10.11.2011 | Сергей Маркедонов

Вступление в ВТО: абхазское и югоосетинское измерение

9 ноября 2011 года представители России и Грузии подписали в Женеве двустороннее соглашение, касающееся завершения переговоров по согласованию вступления РФ в ВТО. Таким образом, завершился переговорный марафон, который продолжался с паузами и остановками, начиная с 2005 года. Последняя часть этого прерывистого марафона стартовала в марте нынешнего года. Переговоры казались безрезультатными до того момента, когда Грузия 27 октября не согласилась на компромиссное предложение швейцарских посредников. В начале ноября свое согласие на компромисс дала и Россия. После того, как позиция Москвы была озвучена публично, 5 ноября стороны парафировали двустороннее соглашение. И вот, наконец, 9 ноября состоялось подписание согласованного документа.

Теперь контролировать границы между РФ с одной стороны и Абхазией с Южной Осетией с другой будут не грузинские таможенные и пограничные службы (как того требовал Тбилиси, начиная с 2005 года), а международные наблюдатели. Это будет частная сертифицированная компания, которую должна рекомендовать третья сторона. В данном случае - Швейцария, как модератор дискуссии. Следовательно, уже сегодня можно говорить о снятии грузинского барьера для вступления РФ в ВТО. Грузия была последней из 153 стран-членов ВТО, которая имела возражения относительно российского членства в Организации. Теперь таких возражений со стороны Тбилиси нет. Теперь остается ждать появления мониторинговых структур на трех участках. Это - де-факто граница России и Абхазии на реке Псоу, северная точка Рокского тоннеля. И третья точка - КПП «Казбеги-Верхний Ларс» на Военно-грузинской дороге, который связывает Россию и Грузию через североосетинское направление. Какими же функциями будут обладать международные наблюдатели? Планируется их подотчетность посреднику, а не Тбилиси или Москве. Предполагается, что они будут получать информацию о прохождении грузов и товаров с российской стороны, а также от грузинской таможенной службы. При этом морской участок границы Абхазии остается вне поля зрения наблюдателей.

Таким образом, два до сих пор непримиримых оппонента смогли найти некую срединную линию, которая устроила обе стороны. Но снятие грузинского барьера не означает «конца истории». Проблемы остаются. И они касаются не только экономических взаимоотношений Грузии и России (не вполне ясны перспективы возвращения грузинской продукции на российский рынок). Реакция Абхазии и Южной Осетии в этом контексте также важна, хотя она и игнорируется сегодня. Как минимум, недостаточно принимается в расчет.

Между тем, эта позиция прозвучала довольно явственно еще до того, как Москва заявила о принятии швейцарских предложений. Так министр иностранных дел Абхазии Вячеслав Чирикба заявил о том, что его республика не допустит появления на своей территории «третьих лиц», поскольку их наблюдение будет вести к нарушению абхазского суверенитета. По мнению ветерана абхазской политики, известного историка Станислава Лакобы, «Грузия уже сегодня говорит о том, что нужно будет идти дальше - ставить пограничников, брать плату за железнодорожные перевозки. Тем самым, Россия косвенно, при европейском посредничестве, признает, что Грузия обладает юрисдикцией на территории Абхазии и Южной Осетии….Не понятно, во имя чего происходит такая сдача позиций. Это в корне противоречит тому, что говорили до сих пор президент и глава правительства РФ о том, что процесс признания Абхазии как независимого государства носит необратимый характер». Схожим образом комментируют ситуацию и представители Южной Осетии. Вот какую оценку ситуации дал на днях заместитель председателя Таможенного комитета республики Тимур Кокоев: «Никаких наблюдателей и мониторинговых групп на таможенной территории РЮО не будет».

Как понимать, и самое главное, как трактовать подобные расхождения позиций Москвы и двух частично признанных образований? Можем ли мы говорить о том, что позиция России предполагает определенную ревизию (прошу прощения за тавтологию) того «селективного ревизионизма», который был применен отечественной дипломатией в августе 2008 года? Отвечая на поставленные вопросы, обозначим важный тезис. Позиции РФ с одной стороны, и частично признанных образований с другой никогда нельзя полностью отождествлять, как делают это многие грузинские эксперты. Не только те, кто лично поддерживает президента Грузии. Так в недавнем интервью известный политолог и правозащитник, имеющий огромный опыт общения с абхазскими и югоосетинскими НПО (а потому знающий ситуацию в этих республиках не понаслышке) Пата Закарейшвили высказался о том, что между Москвой, Цхинвали и Сухуми было некоторое распределение ролей при продвижении России в ВТО. При этом позиции абхазов и осетин использовались, как инструменты давления на Тбилиси. Такой подход для грузинского экспертного сообщества (включая и его оппозиционную часть) весьма характерен. Трудно признать наличие собственных целей у абхазского и югоосетинского де-факто государства.

