27.06.2011 | Марина Войтенко

Российская «нефтянка»: цены и перспективы

Бесспорное знаковое событие минувшей недели в глобальной экономике в целом – сообщение Международного энергетического агентства (МЭА) о выделении в ближайшие 30 дней 60 млн. баррелей нефти из своих стратегических запасов (8,25% всех резервов стран-членов) в целях компенсации «выпадающих» поставок из Ливии и снижения ценового давления на общемировой восстановительный рост¹ . Рынки, как и ожидалось, отреагировали «обвалом» котировок. К концу дня в пятницу Brent подешевела более чем на 6% до $106,57 за баррель, нефть WTI остановилась на отметке $91,17 за баррель. На 5% «просели» августовские фьючерсы на Brent. Понесли потери и нефтяные Blue chips – акции российских компаний на ММВБ и РТС упали на 1,9-3,2%, на лондонской площадке – на 3,5-4,6 процента. Аналитики заговорили о предстоящем плавном ослаблении рубля.

Оценки намерений МЭА среди международных экспертов, хотя и разнятся, но сходятся в одном – последствия принятого решения могут быть серьезными. Одни обращают внимание на то, что рынки получили сигнал готовиться к развороту ценового тренда, по спекуляциям на нефтяных котировках нанесен хорошо рассчитанный удар, причем лишь первый. Новые последуют после будущего саммита «двадцатки» (меры по сглаживанию волатильности нефтяных цен² анонсированы в повестку G 20 еще осенью прошлого года).

Другие, не споря по существу с такими ожиданиями, подчеркивают их сугубо вероятностный характер. Достигнутый эффект может оказаться краткосрочным и через месяц вновь придется ломать голову, как закрывать суточную нехватку ливийской нефти в 1,2-1,5 млн. баррелей³ . Путь же от МЭА до G 20 должен быть поддержан соответствующими действиями ОПЕК и, прежде всего, повышением Саудовской Аравией суточной добычи до 10 млн. баррелей. И, хотя по рынку ходят слухи о том, что между агентством, опековцами и саудитами все согласовано (весь вопрос был в том, кто сделает первый шаг), никаких официальных заявлений предполагаемые партнеры МЭА не сделали. Между тем, дешевеющая нефть – фактор риска для многих режимов в условиях сохраняющейся политической нестабильности в Северной Африке и на Ближнем Востоке.

Впрочем, есть основания полагать, что большая «согласованная» игра на понижение уже началась. К концу недели появились и новые ценовые прогнозы – «бочка» может подешеветь до $75, хотя будет стремиться к некоему коридору вокруг $80. Большинство аналитиков, однако, полагают, что ставить такую планку – это впадать в чрезмерный пессимизм, а приемлемый ориентир - $103 за баррель на ближайшем пятилетнем горизонте. Именно эту оценку представило МЭА на Петербургском экономическом форуме в ежегодном докладе по нефтегазовому рынку. Цена нефти, считают в Агентстве, будет постепенно снижаться: со $105,7 в 2011 году дл $100,9 в 2016-ом⁴ .

Если перевести этот тренд на Urals, то ее ценовой диапазон уложится в $90-100 (с начала текущего года средняя цена российской нефти составляет $107,3 за баррель). Уже прозвучавшие на этот счет суждения официальных лиц (помощник Президента РФ Аркадий Дворкович и другие) складываются в одну общую линию – последствия таких умеренных цен непосредственной опасности для экономики и бюджета не представляют. Напомним, что в скорректированный бюджет-2011 заложена цена в $105 за баррель, а прогноз Минэкономразвития на 2011-2013 годы исходит из $93-97.

По оценкам Минфина, хотя непосредственное воздействие на бюджетные параметры цены за «бочку» около $100 будет ощутимым, оно не окажется критичным. Бюджет-2011 балансируется при $115 за баррель, при $105 его дефицит сложится в размере 1,0-1,4% ВВП. При более низких ценах расходно-доходный небаланс, естественно, будет выше, но вряд ли превысит 2% ВВП (изначально планировалось 3,6% ВВП при цене нефти $75 за баррель). Прогноз на текущий год, таким образом, выглядит вполне благоприятно. Правда, ожиданиям нулевого дефицита в 2011 году (о такой возможности высказался в середине июня первый зампред ЦБ РФ Алексей Улюкаев), видимо придется перейти в разряд несбыточных.Проблемы, скорее всего, начнутся с 2012 года, когда для гипотетического балансирования бюджета потребовалась бы цена в $120-122 за баррель (при $100 дефицит составит 1,2 трлн. рублей). Но, именно на этом рубеже эксперты (в том числе и так называемый нейросетевой прогноз российского Института энергетической стратегии) ожидают разворота нефтеценового тренда и начала нового 15-летнего периода относительно дешевых углеводородов. Один из главных поводов к тому – неизбежность усиления бюджетной консолидации и ужесточения денежно-кредитной политики в развитых странах и, как следствие этого, сжатие избыточной ликвидности, выступающей фундаментальным основанием спекулятивного «пузыря» на глобальном нефтяном рынке.

