04.10.2010 | Борис Макаренко

Единая Германия: 20 лет спустя

Прошло 20 лет, а цена вопроса германского объединения остается неясной. Наши либералы-западники сетуют, что объединение Германии не задало России столь же сильного импульса к вестернизации и демократизации, как странам бывшего социалистического лагеря. Консерваторы и ура-патриоты до сих пор считают это крупнейшим геополитическим поражением России, приблизившим НАТО к нашим границам. Где же правда?

Как раздел Германии в 1945-м, так и ее объединение в 1990-м стали символами тектонических сдвигов в устройстве европейско-атлантического миропорядка. Расширение (или нерасширение) НАТО на Восток в 1990-м не обсуждалось, потому что и не могло обсуждаться (привет критикам Горбачева и Ельцина). Опущенный Сталиным железный занавес посреди Германии принудил Европу к объединению в противостоянии Советскому Союзу. Но его падение и распад СССР поначалу вызвали в Париже и Лондоне большие страхи: на карту Европы возвращались два подзабытых геополитических понятия: 90-миллионная Германия и 150-миллионная Россия — как во времена "Европейского концерта" или Антанты. Призраки начала века, а не планы расширения Старой Европы до Днестра и Буга — вот что доминировало в западноевропейском мышлении два десятилетия назад. НАТО лишь дало Москве обязательство не увеличивать группировку бундесвера на землях бывшей ГДР. Обязательство, которое лишилось всякого смысла, когда — году так в 1993-м — Старая Европа поняла, что мир все же изменился: Германия, может, конкурент, но не угроза. А ассимиляция Центральной и Юго-Восточной Европы — операция трудная и дорогостоящая, но посильная. Тогда-то и началось расширение НАТО и Евросоюза. И подбодрила их опять же успешная ассимиляция восточногерманских земель — западными.

Что мы имеем 20 лет спустя? Восточные немцы переформатировали и германскую социальную модель, и сместили влево германский политический спектр. Но при этом Германия осталась Германией. Европа как политическое понятие приблизилась к Европе географической: в ее систему ценностей, интеграцию экономическую, политическую и военную вошли не только благополучные центральные европейцы, но и румыны с болгарами и — с временным лагом — вошли или войдут и все Балканы. Издержки немалые, но Евросоюз выдержал их.

А что Россия? Согласие на объединение Германии — акт государственной мудрости. Мы помогли ликвидировать самый болезненный артефакт раскола мира на непримиримые лагеря. Раскола, который слишком дорого обошелся России. И именно этим шагом сделали Германию дружественной России страной. Не будем перечислять всех причин, которые в прошедшие 20 лет мешали нам использовать потенциал сближения с Европой во благо России. Это не поздно сделать и сейчас. И добрые отношения с единой Германией нам в этом только помогут.

Борис Макаренко – Председатель Правления Центра политических технологий

Материал опубликован в газете «КоммерсантЪ» 04.10.10

Версия для печати