20.05.2011 | Сергей Маркедонов

Черкесский инструмент

Накануне 21 мая 2011 года «черкесская тема» снова актуализировалась в политической повестке дня Грузии. Вопрос о признании так называемого «геноцида черкесов», осуществленного Российской империей в XIX столетии, был рассмотрен четырьмя комитетами грузинского парламента. «После почти годичного изучения и рассмотрения материалов, отражающих судьбу черкесского народа, вслед за слушаниями в комитетах законодательного органа, парламент Грузии готовится принять решение о признании геноцида черкесов в условиях их исторического существования в составе России», - заявил недавно один из главных лоббистов признания «геноцида» депутат и председатель парламентского комитета по вопросам диаспор и Кавказа Нугзар Циклаури. По словам того же Циклаури, в недрах профильных подразделений парламента подготовлен проект постановления, который может быть вынесен на пленарное заседание высшего представительного органа Грузии.

Сначала о дате. 21 мая отмечается не только в республиках Северного Кавказа с адыгским (черкесским) населением (Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Адыгея), но и среди черкесов диаспоры (начиная от Турции и стран Ближнего Востока и заканчивая европейскими государствами и США), как трагическая годовщина. Связана эта дата с окончанием многолетней Кавказской войны (впрочем, относительно ее датировок есть разные суждения). В 1864 года русские войска заняли последний очаг сопротивления черкесов - урочище Кбаадэ (Кбаада). Сегодня на его месте располагается поселок Красная Поляна Адлерского района Сочи, ставшее за последние годы одним из любимых мест отдыха представителей российской государственной элиты. 21 мая 1864 года в этом месте состоялся парад русских войск, который принимал четвертый сын императора Николая I великий князь Михаил Николаевич (который в декабре 1862 года был назначен наместником Кавказа и командующим Кавказской армией). Именно этот парад символизировал окончательный переход Кавказа под контроль Российской империи. Тогда же по просьбе командиров, собравшихся в Кбаадэ, этот населенный пункт был переименован в честь венценосной династии в Романовск. Хотя это официозное название и было затем высочайше утверждено, оно не прижилось. И еще с времен Российской империи населенный пункт называли Красной Поляной. После майского парада указом императора Александра II была утверждена специальная медаль «За покорение Западного Кавказа 1859-1864».

Однако успех русского оружия в 60-е гг. XIX-го столетия в то же время стал для многих народов Кавказа и прежде всего для черкесов началом вынужденной эмиграции. Далеко не всегда отъезд адыгов за пределы исторической родины был связан с военным давлением России, поскольку нередко такое решение принималось под влиянием османских дипломатов, разведчиков и советников. Но в итоге за пределами Кавказа оказались сотни тысяч черкесов. Сегодня их численность в Турции, Сирии и Иордании оценивается от 2,5 до 8 миллионов человек. Такой значительный разброс в оценках нетрудно объяснить, поскольку в проведенных там переписях данные представлялись либо по религиозному принципу (не выделяя этничность), либо по родному языку (за полтора века для потомков адыгских мухаджиров таковым стал турецкий или арабский). Как бы то ни было, а определенной частью «черкесского мира» (на Северном Кавказе и за его пределами) события 1860-х годов были интерпретированы, как геноцид.

Долгие годы черкесскими активистами предпринимались безуспешные попытки вывести этот вопрос на широкий публичный уровень и добиться его официального признания государствами или международными организациями. Наверное, эта проблема наряду с другими «геноцидами» оставалась бы в ряду маргинальных политических сюжетов. Однако выходу «черкесского вопроса» на поверхность поспособствовали несколько обстоятельств.

На прошлой неделе в Вашингтоне в фонде Джеймстауна прошла конференция, посвященная ситуациии на Северном Кавказе и вокруг него. Естественно, «черкесский вопрос» оказался в фокусе обсуждения. Интересную оценку этой проблемы дал известный американский специалист по этнонациональной проблематике Пол Гобл. По мнению Гобла, черкесские националистические движения должны быть благодарны Владимиру Путину. Во-первых, за Олимпиаду в Сочи, которая мгновенно актуализировала исторические сюжеты Западного Кавказа, а, во-вторых, за действия против Грузии в 2008 году. В самом деле, признание Абхазии и Южной Осетии не только радикализировало и без того радикальную (в отношении России) Грузию (со всеми вытекающими последствиями). Оно создало прецедент признания республики, которая также относится к «черкесскому миру» (абхазы принадлежат к адыго-абхазской языковой группе). В этомс плане весьма интересны наблюдения известного лингвиста, этнографа и политолога из канадского университета Макмастер Джона Коларуссо: «Черкесы могли рассматривать признание независимости Абхазии, как жест защиты и даже спасения своих находящихся в опасности родственников. Это признание могло предполагать надежду, что Россия пожелает предоставить черкесам свое образование, как этнической общности». И тогда же тема «геноцида», который должна признать Москва, что называется, «засияла с новой силой». Понятное дело, российской власти, имеющей многочисленные проблемы на Северном Кавказе, пойти на такой шаг было бы невозможно. Просто памятуя о том, что такой шаг помимо его историко-правовой, мягко говоря, амбивалентности, потенциально грозил актуализации споров и конфликтов между адыгским и тюркским населением западной части Кавказа (Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия), адыгским и русским населением (Адыгея). Конечно, Москва должна была бы выработать свой подход к интерптерации событий 1860-х годов и перестать «играть в молчанку», делая вид, что проблемы не существует. Однако этого сделано не было, и как это часто происходит в таких случаях, природа не терпит пустоты. «Черкесский вопрос», начиная с прошлого года, начал активно осваиваться Тбилиси. Таким образом, вместе сложилось несколько обстоятельств: признание абхазской государственности, радикализация антироссийских настроений в Грузии, предстоящая Олимпиада, при подготовке к которой «черкесский фактор» не был должным образом учтен, отсутствие внятной позиции Москвы.

В итоге, начиная с прошлого года, вопрос о признании «геноцида черкесов» начал слушаться в грузинском парламенте. О том, что этот политический инструмент может быть задействован, говорили и высшие представители грузинской власти. В своем прошлогоднем интервью влиятельному российскому изданию «Коммерсант - Власть» второй человек в неофициальной грузинской Табели о рангах, глава МВД республики Вано Мерабишвили на журналистский вопрос «Готовится в парламенте признание геноцида черкесов?» также без обиняков ответил: «Да, готовится». На реплику же «но это еще больше осложнит отношения с Россией» Мерабишвили возразил: «А что, разве бывает еще больше? Как бы то ни было, а в мае 2011 года вопрос о признании «геноцида черкесов» парламентом Грузии был продвинут в практическую плоскость максимально.

Сегодня в российских СМИ и в экспертных комментариях высказывается немало тезисов о том, что само понятие «геноцид» (введеное в международный правовой оборот только после завершения Второй мировой войны) некорректно применительно к черкесскому случаю. Однако «черкесская проблема» в том виде, в котором ее обсуждают националисты и грузинские депутаты, имеет мало отношения к академической историографии или правоведению. Чтобы понять это, достаточно почитать восторженные комментарии черкесских активистов и грузинских политиков по поводу «уникальных материалов» грузинских архивов, проливающих свет на историю «геноцида». Между тем, большая часть этих «уникальных материалов» давно уже введена в оборот историками и известна специалистам, занимающимися проблематикой Кавказской войны. Собственно говоря, даже официозные имперские историографы в своих трудах не отрицали жестокостей, которые применялись русскими войсками в ходе военных действий в XIX столетии. Проблема только в том, что эта жестокость не была эксклюзивной (чего стоят атаки черкесов на русские крепости Черноморской линии 1840 года, например, на форт Лазарева, Вельяминовское, Михайловское, Николаевское укрепление). Более того, даже такие жесткие кавказские администраторы, как генерал Николай Евдокимов, не стремились к тотальному физическому истреблению черкесов или ограничению деторождения в их среде. Не будем забывать и о том, что многие представители черкесского мира в то время не мыслили в национальных категориях, и предпочитали лояльность падишаху Оттоманской империи лояльности «государю императору». В любом случае надо понимать, что с помощью одного лишь обращения к историческим источникам и их качественной интерпретации проблему «геноцида» снять не удастся. Не было бы черкесов, Грузия придумала бы что-то другое. Например, обратилась бы к «спасению» Чечни, Ингушетии или Дагестана. Благо, искать российские уязвимые места несложно. Они в большом количестве находятся по другую сторону Кавказского хребта.

В этой связи важно понять, насколько эффективным «черкесский инструмент» может оказаться для Грузии. И, естественно, насколько опасным для России. Думается, что эффективность признания «геноцида черкесов» для Грузии не будет слишком уж высока. В эмоциональном плане, наверное, такое признание сыграет роль компенсирующего фактора. Но ведь цель Грузии – не включение в свой состав Кабардино-Балкарии или Адыгеи, а интеграция Абхазии и Южной Осетии. Спору нет, Тбилиси пытается сыграть на разрыв между Абхазией и адыгскими движениями. Но это означает лишь сам факт потенциального разрыва. Мало ли случаев в истории Кавказа, когда вчерашние союзники и попутчки становились врагами и наоборот! Непонятно, как это приблизит Абхазию и Южную Осетию к Грузии. Нельзя забывать, что признание одного «геноцида» создает прецеденты для другого. И в этом плане вопрос о признании событий 1915 года, как геноцида армян в Османской империи встанет рано или поздно. И создаст немало проблем для Грузии в треугольнике Тбилиси-Ереван-Анкара. И это сегодня понимают многие грузинские эксперты. Так по мнению Мамуки Арешидзе, официальный Тбилиси поднял «черкесский вопрос» на недопустимо высокую планку.

Будет ли признание «геноцида черкесов» фатальным для России и ее кавказской политики? Наверное, делать подобные выводы преждевременно. Живет же Турция с многочисленными признаниями событий 1915 года, как геноцида. Однако самонадеянность в этом вопросе крайне опасна и недопустима. Очевидно, что сам факт признания (если таковое будет) сильно оживит черкесские движения внутри Северного Кавказа. И продолжать на этом фоне и дальше «играть в молчанку» было бы заведомо проигрышным ходом. В любом случае без интерпретации «черкесского вопроса» и без выработки своей собственной нереактивной, а прогностической линии поведения не обойтись.

Сергей Маркедонов - приглашенным научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США)

Версия для печати