Задачи ускоренной рационализации бюджетной политики весьма актуальны и для России с ее ненефтегазовым дефицитом около 14% ВВП. Выступая 21 июня на первом заседании общественного совета при Минфине РФ, глава министерства, вице-премьер Алексей Кудрин вновь напомнил о жестком ограничении на ближайшие 8-10 лет – госрасходы в реальном выражении не могут расти более чем на 4% в год. Если не прервать инерцию разрастания расходных аппетитов, то к 2020 году общий небаланс бюджета (особенно при отсутствии необходимых структурных реформ в наиболее госзатратных отраслях и секторах) доберется до отметки в 10% ВВП.

В настоящее время нефтегазовый вклад в бюджет – почти половина его доходной части. При этом общий размер выручки нефтегазового сектора в 2011 году (с учетом «Газпрома» и «Новатэка»), по расчетам финансовых аналитиков, может составить $400-500 млрд⁵ . Между тем, состояние и перспективы как чисто нефтяных, так и нефтегазовых компаний выглядят весьма неблагостно. При росте биржевых цен в январе-апреле 2011 года на 41,2% (к соответствующему периоду прошлого года) и экспортных контрактных цен на российскую нефть на 36% объем ее добычи в январе-мае 2011-го (210 млн. тонн) превысил уровень прошлого года лишь на 0,9 процентов. Увеличение добычи у «Роснефти» на 0,9 млн. тонн, «Сургутнефтегаза» на 0,7 млн. тонн и ТНК-ВР на 0,3 млн. тонн на новых месторождениях перекрыто снижением на 2 млн. тонн у «Лукойла» (растет выработанность скважин в Западной Сибири).

Сокращение экспорта до 101,6 млн. тонн (99% к 2010 году) объясняется увеличением переработки нефти на российских НПЗ (на 3,4%). Глубина переработки, впрочем, снизилась до 70,5% (в 2010-м – 70,9%). Для сравнения напомним, что в странах ОЭСР она составляет около 92 процентов. Темпы производства дизтоплива (102,7%) и топочного мазута (105,3%) опережают выпуск бензина (100,5%).Несколько лучше положение дел в газодобыче – рост на 2,9% по сравнению январем-маем 2010-го. Выраженная позитивная динамика наблюдается в производстве сжиженного природного газа – 109,4% (4,9 млн. тонн, в том числе 3,4 млн. тонн на экспорт).

За этими цифрами скрывается достаточно непростое положение нефтегазового сектора в целом и особенно нефтяной отрасли. Главная проблема в том, что отечественная «нефтянка» уже вышла на пик ежегодной добычи в 500-505 млн. тонн. Задача теперь заключается в удержании этого объема стабильным, по меньшей мере, до 2020 года, замещая выбытие старых месторождений вводом новых. Последние же отличаются сложными условиями разработки, трудной доступностью, отсутствием необходимой инфраструктуры и тяжелыми климатическими условиями (арктическая зона, континентальный шельф, Восточная Сибирь и т.п.). Их освоение, кроме того, сопряжено с необходимостью использования новых технологий геологоразведки, добычи, транспортировки, первичной переработки и т.п. По имеющимся официальным оценкам, для поддержания стабильности нефтедобычи и экспорта до 2020 года могут потребоваться инвестиции не менее 8 трлн. рублей. Еще 12 трлн. рублей необходимо до 2030 года для выхода добычи газа на уровень 1 трлн. куб. метров в год. Причем и в этом случае речь идет о технологическом вызове: на смену «уходящим» легендарным месторождениям (типа Нового Уренгоя и т.п.) идут новые с так называемым «жирным» газом с этановой составляющей в 5% и выше. В итоге газопереработка и, соответственно, газохимия должны быть созданы по сути дела заново. Причем условия добычи и транспортировки здесь зачастую еще сложнее, чем у нефтяников (Штокман, Ямал, Сахалин и т.п.).

Глобальный спрос на энергоресурсы, как ожидается, будет расти: к 2035 году на 36% до 16,3 млрд. тонн нефтяного эквивалента (в 2010 году – 12,0 млрд. тонн, в 2000-м – 9,4 млрд. тонн). Не менее 60% потребности будет покрываться за счет жидких углеводородов (при опережающем росте доли природного газа). При этом возможности наращивания производства в традиционных центрах добычи (эксплуатируемых нефтегазовых провинциях) сильно ограничены⁶ . Главная надежда на обеспечение устойчивого равновесия спроса и предложения на рынке – новые регионы и новые месторождения углеводородного сырья. И эта тенденция (со всеми сопутствующими сложностями и ограничениями) уже прочно «прописалась» в России.

Ее оборотной стороной, вместе с тем, оказывается постепенное, но поступательное снижение традиционного нефтегазового вклада в ВВП и доходы бюджетной системы (примерно на треть к 2020 году). «Переиграть судьбу», однако, можно за счет крупного структурного маневра в нефтяной и газовой отраслях. Речь должна идти, во-первых, о диверсификации внешних рынков (один только Китай обеспечит в ближайшие 25 лет 30% общемирового спроса на газ) и, во-вторых, о качественно новых продуктовых линейках в нефтяном и газовом предложении России на глобальных рынках. Основа такого перепозиционирования – все та же диверсификация экономики, то есть опережающее развитие производств с высокой долей добавленной стоимости. О российских резервах на этом стратегическом направлении можно судить, например, по следующим цифрам: доля страны в мировой добыче газа и нефти, соответственно 25% и 12,5%, а вот удельный вес в глобальном рынке нефтехимии и конечной химии – 1,1 процента. Разрыв между показателями – теряемая РФ добавленная стоимость.

Между тем, объемы мировых рынков нефти и нефтехимии уже сопоставимы – примерно по $3 трлн. К 2020 году, по экспертным оценкам, рынок нефтехимии ($6,8 трлн.) опередит рынок нефти в 1,2-1,4 раза. Попасть в этот тренд и закрепиться в нем – приоритетная стратегическая задача. Заметим, что курс на ее решение уже взят. 17 июня на сессии ПЭФ по вопросам энергобезопасности вице-премьер Игорь Сечин заявил: «Мы уже приступили к формированию в нашей стране одного из мировых центров нефтегазохимии. Анализ показывает, что мы будем иметь мощную ресурсную базу для реализации этой задачи. … Решая ее, мы должны в первую очередь преодолеть отставание в потреблении продуктов глубокой переработки энергетического сырья внутри страны». Ожидается, что до 2020 года среднегодовые темпы роста производства в этой по существу новой отрасли составят не менее 11%.

Начало всех этих «славных дел», тем не менее, коренится в добыче, экономические (и, прежде всего, налоговые) условия которой ощутимо ухудшились. При существующей налоговой системе, по официальной констатации Правительства РФ, для разработки нерентабельны 90% запасов новых месторождений и 30% запасов на уже действующих. В случае с нефтью это почти половина всех подтвержденных запасов. По газу такую оценку еще предстоит выработать⁷ . Подготовка «дорожной карты» перехода к новому налоговому режиму в этих отраслях – летне-осенняя задача уже этого года.

Не менее актуально и выстраивание долговременного партнерства между международными нефтегазовыми компаниями и национальными бизнес-структурами, нацеленного на интеграцию передовых технологий и «тяжелого» ресурсного потенциала. Именно здесь наиболее вероятны первые ощутимые результаты мер по улучшению инвестклимата, принимаемых по инициативе Президента РФ Дмитрия Медведева.

Очевидно, что в ближайшие 8-10 лет многим «национальным чемпионам» придется трансформировать свой производственный профиль, оптимально сочетая в своем составе нефтяные, газовые, нефтеперерабатывающие и нефтегазохимические активы. Мощный стимул к развитию получат и многообразные сервисные компании (то есть преимущественно средний и малый бизнес). Традиционная «нефтянка», таким образом, обречена на обретение нового содержания. Ее высокотехнологическое, инновационное развитие должно стать одним из главных приоритетов новой структурной политики.

Марина Войтенко – руководитель департамента информационных программ Центра политических технологий

---

1. С момента создания в 1974 году МЭА проводит подобную интервенцию лишь в третий раз. Впервые это произошло во время войны в Персидском заливе в1981 году. Во второй раз – в 2005, когда из-за урагана «Катрина» была остановлена добыча на многих платформах в Мексиканском заливе (тогда объем «распечатанных» резервов также составил 60 млн. баррелей, и «бочка» Brent подешевела на $8 или 12%). В настоящее время суммарный объем запасов нефти 28 членов МЭА насчитывает 4,1 млрд. баррелей, из которых около 1,6 млрд. – госрезервы для экстренных нужд. Половину из нынешних 60 млн. баррелей поставят США, остальное – Япония, Германия, Франция, Испания и Италия.
2. О спекулятивной составляющей глобального нефтяного рынка можно судить по оценкам того же МЭА, согласно которым лишь 12% денежного потока отражает реальные товарные поставки, все прочее – торговля ценнобумажными финансовыми производными.
3. «Накопленный» дефицит поставок ливийской нефти, по расчетам ряда аналитиков, на 31 мая с.г. составил уже порядка 132 млн. баррелей.
4. По традиции на ПЭФ было проведено SMS-голосование по поводу цены на нефть в 2012 году. 33% высказались за интервал в $80-100 за баррель, 29,5% участников сочли «справедливым» диапазон $100-120, еще 23,4% - $120-140, 7% прогнозируют цену ниже $80, остальные – выше $140.
5. При этом, по оценке специалистов «Уралсиба», покупательная способность барреля нефти, выраженная как отношение ее номинальной цены в рублях к дефлятору ВВП, в 2011 году остается на 14% меньше показателя 2010 года. Возврат к этому уровню возможен при ценах около $150 за баррель. Такое развитие событий, однако, остается низковероятным.
6. По прогнозам МЭА, к 2015 году прирост мощности нефтедобычи в странах ОПЕК составит только 1,4 млрд. баррелей в день, то есть меньше 2% от нынешнего уровня мировой нефтедобычи.
7. См. подробнее: Исследование состояния и перспектив направлений переработки нефти и газа, нефте- и газохимии в РФ. Институт современного развития, Москва, 2011, 806 с.

Версия для печати