Между тем, такие цели были, есть и будут. Разве Абхазия не сталкивалась с Россией много лет хотя бы по вопросу о признании государственности бывшей автономии Грузинской ССР? И Москва многократно отказывала в этом, поддерживая территориальную целостность Грузии. Если кто забыл, то только весной 2008 года Москва вышла из режима санкций против Абхазии, существовавшего еще с 1996 года (а де-факто с декабря 1994 года, то есть с начала первой «чеченской кампании»). И в 1996-1999 гг. этот режим носил совсем не имитационный характер. Можно в этом же контексте вспомнить и расхождения относительно имущественных прав граждан РФ в Абхазии, а также экономической деятельности российского государственного и частного бизнеса с Грузии (взять хотя бы казус с подписанием Меморандума между Интер РАО ЕЭС России и грузинским министерством энергетики). Если же говорить о позиции Южной Осетии, то ее руководство не раз ставило вопрос об объединении с «братской Северной Осетией», но получало отказ. То же было и с признанием независимости до августа 2008 года. И наличие противоречий между Россией и двумя де-факто государствами, находящимися под ее патронажем, неизбежно. Хотя бы в силу различного международного веса и масштаба сторон. Россия играет не только на одной грузинской (и даже кавказской) геополитической доске. Отсюда появляется неизбежная нюансировка и взгляд на проблему не через абхазские «очки». Впрочем, та же ситуация в зеркальном отражении применима и к малым образованиям, заручившимся российской поддержкой.

Таким образом, проблема не в противоречиях, как в таковых. Ясно ведь, что любой контакт Москвы с Тбилиси в Абхазии будут воспринимать с опаской. Слишком свеж опыт середины-конца 1990-х годов. Да и история грузино-абхазского конфликта в Сухуми выглядит вовсе не так однозначно, как кажется кому-то в Тбилиси. Основная проблема, следовательно, не в наличии расхождений и возможных трений, а в умении их преодолевать и не допускать. И вот здесь у Москвы немало ошибок. Во-первых, как это было уже не раз и раньше, Россия упустила информационную инициативу. Главным бенефициарием от окончания переговоров стал Саакашвили. Он уже объявил достижение компромисса победой грузинской дипломатии. Именно дипломатии, а не экономики! И, естественно, этот тезис был успешно растиражирован, как внутри страны, так и за ее пределами. И растиражирован умело. Многие эксперты и политики из Грузии заговорили о том, что Москва не считается с мнением своих клиентов, не принимает их мнение в рассвет. А значит, у Тбилиси есть шанс «дожать русских» и сделать с ними более крупную сделку за спинами у абхазов и осетин. Пусть это не так, но ведь Москва молчит! Сколько комментариев, разъясняющих неизбежность уступок Грузии, было сделано российскими представителями в последние дни и недели? Сколько объяснений, показывающих выгоды для Абхазии и Южной Осетии прозвучало?

Риторические вопросы. Конечно же, информационная активность Тбилиси провоцирует в Сухуми и в Цхинвали ненужные фобии и страхи. Но кто в этом виноват? Кто не озаботился предотвращением подобных реакций? И непраздный вопрос: «Кто-то уже подумал о реакции на появление международных наблюдателей на де-факто пограничных рубежах?» Хотелось бы в данном случае ошибиться, полагая, что у Кремля есть свой план в случае неординарных ситуаций и эксцессов. Вообще публичная апелляция к особым интересам абхазов и южных осетин только усилила бы позиции Москвы, способствуя усложнению восприятия ситуации в регионе у западных партнеров. Вспомним, сколь часто Владимир Путин советовал на переговорах в ВТО отстаивать различные детали и нюансы. С тем, чтобы уважали сильнее. Случай с Абхазией и Южной Осетией – как раз та самая ситуация, в которой настойчивость не помешала бы.

Не будучи экономистом, мне не хотелось бы рассуждать на темы, которые не являются предметом профессионального интереса. Более того, компромиссное соглашение с Тбилиси политически не выглядит ущербным, ведь появление международных наблюдателей можно двояко трактовать. Не только, как ущемление абхазского суверенитета, но и как отчуждение грузинского суверенитета. Притом, не только фактическое, но и правовое. А как еще расценивать контроль над грузинской де-юре границей со стороны частного сертифицированного агентства, да еще и подотчетного стране-посреднику в переговорах с твоим геополитическим оппонентом! Но для этого надо хотя бы говорить об этом, а не хранить гордое молчание. Увы, снова вопросам техники Москва уделяет большее внимание, чем проблемам интерпретации и информационного доминирования. Как бы то ни было, а сглаживать противоречия с союзниками необходимо (даже с теми, которые от тебя зависимы и контролируются тобой). Иначе риск остаться в гордом одиночестве весьма велик.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати