19.11.2010 | Сергей Слободчук

Условно-досрочная $вобода слова

Самый разрекламированный, как внутри страны, так и за рубежом украинский бренд – «свобода слова» - получил на днях жесточайший удар. Согласно ежегодному рейтингу «Репортеров без границ», Украина просела в списке сразу на 42 позиции – до далеко не призового 131-го места. Традиционный отчет международной организации если и не полностью обесценил, то круто обвалил акции главной иконы Майдана. Иконы, на которую молились внутри Украины и ссылались за ее пределами (скажем, претендующие на участие в российском политическом процессе Новодворская, Немцов и т.д.).

Сегодня оппозиция и многие представители СМИ обвиняют украинскую власть в «закручивании гаек» в информационном пространстве. Еще одна тенденция последних месяцев – беспрецедентное количество нападений на журналистов со стороны. Практически сразу же после «воцарения» Виктора Януковича стартовала акция «Стоп цензуре», объединившая медийщиков, зафиксировавших попытки вмешательства в работу газет, журналов, радио и телевидения, и объявивших о намерении противодействовать такой линии. Часто такие выпады действительно имеют под собой реальные основания. Но параллельно дискуссии вокруг плоскости «власть – средства массовой информации» возникает несколько вопросов, которые и медиа, и оппозиция старательно обходят. А именно: почему Украина рекордно быстро скатилась до уровня Ирака и близких ему по духу государств? Почему на это потребовалось менее года времени? Может, это говорит о том, что, как это часто бывает, широко разрекламированный бренд на деле представлял собой совсем не то, за что себя выдавал? И чего стоят такие «демократические завоевания», если по щелчку пальцев они превращаются в пыль?

Момент истины?

В истории украинских СМИ последних 10 лет, если брать за точку отсчета уровень «свободы слова», можно выделить несколько поворотных этапов. Первый ограничивается рамками с конца 1999 и до завершения президентского срока Леонида Кучмы, когда именно накануне Майдана противостояние медиа и власти достигло своего максимального накала. Период между 2005 и 2010 годами принято считать расцветом «свободы слова», когда формат отношений между госаппаратом и СМИ личным примером задавал президент Ющенко. Политика невмешательства и разграничения государственной машины и медиа дала украинским СМИ возможность показать свое истинное лица и раскрыться во всей красе. Теперь, с избранием нового президента, судя по всему, наступает новый период, для которого будет характерен иной формат взаимоотношений между властью и СМИ.

Если проводить параллели, то период в украинских СМИ протяженностью 5 лет после Майдана очень громко перекликается с российской ситуацией конца 90-х.

Говорить о том, что в Украине существует «свобода слова» можно было бы, если бы, воспользовавшись режимом наибольшего благоприятствования в течение президентского срока Ющенко, СМИ самостоятельно сформировали правила игры в своей деятельности, установив стандарты подачи информации, защищая свои права, но и определив свою ответственность. Хотя бы моральную, хотя бы внутрикорпоративную, хотя бы формальную. И хотя подобные попытки тоже имели место, но речь шла о точечных инициативах отдельных медийщиков. Вопрос не может упираться только в то, что с приходом новой власти давление на журналистов усилилось или уменьшилось. Проблема в том, что ни журналисты, ни владельцы СМИ не воспользовались предоставленным шансом создать действительно независимые СМИ, остановившись каждый на получении своего личного корыстного результата.

Свобода предполагает не только права, но и обязанности – это классика. Тем не менее, в отношении работы СМИ в Украине это классика, которая все эти годы оставалась и остается только в теории. Давайте зададимся вопросом: существует ли в Украине кодекс этики журналиста или документ под любым другим названием, очерчивающий его права / обязанности и предусматривающий формат ответственности и конкретные санкции?

Вместо этого, в течение 5 лет реальное содержание принципа «свобода слова» означало волю и безответственность публиковать / показывать / транслировать любой материал или сюжет, без оглядки на его общественную значимость или ценность.

Суть самого жесткого конфликта между властью и СМИ, разгоревшегося за 2 года до Майдана, в 2002, сторонами которого выступили Виктор Медведчук (в 2002 – 2005 – Глава Администрации Президента, руководитель Социал-демократической партии (объединенной), обвинялся в попытке с помощью так называемых «темников» ввести цензуру, в первую очередь, на ТВ) и журналисты оппозиционных изданий, имела под собой в первую очередь финансовую основу. Медиа-сообщество обвиняло власть в попытке создать схему, с помощью которой указания о том, как освещать политические процессы, могли оперативно и четко напрямую доводиться до руководящего состава телеканалов. Такая модель контроля серьезно ограничивала возможности, как рядового журналиста, так и выпускающего / главного редактора проталкивать проплаченные сюжеты за наличный расчет. И наоборот, если такой контроль и мониторинг отсутствуют, у всех перечисленных персонажей руки оказываются развязанными, а кошельки открытыми.

Ищите деньги

Неудивительно, что как только схема контроля над информационной средой была разрушена, сразу же после Майдана украинские СМИ захлестнул вал «джинсы». Фоторобот украинской картины дня резко изменился: приоритет в вечерних новостях мог отдаваться социально незначимым сюжетам, в сюжетах искажалась точка зрения одного из героев и не подавалась точка зрения оппонента, одни политики не сходили с экранов, а другие, несмотря на актуальные законопроекты и инициативы, пробивались в эфир с трудом. Здесь только те нарушения, что фиксировались тысячи раз, на деле же украинская «джинса» стала главным героем исследований медиапространства, которые готовились и международными, и украинскими организациями (скажем, сайтом «Телекритика»).

К примеру, существует ряд украинских политиков, неоднократно пойманных на оголтелом вранье. Как должны повести себя истинно независимые СМИ, ставящие «свободу слова» превыше всего? Исключить таких персонажей из информационного процесса. Иначе как тогда оценивать поведение автора сюжета, который берет комментарий у депутата X, наперед зная, что тот говорит неправду?

Другой пример: прошлогодняя афера со «свиным гриппом», принесшая организаторам миллиарды гривен, стала возможной только потому, что СМИ в режиме нон-стоп нагнетали истерию, подхватывая и раскручивая месседжи об эпидемии, которые, судя по стилю и подаче, генерировались из единого центра. Почему же в условиях «свободы слова» газеты и телеканалы не провели расследования и не обозначили реальную ситуацию? В конце-концов, почему мнения врачей, которые указывали, что разницы между количеством заболевших в 2008 и 2009 практически нет, а также обращали внимание на то, что в соседней Польше нет даже намека на эпидемию и что увеличение больных простудными заболеваниями является естественным в осенний период, элементарно исключались из информационного поля? Где же здесь такой стандарт, как сбалансированная подача информации, на который так любят ссылаться подвижники «свободы слова»?

В качестве бонус-примера можно вспомнить линию поведения СМИ двухлетней давности, которую они продемонстрировали с началом экономического кризиса. Первые полосы газет изо дня в день выходившие со смертельными пророчествами о том, что доллар будет стоить 15, а потом и 20 гривен, что Украина со дня на день объявит дефолт, а также нагнетавшие «позитив» такого же плана телеканалы и радиостанции.

Восстание зомбоящика

Но главное противоречие кроется в другом. Получается, что СМИ, работающие по схеме «наличные новости», не выполняют своей главной функции – не информируют украинского потребителя о том, что происходит в его дворе, на его улице, в его городе и стране. То есть, за деньги, которые мы платим за газету или телевещание, нам продают заведомо некачественную услугу.

Более ста лет назад Константин Победоносцев, аргументируя необходимость государственной цензуры, сказал, что если газеты и журналы не будут цензурироваться государством, то в дело вступит цензура денег. Говоря о двух периодах развития украинских СМИ – «пятилетка Ющенко» и после 2010 года – мы говорим в первую очередь о цензуре денег и попытке цензуры со стороны государства. Но какое это имеет отношение к настоящей, а не сувенирной ширме с надписью «свобода слова»?

Именно поэтому, говоря о наступлении на «свободу слова», нужно понимать, что для начала должно быть то, на что наступают. А практика работы украинских СМИ показывает, что наступать, по сути, не на что. Если сравнивать СМИ с поведением собаки, которая виляет хвостом, когда ей дают кость, то в данном случае собаке просто указали ее место. Собака недовольна? Но у собаки никто никогда и не спрашивает. И проблема не в том, что это плохо или хорошо, а в том, что СМИ не должны становиться в позицию собаки. Или не прятаться за высокими словами о «свободе слова».

Что лучше – разрекламированный за 5 лет бренд «свобода слова» или государственное вмешательство и контроль за работой СМИ? Такая постановка вопроса изначально манипулятивна. Потому что и в первом, и во втором случае СМИ не выполняют своей миссии – не информируют нас о происходящем. Более того, они даже не занимаются такой деятельностью, как «формирование общественного мнения», если пытаться назвать это политкорректно, а транслируют топорную пропаганду, у которой только одна цель – промывка мозгов. Или вообще замалчивают события, просто исключая их с газетных полос или из сетки вещания. То есть, искажением реальной информационной картины происходящего в стране и за рубежом.

Именно поэтому любые инициативы журналистов в стиле «Стоп цензуре» разбиваются о ледяную апатию потребителя информации. Разбиваются, потому что для потребителя нет разницы, будет цензура или анархия – в обоих случаях ему продают некачественный товар.

Сергей Слободчук – политолог (Киев, Украина)

Версия для печати