30.08.2011 | Сергей Маркедонов

Азербайджан: 20 лет независимости

20 лет назад, 30 августа 1991 года Верховный Совет Азербайджана принял Декларацию «О восстановлении государственной независимости Азербайджанской Республики». Этим актом подчеркивалась преемственность с первым азербайджанским государством — Азербайджанской Демократической Республикой (1918–1920 гг.). В отличие от Армении, вышедшей из состава СССР на основе союзного законодательства, Азербайджан не устанавливал государственность, а возрождал ее. Первая Азербайджанская Демократическая Республика (АДР) была провозглашена 28 мая 1918 года. В начале 1920- года на Парижской мирной конференции ее де-факто признал Верховный совет союзных держав. Однако в Лигу Наций АДР не попала, поскольку, как объяснялось в меморандуме Генерального секретаря Лиги Наций, «территория Азербайджана являлась частью Российской империи, ввиду чего возникает вопрос, достаточно ли объявления… о независимости и признания Союзными Державами… для того, чтобы считать Азербайджан де-юре полностью самоуправляемым государством». Оказалось – недостаточно: уже в апреле 1920-го в республике начали устанавливать советскую власть.

Как бы то ни было, в Декларации Верховного Совета Азербайджана определялась политико-правовая преемственность первой республики и третьей (минуя вторую - Азербайджанскую ССР). «Восстановленная» азербайджанская государственность существует уже на протяжении 20 лет, демонстрируя свою жизнеспособность и эффективность.

Постсоветский Азербайджан за период 1991-2011 годов сумел доказать, что не является слабой и зависимой геополитической субстанцией: он играет важную роль на Южном Кавказе, в Центральной Азии и на Ближнем Востоке. Это, пожалуй, единственный в СНГ пример государства с успешно диверсифицированной внешней политикой. Мало кому из бывших республик СССР удается поддерживать ровные отношения с Россией, Евросоюзом и США, Израилем и Палестинской автономией. В период первой республики азербайджанская элита играла роль сначала младшего брата Турции, а затем и «нефтяной вышки» Великобритании. «Второй Азербайджан» действует намного тоньше, стараясь «не складывать яйца в одну корзину». С одной стороны, он участвовал и участвует в прозападном ГУАМ и «Восточном партнерстве», инициированном ЕС. США практически не критикует Азербайджан за отступления от демократических канонов. А если Вашингтон и делает это, то такая критика звучит из уст, как правило, представителей не самого высшего звена американской власти. В сравнении со Штатами Европейский Союз - партнер более неудобный. Однако соображения «энергетической безопасности» и боязнь российского «энергетического империализма» заставляют европейские страны (в особенности государства «новой Европы») закрывать глаза на авторитарные поползновения азербайджанских властей. В этом плане показательным является выступление польского президента Бронислава Коморовского в ходе его недавнего турне по Кавказу. Кстати, первым пунктом его визита стал Баку. По словам Коморовского, «Польша остается в высшей степени заинтересованной в строительстве трубопровода, который помог бы ей решить свои энергетические проблемы, но в первую очередь это будет важным решением для всего ЕС».

С другой стороны, Баку говорит о стратегической заинтересованности в России. Из всех соседей прикаспийской республики именно РФ стала первой страной, с которой Азербайджан в сентябре 2010 года договорился о делимитации и демаркации границы. Переговоры об этом велись в течение 14 лет, и успех все время был неочевидным. На первый план выходили то проблема раздела водных ресурсов реки Самур, то обсуждение правового статуса пограничных сел Храхоба и Урьяноба. Остроты ситуации добавлял тот факт, что в них проживали этнические лезгины, имеющие свой ареал также и в Дагестане. К началу 2000-х гг. многие из них обзавелись и российскими паспортами. После августа 2008 года в СМИ было много спекуляций на тему повторения югоосетинского казуса в Азербайджане. И хотя после договоренности по этим вопросам, достигнутой в сентябре прошлого года, в пограничных отношениях двух стран остались неразрешенные до конца проблемы (статус жителей сел Храхоба и Урьяноба), Москва и Баку продемонстрировали готовность к взаимным уступкам и компромиссам. Так, в сентябре 2011 года было решено увязать определение статуса жителей с российской федеральной программой по их переселению в Дагестан.

За 20 лет Баку продемонстрировал умение балансировать не только на американо-российских качелях. В 1991 году постсоветский Азербайджан, как и АДР, избрал своим стратегическим партнером Турцию. Однако нынешние азербайджано-турецкие отношения больше не являются вассально-ленными, какими они были в 1918–1920 годах. Сегодня не только Анкара оказывает давление на Баку, но «азербайджанский фактор» является важным сюжетом, определяющим внутренние и внешнеполитические приоритеты Турции. После начала процесса турецко-армянской нормализации именно Азербайджан сыграл значительную роль в его «заморозке». По справедливому замечанию турецкого эксперта Митата Челикпала, «позиция Азербайджана для Анкары очень важна. Таким образом, без какого-либо позитивного изменения, которое удовлетворило бы Азербайджан, любое изменение в двусторонних армяно-турецких отношениях выглядит нереальным». При этом за период 1991-2011 гг. Азербайджан сумел переломить негативные тенденции в двусторонних отношениях с Ираном – традиционным конкурентом Турции на Кавказе и Ближнем Востоке. Движение обеих стран навстречу друг другу началось в 2004–2006 годах, когда Тегеран, обеспокоенный возможностью превращения Азербайджана в форпост для военной операции против Ирана, стал проводить более взвешенную политику по отношению к Баку. Со своей стороны Азербайджан понимал: случись на Ближнем Востоке война, она способна перекинуться на Кавказ, что чревато экологической катастрофой в Каспийском регионе. Поэтому он стал гораздо терпимее к южному соседу.

«Пробуждение» Ближнего Востока в 2011 году заставило Баку более серьезно обратить внимание на диверсификацию внешней политики на этом направлении. Начиная с 1991 года, Азербайджан интенсивно развивал двусторонние отношения с Еврейским государством. Израиль в 1990-е годы стал вторым покупателем азербайджанской нефти. В 2012 году израильтяне планировали начать экспорт азербайджанского газа (что стало особенно важным на фоне ухудшения израильско-египетских отношений), а военное сотрудничество двух стран было важным приоритетом. Тем не менее, это не помешало Баку актуализировать свои отношения с Палестиной. В январе 2011 года Ильхам Алиев подписал распоряжение об оказании материально-технической помощи деятельности посольства Государства Палестина в Баку. Ранее Азербайджан избегал в своей риторике использования термина «государство» в отношении к Палестинской автономии. А в июне нынешнего года в ходе визита Махмуда Аббаса в Азербайджан Ильхам Алиев заявил о том, что поддержит создание независимой Палестины.

Однако, несмотря на очевидные внешнеполитические успехи, постсоветский Азербайджан, восстановивший свою преемственность с первой республикой, за 20 лет не сумел разрешить такую важную для себя проблему, как «карабахский вопрос». И в значительной степени эта ситуация была определена именно самой концепцией «возрождения» государственности. Она порождала политико-правовую неопределенность.

В период существования независимого азербайджанского государства — АДР (1918–1920 гг.) у него не было Конституции, которая определяла бы статус Нагорного Карабаха. Более того, сам статус этой территории в 1918-1920 годах был спорным. Власти АДР вели перманентную борьбу за установление юрисдикции над Карабахом. В июле 1918 года на I съезде карабахских армян была провозглашена независимость Нагорного Карабаха, избраны Национальный Совет и Народное правительство. 6 сентября 1918 года II Съезд армян Карабаха отверг предъявленные правительством Азербайджана и командованием турецких войск требования к Нагорному Карабаху войти в состав Азербайджана. Баку же в свою очередь назначил Хосровбека Султанова генерал-губернатором Карабаха и выдвинул ультиматум с требованием признать легитимную власть Азербайджана. 19 февраля 1919 года IV Съезд карабахских армян этот ультиматум отверг. И только на VII Съезде (август 1919 г.), прошедшем в селе Шош, карабахские армяне заключили с правительством АДР соглашение, по которому Нагорный Карабах временно вошел в состав Азербайджана «до окончательного решения на Парижской мирной конференции вопроса своего статуса». Именно к этому решению сегодня нередко апеллируют политики, историки, политологи в Азербайджане, выдвигая тезис о «добровольном вхождении» армян Нагорного Карабаха в состав АДР. Однако территория Карабаха была признана спорной Лигой наций и Парижской мирной конференцией (январь 1919 — январь 1920 г.). Кстати сказать, Лига наций отклонила заявки о приеме в свои ряды и Азербайджана, и Армении. 23 апреля 1920 г. состоялся IX съезд карабахских армян, который провозгласил Нагорный Карабах неотъемлемой частью Армении. В итоговом документе съезда говорилось: «Считать соглашение, заключенное от имени седьмого съезда Карабаха с азербайджанским правительством, нарушенным последним, ввиду организованного нападения азербайджанских войск на мирное армянское население Карабаха, истребления населения в Шуши и деревнях». Спустя всего лишь несколько дней, 27-28 апреля 1920 г. части XI Красной армии начали устанавливать в Азербайджане советскую власть. Правовой статус Нагорного Карабаха в составе Азербайджанской ССР определялся в советских Конституциях. Но 30 августа 1991 года азербайджанские политики отказывались от советского наследия, что ставило под вопрос и юридический статус НКАО. Таким образом, ответная реакция армян Карабаха после решения Верховного Совета Азербайджана была более или менее прогнозируемой. 2 сентября 1991 года совместная сессия Нагорно-Карабахского областного Совета и Совета народных депутатов Шаумяновского района провозгласила Нагорно-Карабахскую Республику (НКР) в границах бывшей автономии и района. Тогда же была принята «Декларация о провозглашении НКР». В итоге, как потом справедливо напишет российский дипломат Владимир Казимиров, в армяно-азербайджанском конфликте в отличие от других постсоветских противоборств, возникнет формат не двух, а как минимум, «двух с половиной участников». И сегодня этот конфликт в значительной степени определяет политическую идентичность постсоветского Азербайджана. Проблема только в том, что и для Армении это противостояние является также стержнем политической идентичности. В итоге две «правды» никак не могут найти компромиссное modus vivendi.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати