование такой нормы, как фиксация этнического права в Основном законе выглядит, как привет из прошлого. С такими подходами и формулами вряд ли Сухуми найдет ключи к сердцам европейских политиков и экспертов, многие из которых смотрят на перспективы Абхазии скорее позитивно, чем негативно. Но есть некие правила, которые в ЕС будут стараться соблюдать. И одним из этих правил является понимание нации, как согражданства, а не как «знака крови и почвы».

Таким образом, безотносительно к проблемам грузинских беженцев и дискуссиям об их возможном возвращении (которое с каждым годом выглядит все более нереалистичным) Абхазии предстоит выбирать между созданием гражданского государства нации или этнократической моделью. Последняя может быть и выглядит для кого-то, как восстановленная историческая справедливость, но в перспективе она создает немало вызовов (в случае нарастания межэтнической напряженности) итоги 1993 года будут поставлены под сомнение, что вряд ли отвечает интересам Республики Абхазия, которая в современных условиях не может выглядеть только как республика абхазов.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований, Вашингтон, США

Версия для печати