12.05.2011 | Сергей Маркедонов

Политическое значение экономических переговоров

28-29 мая 2011 года между делегациями Грузии и России пройдет третий раунд переговоров по поводу вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО). Договоренность об этом была достигнута в ходе переговоров, которые прошли в конце апреля в Женеве.

Раунды новых переговоров считаются, начиная с мартовской встречи нынешнего года (она прошла в Берне). До этого в течение трех лет переговоры не велись, поскольку в апреле 2008 года Грузия вышла из этого процесса в знак протеста против распоряжения Владимира Путина (на тот момент президента РФ) относительно «оказания предметной помощи» Абхазии и Южной Осетии. Фактически тогда Москва окончательно похоронила режим санкций в отношении непризнанной Республики Абхазия (он реализовывался в 1996-1999 гг. в полном и после 1999 года в урезанном объеме). Напомню, что история вступления России в ВТО тянется уже не первый десяток лет. И хотя РФ удалось снять серьезные проблемы, затрудняющие вступления в Организацию с американскими, европейскими и китайскими партнерами, Грузия по-прежнему остается тем барьером, который Москве не удается взять.

Согласно Уставу ВТО политические разногласия не могут быть причиной для отказа стране-претенденту на вступление. С формальной точки зрения в вопросе ВТО у Тбилиси нет политических претензий к Москве. Речь идет о так называемой «легализации» таможенного контроля (то есть проблеме, которая касается пополнения государственного кошелька и вопросов об обороте товаров). Но если отбросить формальности, то речь идет об организации государственных структур на территориях, чей статус является оспоренным, как минимум. А как максимум эти территории признаны четырьмя членами ООН, один из которых обладает ядерным оружием и является постоянным членом Совбеза с правом вето. И это автоматически превращает любую экономику в политику. А здесь у Москвы и Тбилиси непроходимые разногласия, затрагивающие не только собственно динамику российско-грузинских отношений, но и вопросы политической идентификации (в случае с Грузией) и претензии на особую роль в Кавказском регионе и на постсоветском пространстве в целом (Россия).

«На сегодняшней встрече еще более детально, чем в ходе первого раунда, были рассмотрены условия и требования Грузии, выдвинутые в ответ на желание российской делегации добиться согласия Тбилиси на вступление России в ВТО», - так прокомментировал итоги второго раунда переговоров глава пресс-службы премьер-министра Грузии Николоз Мчедлишвили. И это, пожалуй, единственный позитивный итог встречи. Хотя какие бы детали кто ни обсуждал, а предложения Грузии были отклонены. Скажем больше, они не могли быть не отклонены российскими представителями. В этой связи возникает резонный вопрос: «Насколько вообще данные переговоры имеют хоть какой-то практический смысл, если заранее известно, что в вопросе о государственности Абхазии и Южной Осетии стороны не достигнут компромисса?». Не менее важно понимать, кто получает выгоду от безрезультатного переговорного процесса.

Однозначного ответа на данные вопросы нет и быть не может, прежде всего, потому, что детали переговоров держатся в секрете. Никто (естественно, кроме непосредственных участников встреч, а также высших должностных лиц двух государств) не знает, какие именно вопросы являются предметом торга и согласования. Никто не представляет себе, какие возможные «размены» обсуждаются в ходе дискуссий. Таким образом, публичности практически никакой. Политическая же составляющая переговоров очевидно, но ее труднее именно в силу отсутствия публичности интерпретировать, как в случае с форматом женевских консультаций по стабильности и безопасности на Кавказе.

Между тем, надо понимать, что переговоры по ВТО, несмотря на отсутствие публичности, являются фактором публичной политики (приношу извинения за тавтологию). В особенности для Грузии. Накануне и после каждого нового раунда (а третий уже намечен, и думаю, что за ним последует и четвертый, и далее по списку) правительство и государственная канцелярия могут апеллировать к собственным гражданам: никаких уступок и компромиссов Москве не сделано, можно спать спокойно, власти на страже национальной независимости. Не будем забывать, что «красный свет» на пути России в ВТО наряду с северокавказской картой становятся в определенной мере компенсаторными механизмами Тбилиси после потери Абхазии и Южной Осетии. Вот и после второго раунда переговоров по ВТО снова «всплыла» тема возможного признания так называемого «геноцида черкесов» в Российской империи парламентом Грузии. Так на днях министр по делам диаспоры Грузии Юлон Гагошидзе заявил, что национальный парламент его страны до 21 мая нынешнего года может рассмотреть вопрос о «геноциде». И даже признать его. По словам Гагошидзе, в Грузии сегодня «сформировалось довольно мощное лобби» по этому вопросу. И этот фактор официальный Тбилиси хочет использовать, как инструмент давления на Россию, так как других возможностей для реванша за утрату Абхазии и Южной Осетии на сегодня нет.

Для России значимость «грузинского фактора», наверное, не так высока. Москва пытается делать вид, что основные препоны для вступления во Всемирную торговую организацию создают более сильные и могущественные игроки. Для этого достаточно посмотреть на тональность выступлений российского премьера. Так недавно на совещании по развитию энергетического машиностроения он призвал игнорировать ВТО до момента вступления в эту структуру: «Как только мы начинаем исполнять обязательства в рамках ВТО, не будучи членами ВТО, у наших партнеров пропадает всякое желание нас принимать». Однако дело не столько в заокеанских или китайских недоброжелателях, сколько в отсутствии среди капитанов российского бизнеса единства в оценках перспектив от получения «прописки» в ВТО. Но пока переговоры с Грузией ведутся, у российской власти есть возможность не разрывать отношения с теми, кто такого вступления откровенно или латентно не желает. Любимый прием Владимира Путина – казаться «своим» для всех: и для жаждущих интеграции с Западом либералов, и для осторожных консервативных протекционистов. И раз Тбилиси создает Москве препятствия, иллюзию любезности и тем, и этим можно сохранять. Естественно, с выгодой для себя, зарабатывая на этом, по ходу, политический капитал. Кто знает, возможно, и предвыборные очки.

Во-вторых, если мы забудем на мгновение о циничных политических расчетах политических команд в Тбилиси и в Москве посмотрим на переговорный процесс, как на «вещь в себе», то нельзя не заметить полезности этих, на первый взгляд, безрезультатных раундов. Переговоры по ВТО становятся в условиях отсутствия дипломатических отношений между Россией и Грузией еще одним дополнительным каналом информации и коммуникации между странами (первым являются консультации по стабильности и безопасности в Женеве). В отношениях России и Грузии уже не первый год существует немало парадоксов. Дипломатических отношений нет. В ВТО Тбилиси пытается РФ не пускать. Но при этом экономические отношения развиваются. И небезуспешно. По данным за 2010 год Россия была третьей страной по объему прямых иностранных инвестиций в экономику Грузии вслед за Нидерландами и США. Это составляет 9, 3% от общего объема иностранного инвестирования. Российский Внешторгбанк через свой инвестиционный проект «Энерджи Инвест» владеет Гардабанской газотурбинной теплоэлектростанцией, а также одним из крупнейших в СНГ производителе минеральных удобрений компанией «Азот» (расположен в Рустави). Этому же банку принадлежит также контрольный пакет акций «Объединенного банка Грузии», который имеет 14 филиалов во всех регионах страны. У кого самая большая сеть АЗС в Грузии? У «дочки» «Лукойла» «Лукойл-Georgia». Другая «дочка» известной российской компании «Итера-Georgia» осуществляет снабжение природным газом более 100 грузинских предприятий и около 40 газораспределительных компаний, в некоторых из которых имеет контрольный пакет. Добавим к этому участие в энергетических проектах Грузии «Интер РАО ЕЭС», а также значительное участие российских сотовых операторов на рынке мобильной связи Грузии. Так, например сеть «Билайн» значительно расширилась здесь после 2008 года. Интересно и то, что экстравагантный президент Грузии Михаил Саакашвили не раз публично приветствовал участие российского бизнеса в экономике его страны. Очевидно, что представителям Москвы и Тбилиси есть, о чем поговорить при условии, что официальные дипломатические каналы закрыты.

И хотя переоценивать значимость этого канала не следует (в смысле ожидания прогресса и компромиссов), но то, что такие встречи способствуют десакрализации межгосударственного конфликта и переводу его в русло прагматики, очевидно. В определенной мере тот факт, что Москва готова к разговору с Тбилиси, успокаивает Запад, который сохраняет фобии относительно того, что Абхазия и Южная Осетия - это не предел российских геополитических устремлений. Но самое главное, он успокаивает в этом Тбилиси. И именно от этой прагматизации двусторонних отношений пользы намного больше, чем от театральных жестов и громких заявлений о «чистых листах» и «гарантиях мира». Вопрос только в том, готов ли официальный Тбилиси к переходу к прагматике. Если судить по заявлениям о возможном признании «геноцида черкесов», появляющимся время от времени из уст парламентариев и чиновников, то вряд ли. Однако нельзя исключать, что это оружие может стать долгоиграющим, а вместо окончательного признания будет использована угроза такового.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow) Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати