11.02.2011 | Николай Пахомов

И в Америке есть коррупция

10 января Том ДиЛэй, один из самых влиятельных американских политиков начала двадцать первого века, бывший лидер большинства в контролируемом республиканцами конгрессе был приговорён к трёхлетнему тюремному заключению по обвинению в отмывании денег. Преступление его состояло в том, что он способствовал попаданию денег от корпораций, профсоюзов и богатых граждан тем политикам, которые потом могли помочь решению интересующих жертвователей вопросов…

Во многих других государствах ДиЛэя осудили бы за выстраивание и управление схемой по подкупу высокопоставленных политиков, которые, между прочим, потом в благодарность за полученные ими деньги помогали достижению и его политических целей. В США же преступлением стало не это: с точки зрения американского правосудия, техасец лишь помогал жертвователям обходить законные ограничения на пожертвования на избирательные кампании политиков, в чьей благосклонности эти жертвователи нуждались.

Ничего сенсационного не произошло: ДиЛэй ушёл из большой политики под давлением скандала ещё в 2005 году, и техасский суд лишь официально подтвердил давно известное обвинение. Эта история интересна скорее с точки зрения понимания нравов современной американской политики, где откровенного взяточничества нет, но коррупция продолжает оставаться серьёзной проблемой. Обвинения в отказе от защиты простых избирателей ради отстаивания специальных интересов – излюбленный приём в спорах политических противников в современных США, кандидаты всех уровней просят поддержки избирателей хотя бы для того, чтобы искоренить злосчастную коррупцию, мешающую борьбе с глубоким кризисом, в котором находится Америка.

Стороннему наблюдателю зачастую удивительно слышать всё это – в конце концов, США не какое-нибудь отсталое африканское государство, символизирующее продажность политиков. Конечно, существует легендарный штат Нью-Джерси, где полицейские постоянно надевают наручники на того или иного выборного правителя, уличённого в вымогании или получении взятки. Случается подобное и на территории остальных сорока девяти штатов, но, по наблюдениям журналистов, исследователей, правозащитников и политиков, куда большую опасность несёт явление, которое можно назвать «легальной» коррупцией, то есть, законное использование выборными политиками своего служебного положения для удержания власти в своих руках зачастую в ущерб интересам избирателей.

Современная американская политика опирается на традиции более чем двух столетий бурной истории. За это время было сделано много ошибок, проверено много рецептов, принято много законов, сторонники демократии и правового государства записали на свой счёт много успехов. Но человеческую природу победить не удалось – пришедшие к власти люди продолжают пытаться использовать эту власть в собственных интересах, даже если для этого им приходится затратить больше усилий, чем их коллегах в других странах Земли.

Как всё начиналось

Уже при возникновении США коррупция сыграла свою роль – бизнесмены североамериканских колоний Великобритании находили способы «договориться» с королевскими чиновниками, прежде всего, таможенниками, чтобы те забывали о своих обязанностях и давали американским предпринимателям достаточную свободу действий. Управление колониями виделось из Лондона как извлечение максимально возможных прибылей за счёт обложения экономической деятельности в колониях налогами и сборами до такой степени, что колонисты оказались бы вынуждены покупать по завышенным ценам товары из метрополии или других колоний, например, чай.

Такая ситуация стала одним из классических примеров того, когда чрезмерная строгость налогового режима вела к коррупции среди тех, кто за этим режимом должен наблюдать. Когда же Лондон решил добиться соблюдения этого режима огнём и мечом, независимость Соединённых Штатов стала для колонистов экономически целесообразной. Появилось государство, основанное на лозунгах беззаветного служения правителей управляемым.

Огромная и постоянно увеличивающаяся территория этого государства позволяла не согласным с произволом властей уходить всё дальше на Запад, где можно было устраивать жизнь без особого вмешательства чиновников. Когда же был достигнут географический предел этого расселения, а само государство окрепло, экономическое развитие значительно ускорилось, появились влиятельные предприниматели, для которых контроль над выборными политиками стал вопросом, принципиальным для успеха бизнеса.

