21.06.2011 | Валерий Выжутович

Экстремизм - понятие нерастяжимое

Критика власти, отдельных политиков не является экстремизмом и не должна преследоваться в уголовном порядке. Такое разъяснение дал Верховный суд в проекте принятого на своем недавнем пленуме постановления «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности».

Что считать экстремизмом? Какие преступления следует квалифицировать как совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной вражды? Можно ли причислять чиновников или, к примеру, полицейских к социальной группе, разжигание ненависти к которой карается по закону? Рассматривая подобные дела, судьи нередко встают в тупик. И вот Верховный суд предлагает внести уточнения. А именно - публичным призывом к экстремизму считать высказывания, обосновывающие необходимость геноцида, депортаций или насилия. Необходимо, полагает Верховный суд, разграничить призывы к терроризму и призывы к экстремизму. Призывы к терроризму предлагается приравнять к террористической деятельности и судить за такие призывы по части 1 или части 2 УК РФ (терроризм). Тогда как действия, направленные на «возбуждение ненависти или вражды, а равно на унижение достоинства человека или группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, либо принадлежности к какой-либо социальной группе», влекут уголовную ответственность «только в том случае, если они совершены публично или с использованием средств массовой информации».

Что же касается «критики политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев», то эта критика, разъясняет ВС, «сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды». То же и насчет критики должностных лиц. «Государственные должностные лица, - говорится в проекте постановления, - могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий». И такую критику не стоит всегда считать действием, направленным на возбуждение вражды.

Хочется сказать: ну наконец-то… Что понимать под экстремизмом, а что считать критикой - это, казалось, и так было ясно. Но не всем. В 2009 году «за разжигание ненависти» к президенту Татарстана получил год и девять месяцев колонии-поселения главный редактор газеты «Казанские вести» Ирек Муртазин. А годом ранее заработал условный срок 22-летний блогер Савва Терентьев - за то, что в своем интернет-дневнике разместил нелестный отзыв о местной милиции. Дело было возбуждено по ст. 282, ч.1 УК РФ (разжигание ненависти или вражды).

Против авторов частных сетевых дневников уголовные дела заводились и прежде. Но подобные дела до суда не доходили. Делом Саввы Терентьева был создан прецедент. Блогера судили за возбуждение ненависти к определенной социальной группе. Являются ли милиционеры социальной группой? Ангажированные местной властью эксперты утверждали - да, являются, поскольку стражи порядка объединены «на основе рода занятий». Адвокат обвиняемого возражал: это ведомственное, а не социальное сообщество. Верховный суд проектом своего постановления в этом споре поставил точку.

Попытки трактовать экстремизм расширительно предпринимаются постоянно. Потому что само это понятие в законе прописано нечетко. Даже у экспертов нет на сей счет единого мнения. Кто-то, например, считает экстремизмом публичное выражение крайних взглядов. Но что такое крайний взгляд? Или что означает публичная деятельности лиц (в том числе и в международной сети Интернет, как явствует из закона), которые «может быть, напрямую и не призывают к осуществлению экстремистской деятельности, но побуждают к ее осуществлению или допускают возможность совершения экстремистских деяний». Это ведь тоже невнятная формулировка. Пользуясь ею, нетрудно привлечь к уголовной ответственности любого несогласного, закрыть газету, карательным катком пройтись по интернет-ресурсам.

Помнится, появился законопроект, направленный на борьбу с сайтами террористической и экстремистской направленности. В нем предлагалось исключить анонимность при заключении договора с провайдером на оказание услуг связи. А затем Национальный антитеррористический комитет (НАК) России призвал усилить ответственность интернет-компаний «за распространение идей терроризма и экстремизма в Интернете». В инициативе НАК смущал соединительный союз «и» между словами «терроризм», «экстремизм». Хотя эти понятия и находятся в тесном родстве, они все-таки не тождественны. Смешать их, превратить в синонимы - значит открыть совсем уж безбрежный простор для произвольных толкований того, что названо «распространением идей терроризма и экстремизма в Интернете».

В странах Европы при квалификации неких деяний экстремистскими делается акцент на их публичный характер. Причем и тут есть нюансы. Если уголовное законодательство Канады предусматривает наличие либо умысла на разжигание розни, либо вероятности нарушения мира в результате преступных действий, то во Франции, Дании, Нидерландах судят за пропаганду и возбуждение вражды независимо от наличия умысла и возможных последствий. Вот, например, Уголовный кодекс ФРГ, параграф 130: «Тот, кто любым способом, нарушающим общественный порядок, подстрекает к разжиганию ненависти к части населения, или призывает к совершению насилия или произвола в отношении нее, или посягает на человеческое достоинство другого таким образом, что он унижает достоинство части населения, злонамерно порочит или клевещет на него, - наказывается лишением свободы на срок до 5 лет».

Разумеется, государство не может позволить экстремистским партиям вольготно чувствовать себя в обществе. Те же немцы, пережив фашизм как свой национальный позор, извлекли уроки. И ввели конституционный запрет на создание неонацистских партий. Но там же, в Германии, только Конституционный суд может принять решение о запрете той или иной политической партии. Потому что речь идет о правах граждан.

У нас же постоянно предлагается расширить перечень действий, квалифицируемых как экстремизм. Например, создать законодательные препятствия «проникновению во власть лиц и политических партий, использующих в своих выступлениях экстремистскую лексику». Или установить «новые элементы ответственности в виде отказа в регистрации или отмены регистрации для кандидатов и избирательных объединений (политических партий) за деятельность, содержащую признаки экстремизма».

Прежде чем вносить в закон новые ужесточающие поправки, хорошо бы для начала дать максимально недвусмысленное определение экстремистской деятельности. Чтобы широкое толкование этого понятия нельзя было использовать против законопослушных граждан. Когда нет юридически безупречного понятия «экстремистская деятельность», можно любого человека, критикующего власть, обвинить в экстремизме. Например, кто-то выкрикнет на митинге что-нибудь нелицеприятное в адрес мэра, и найдется полицейский, который усмотрит здесь призыв к подрыву конституционного строя.

Но, самое главное, нужно наконец договориться, что такое экстремизм. В четком определении этого понятия равно заинтересованы и государство, и политические партии, и отдельные граждане, и общество в целом.

Валерий Выжутович – политический обозреватель, публицист

Версия для печати