Спасением для США стал тот факт, что позиции, достигнутые одними предпринимателями, и позволявшие этим предпринимателям бороться за контроль над властью, привлекали других предпринимателей, не менее честолюбивых, трудолюбивых и талантливых, рассчитывающих занять позиции лидеров. Именно этот массовый предпринимательский слой при поддержке религиозных лидеров, различных общественных активистов, ученых и правозащитников выступал против коррумпированных политиков и платящих им бизнесменов.

Эта борьба за правовое государство, равенство всех граждан перед законом, справедливые правила и процедуры определения правителей, создание равных стартовых условий для предпринимателей велась тяжело и долго, политики, включая самые верхние уровни политической иерархии, использовали стороны этого конфликта в собственных интересах. Впервые коррупция стала доминировать в политической повестке дня после Гражданской войны. Очевидной стала повсеместность этого явления. Только за время администрации президента Гранта (1869-1877 годы) на взяточничестве попались вице-президент, министры обороны и ВМФ, глава казначейства, генеральный прокурор, один из руководителей почтовой службы (исторически преобладавшей в американском госаппарате чуть ли не до времён президентства Франклина Делано Рузвельта), личный секретарь президента, а также послы в Бразилии и Великобритании. И это только на верхнем, федеральном уровне власти.

Во время обсуждения вопроса коррупции на Республиканской конвенции 1880 года один из делегатов, возмущаясь критикой, вопрошал собравшихся: в чём же тогда смысл политики, если не в завоевании высокой должности ради использования её в своих интересах? Должности именно так и использовали – разрабатывая стратегию для победы на выборах, партии планировали кампанию с учётом того, кто, за что и какую должность получит после победы. Люди, занимавшие важный пост, или просто обладавшие каким-либо влиянием заранее определяли цену своей поддержки – от двух долларов до тридцати в зависимости от своей значимости.

Против взяток

Первыми против такой системы выступили представители аристократических семей Америки. Сделали они это под лозунгами возвращения власти народу в соответствии с заветами отцов-основателей. Однако в действительности выступали они против коррупции главным образом потому, что сами не были её участниками – решив в какой-то момент, что их статус требует от них оставаться выше политических баталий, они упустили удобной момент, чтобы самим стать частью этой системы, поддержав тем самым свою власть и материальное положение.

Однако добиться отступления тотального взяточничества к началу двадцатого века удалось не благодаря высокой риторике американских патрициев, а в результате признания американскими элитами простого факта – коррумпированность процесса обретения и отправления власти мешает решению практических вопросов повседневного государственного управления, в особенности политике экономического развития. Постепенно в борьбу со взяточничеством стали включаться и более широкие группы американцев. В первую очередь те, кто от коррупции страдал непосредственно.

Разве думал Джон Рокфеллер, разоряя своей монополией небольших нефтедобытчиков Пенсильвании, что дочь одного из них, журналистка Ида Тарбелл серией разоблачительных публикаций поднимет целую общественную кампанию, в результате которой компания Рокфеллера «Стандарт Ойл» будет разделена на несколько фирм? Конечно, Рокфеллер – не коррумпированный политик, но своей деятельностью он способствовал американской коррупции, снабжая жаждавших обогащения чиновников деньгами.

В конце девятнадцатого века коррупция в США отступила после того, как распространение получили различные методы оценки эффективности работы государственных служащих, экзамены на замещение вакантных должностей, рационализацию бюрократических процессов. Но всё это не помешало оставаться коррупции постоянным спутником американской политики. Даже такой популярный президент как Франклин Делано Рузвельт, прекрасно знавший правила политической игры и уверенно управлявший американским политическим процессом, не отказывался от взаимовыгодных и конфиденциальных отношений с представителями делового мира. Однако с течением двадцатого века эти отношения всё больше менялись – если ещё совсем недавно выборные политики и профессиональные бюрократы использовали свои посты для личного обогащения, то теперь бизнесмены делали щедрые взносы на предвыборные кампании политиков для того, чтобы в случае своей победы эти политики обеспечивали нужные этим бизнесменам решения.

Власть дороже денег

Конечно, на нижних уровнях американской политики продолжало существовать примитивное взяточничество, но схема «предвыборные пожертвования в обмен на решения властей» становилась всё более популярна. И Франклин Рузвельт, и Линдон Джонсон вошли в историю не только как могущественные президенты-демократы, но и как творцы американской социальной системы. Но и тот, и другой в своих кампаниях не могли себе позволить просто указать на свои достижения в деле защиты интересов простых американцев. Во время президентской кампании Рузвельта в 1940 году именно молодой конгрессмен от Техаса Джонсон отвечал за сбор пожертвований техасских нефтяников на переизбрание президента, который позиционировал себя защитником интересов трудящихся против безжалостного крупного капитала.

Эту задачу Джонсон решил с успехом. По воспоминаниям его друзей, соперников и коллег всю свою жизнь он был одержим двумя страстями – жаждой богатства и власти. В итоге победила вторая страсть: долгое время Джонсон не мог забыть нищего детства, он делал карьеру в техасской политике, всегда умея договориться с местными бизнесменами таким образом, чтобы предприниматели получали выгодные заказы или другие привилегии от властей, а он мог последовательно и существенно пополнять свой банковский счёт.

В итоге демократ стал самым богатым победителем президентских выборов в истории. Однако известно, что в какой-то момент он перестал исполнять любой каприз своих друзей бизнесменов – он всё чаще вежливо, но твёрдо отвечал искателям благосклонности властей, что просит простить, но помочь не может, так как если он примет заманчивое предложение, пострадать может его политическая карьера.

По всей видимости, именно в середине двадцатого века в головах американских политиков случился этот перелом – людям, помышляющим о богатстве, логичнее заниматься бизнесом, в политику же идут ради власти. Победив на выборах, современный среднестатистический американский политик использует власть не для обогащения, а для сохранения высокого поста за собой. При этом неизбежно возникает вопрос: а где же здесь интересы избирателей? Кто позаботится о них?

Сам термин «коррупция» происходит от латинского слова, обозначающего «порчу». Коррупция в буквальном смысле портит машину принятия и исполнения политических решений. Моралисты добавят, что от всевластия портятся и человеческие, добрые начала в политиках. Можно долго спорить, испортила ли власть Ричарда Никсона или, став президентом, он просто получил возможность дать волю деспотическим порывам своей души. Однако по результатам расследования Уотергейтского скандала стало известно, что свои полномочия он использовал не только для решения проблем Америки, но для борьбы с политическими соперниками.

Эти действия стоили Никсону президентского поста. Вряд ли в современной американской политике найдутся желающие повторить его опыт. Но человеческую природу не изменить – большинство американских политиков за власть держатся двумя руками. Конец 2010 года был отмечен не только завершением процесса по делу ДиЛэя: в Палате представителей порицание выслушивал многолетний и кажущийся вечным депутат от Гарлема Чарльз или, как предполагает распространённое американское панибратство, Чарли Рангел.

Представитель Гарлема

В чём же обвиняли одного из ветеранов американского парламента? Главное обвинение состояло в том, что, пользуясь своим служебным положением, Рангел собирал пожертвования в пользу образовательного центра собственного имени, относящегося к Городскому колледжу Нью-Йорка. На первый взгляд, нарушение пустяковое — во время расследования обстоятельств своей деятельности конгрессмен не уставал повторять, какое замечательное дело помогать малоимущим Гарлема в получении высшего образования.

Действительно, этот колледж, входящий в систему Городского университета Нью-Йорка, функционирующего за счёт бюджета, к элитным университетам не относится, в нём могут получить образование малообеспеченные ньюйоркцы, в особенности из находящегося вокруг его кампуса Гарлема, где Рангел выигрывает выборы с 1983 года. Но если задуматься, становится понятной система, в рамках которой шансы оппонентов Рангела на выборах стремятся к нулю: используя своё служебное положение конгрессмен обращается к крупным компаниям за пожертвованиями на колледж, компании на благое дело жертвуют, население своему депутату благодарно, а его следующее переизбрание становится решённым вопросом.

Необходимо дополнить эту благостную картину одним заставляющим задуматься штрихом: среди жертвователей, которые не смогли отказать Рангелу, была одиозная страховая компания AIG, называемая многими экспертами чуть ли не главным поджигателем пожара мирового финансового кризиса 2008 года. Интересно, как бы повёл себя Рангел, человек в американской политике далеко не последний, до скандала председатель комитета Палаты представителей по налогам, если бы AIG понадобилась его помощь в случае конфликта с властями? Хотя у AIG всё благополучно сложилось и без Рангела — компания была спасена за счёт американских налогоплательщиков.

Нарушал депутат и другие правила — каким-то образом «убеждал» владельцев различных квартир в Гарлеме сдавать ему эти квартиры ниже рыночной стоимости такой аренды (в одной из квартир был размещён штаб его предвыборной кампании), без всяких оснований парковал свой «Мерседес» в гараже Капитолия, не платил налогов за сдачу в аренду своей виллы в Доминиканской республике, да и вообще при уплате налогов «ошибался» в свою пользу, помог одной компании уйти от налогов (по стечению обстоятельств эта компания пожертвовала на переизбрание Рангела), не отказывался от предложений других компаний взять на себя финансирование кое-каких его поездок.

Все эти нарушения не кажутся такими серьёзными по отдельности, но в совокупности они создают впечатление, что Рангел не сомневается — правила существуют для кого-то другого. Вряд ли в обратном его могло убедить порицание, церемониальная процедура, во время которой спикер Палаты представителей вызывает провинившегося законодателя к своему столу и объявляет, что коллеги выносят ему порицание. Даже против этой процедуры Рангел активно боролся, прося у комитета Палаты представителей по этике дать ему побольше времени, чтобы он что-нибудь придумал для оправдания. Иногда на слушания он просто не являлся, другими словами, активно демонстрировал, что не считает себя обязанным подчиняться общим правилам и процедурам.

Скандал вокруг Рангела напоминает и о другой американской проблеме в борьбе с желающими злоупотребить своим служебным положением: двухпартийная система и раскол американского общества по многим вопросам экономической, социальной и расовой политики заставляет выборных политиков на всех уровнях жёстко следовать партийной дисциплине и не бросать «своих» в беде. Расследование деятельности Рангела комитетом Палаты представителей шло одновременно с расследованием нарушений коллеги Рангела — Максин Уотерс, представительницы Калифорнии. Уотерс как и Рангел чернокожа, представляет Лос-Анджелес, который как и Нью-Йорк является оплотом демократов, депутат она далеко не заурядный.

Так случилось, что оба расследования комитета должны были завершиться перед ноябрьскими выборами в Конгресс. Конечно, демократы не могли допустить, чтобы республиканцы перед голосованием получили такой подарок. Комитет по этике контролируемой демократами Палаты представителей оглашение результатов своих расследований приостановил: в случае Рангела решение вынести ему порицание было принято несколько недель спустя после выборов, а в случае Уотерс конца расследованию не видно — обвинения против неё ещё более серьёзны, чем против Рангела.

В Чикаго без перемен

Такая защита братьев по партии может принимать ещё более тревожные обороты. Миллионы телезрителей могли прослушать на всех американских каналах, как бывший губернатор Иллинойса Род Благоевич (а также его не менее деловая супруга) с обильным использованием нецензурной лексики рассказывает о своих планах буквально продать наиболее платёжеспособному покупателю должность сенатора от штата Иллинойс, освободившуюся после того, как предыдущий сенатор, Барак Обама ушёл на повышение, став президентом.

Разговоры, живо напоминавшие о временах президента Гранта, записывало ФБР. Казалось, Благоевича ждут большие неприятности – телефонная запись сомнений в его коррумпированности не оставляла. Шумный взрыв бомбы этого скандала с самого начала несколько мешал ясному мышлению – почти не обсуждается в американских СМИ, почему же ФБР слушала телефон губернатора одного из важнейших американских штатов?

Законченные американские либералы сколько угодно, особенно после 11 сентября 2001 года, могут сетовать на авторитаризм американского государства, однако телефоны всех подряд и всё время американские спецслужбы не слушают. Конечно, можно было предполагать, что федеральные агенты, скажем, выполняя план по поимке коррупционеров, спровоцировали Благоевича на откровенность – так часто случается с исповедующими ислам американцами, которым сотрудники ФБР или других правоохранительных органов предлагают купить фальшивой взрывчатки, а потом даже советуют, как использовать эту взрывчатку. Затем поддавшихся на провокацию быстро арестовывают, а руководители спецслужб рапортуют публике об очередном доблестном раскрытии коварного террористического заговора.

Но Благоевич, хотя и сам сын выходцев из Югославии, - не запутавшийся в жизни молодой иммигрант первого или второго поколения, решивший, что радикальный исламизм поможет решить ему все экзистенциальные вопросы, а один из самых сильных на тот момент региональных политиков Америки с хорошими перспективами на федеральном уровне; заниматься провокациями против него не стали бы даже в ФБР. Слушали телефон губернатора совсем по другому поводу: в течение трёх лет шло расследование обильной информации о коррумпированности Благоевича, в рамках этого расследования и был получен ордер на прослушивание его телефона.

После записи разговора о продаже места в Сенате, Благоевича арестовали, а заявления представителей следствия рассеивали последние сомнения, что даже такой высокопоставленный политик избежит законного наказания. Но вскоре губернатор был отпущен под залог и быстро стал настоящей «звёздой» американского телевидения, своими путанными объяснениями бесперебойно снабжая пародистов и юмористов материалами для их выступлений.

Постепенно и эта «популярность» сошла на нет – почти каждую неделю американское телевидение предлагает публике новые скандалы. Надо заметить, что Чикаго и окружающий Город Ветров штат Иллинойс давно уже стали синонимом коррумпированности в американской политике. Если бы против Благоевича был вынесен обвинительный приговор, то он бы стал уже четвёртым губернатором Иллинойса, оказавшимся в тюрьме с 1971 года. Однако, удивительным образом, серьёзного обвинительного приговора так и не последовало. В августе 2010 года он был признан лишь виновным в том, что лгал федеральным агентам, по остальным же двадцати трём, более серьёзным обвинениям присяжные не смогли прийти к какому-либо решению, и дело бы отправлено на доследование. Сомневающиеся в эффективности судов присяжных в этой истории могут найти новые аргументы в поддержку своей точки зрения, однако во всех таких случаях множество вопросов можно предъявить к стороне обвинения.

История Благоевича о качестве работы стороны обвинения заставляет задуматься особенно крепко.

Только выйдя из заключения после внесения залога, бывший губернатор обещал рассказать нечто дискредитирующее о людях, близких к президенту. Конечно, может, это было лишь одно из его многочисленных и путанных заявлений, а, возможно, Благоевич не стал ничего рассказывать, потому что имел основания думать, что вердикт суда будет для него благоприятным.vНеобходимо отметить, что не является секретом существование в Чикаго «демократической машины», эффективной системы удержания власти, требующей от всех политиков-демократов дисциплины и лояльности. Прошёл школу этой «машины» и Обама, и многие его ближайшие соратники. Трудно однозначно утверждать, насколько многочисленные коррупционные скандалы Чикаго и Иллинойса связаны с существованием этой машины, но известно, что они сопровождали (и сопровождают) её работу годами.

Казалось, что она «сломалась» в начале восьмидесятых годов прошлого века. Но сын могущественного мэра Ричарда Дэйли, Ричард Дэйли-младший выиграл выборы градоначальника в 1989 и вернул в ряды демократов стройность и победный дух. После этого Дэйли-младший выигрывал выборы четыре раза подряд, а в 2010 году неожиданно решил уйти из политики. Раздражавший многих, жёсткий руководитель аппарата Белого дома, один из ветеранов политики Иллинойса Рам Эмануэль тут же объявил, что давно мечтал стать мэром Города Ветров и попросил Обаму освободить его от высокого вашингтонского поста. (Многие эксперты сходятся во мнении, что тем самым президент завоевал дополнительные очки популярности среди независимых избирателей и даже некоторых республиканцев.) Теперь господин Эмануэль, несмотря на многочисленные протесты разных политических сил в Чикаго, имеет все шансы сменить Дэйли.

Другими словами, слухи о прекращении существования «чикагской машины» оказались сильно преувеличенными: даже влиятельнейший бывший глава избирательного штаба Обамы, а сегодня главный советник президента Дэвид Аксельрод в ближайшее время собирается уйти из администрации и готовить переизбрание президента именно из родного Чикаго. Одной из основных составляющих этой «машины» всегда были предприниматели, которые помимо своих занятий бизнесом разной степени легальности, ещё помогали в сборе средств для избирательных штабов чикагских и иллинойских демократов.

Активным жертвователем и сборщиком средств для новой «чикагской машины» был Тони Резко, девелопер и ресторатор, ставший главным спонсором победы Благоевича на выборах. Любопытно, что, если контроль за городом демократы удержали, то губернаторами штата с конца семидесятых годов были республиканцы. В 2003 году Благоевич при помощи Резко это прекратил, вернув пост демократам, а в 2008 году бизнесмен был признан виновным в участии в нескольких коррупционных схемах, именно в рамках расследования его дела ФБР прослушивало телефон Благоевича. Известно, что между Резко и президентом Обамой существовали многочисленные, как минимум, деловые отношения. Однако в 2008 году популярность Обамы была настолько высока, что республиканцы не сумели развить тему его связей с одиозным бизнесменом.

Возможно, некоторые подробности мог бы рассказать бывший губернатор Иллинойса. Но не рассказал – его партийная лояльность могла оказаться сильнее страха перед длительным проживанием в тюремной камере. Как оказалось, в итоге он, по крайней мере, пока не оказался и в тюрьме. Получается, что такая лояльность может быть вполне вознаграждена…

Что дальше

Ещё лет пятнадцать назад МВФ и Всемирный банк при активном участии Соединённых Штатов одним из условий так называемого «вашингтонского консенсуса», следование правилам которого обещало беднейшим странам экономическую помощь, сделали требование борьбы с коррупцией. Апологеты консенсуса указывали при этом на опыт западных государств, в особенности лидирующей среди них Америки – много говорилось, что без победы над взяточничеством невозможно экономическое развитие и процветание. (Любопытно, что в мае 2009 в популярном и влиятельном американском журнале «Атлантик Мансли» была опубликована статья бывшего главного экономиста МВФ Саймона Джонсона, в которой он доказывал, что современная Америка не смогла бы пройти проверку международных финансовых институтов на коррумпированность системы госуправления.)

Сегодня «вашингтонский консенсус» забыт, а развитые государства Запада с глобальной рецессией справляются хуже, чем многие развивающиеся страны. Однако американский опыт борьбы с коррупцией своей ценности не теряет: состоит эта ценность не в бездумно-механическом копировании чужых и чуждых институтов по указке из Вашингтона, а в понимании уроков этой борьбы.

Главный из этих уроков состоит в том, что коррумпированность, желание использовать высокий пост в своих интересах, универсально присуще человеческой природе. В разных странах, в разные периоды истории борцы с коррупцией сталкиваются с одинаковыми проблемами, стартовые условия для начала такой борьбы не бывают благоприятными, едва ли можно говорить, что история или культура какого-то общества оказываются решающими для успеха этой борьбы.

Современная Нигерия, Индия или любое другое государство, страдающее от коррупции, вряд ли сравнимы с современными США. Однако с уверенностью можно утверждать, что в американской истории бывали периоды, когда ситуация со взяточничеством не сильно отличалась от положения во многих странах современного мира. В этом факте может быть поддержка для отчаявшихся современных борцов с коррупцией разных государств – нет никаких оснований говорить, что шансов на успех у них меньше, чем в своё время этих шансов было у американских общественников и политиков.

С другой стороны, и в этом второй важнейший урок американского опыта борьбы с коррупцией, победа над коррупцией никогда не может быть полной и окончательной. Американцы сегодня избавлены от необходимости платить взятки за решение повседневных бытовых вопросов, однако самое пагубное воздействие на американское государство и экономику оказывает существующая сегодня система фактического контроля групп специальных интересов над процессом принятия политических и экономических решений на всех уровнях власти. Былые успехи вдохновляют американских активистов развитого гражданского общества на продолжение борьбы с коррупцией, но добиваться побед им всё сложнее – уступая былые позиции коррупция принимает всё более изощрённые формы.

Николай Пахомов – политический обозреватель

Версия для печати