06.12.2011 | Алексей Макаркин

Египет: выборы и маневры военных

В современной ситуации в Египте есть два уровня. Один – публичный, от выхода тысяч людей на площадь Тахрир до самых свободных выборов в истории страны. Второй – непубличный, связанный со стремлением высшего военного руководства сохранить контроль за ситуацией в стране на долгосрочную перспективуКогда под давлением митингующих с площади Тахрир египетские военные пожертвовали Хосни Мубараком, они рассчитывали сохранить особый статус армии в государстве. Люди в погонах управляли страной с 1952 года, когда полковник Насер отстранил от власти коррумпированного короля и дискредитировавших себя гражданских политиков. За это время египетская армия стала силой, оказывающей мощное влияние не только на государственное управление, но и на экономику страны. Но сейчас позиции высшего генералитета выглядят далеко не столь непоколебимыми – в условиях бурного роста политической конкуренции военные не могут рассчитывать на поддержку основных партий – как чрезвычайно популярных исламистов, так и либералов.

Наступление исламистов

О мощном влиянии исламистов свидетельствуют и первые результаты выборов – в новом парламенте, который будет окончательно сформирован в начале следующего года, они получают большинство. Около 40% получил Демократический альянс Египта, основная роль в котором принадлежит Партии свободы и справедливости, которую образовало движение «Братья-мусульмане». Этот результат был предсказуемым, но несколько неожиданным стал высокий результат Исламистского альянса, возглавляемого салафитской партией «ан-Нур» («Свет») и набравшего около 20% голосов. В отличие от «Братьев-мусульман», салафиты являются радикальными фундаменталистами и призывают возвратиться к истокам ислама и создать теократическое государство.

Возникает вопрос, насколько велики расхождения между двумя победителями. По одним данным, они носят конъюнктурный характер и продиктованы стремлением «Братьев-мусульман» к доминированию в исламистской части политического спектра. По другой версии, они более существенны – например, умеренные исламисты выступают за более терпимое отношение к христианскому (коптскому) религиозному меньшинству. В любом случае создание «чисто исламистской» коалиции при формировании нового правительства после выборов будет непростым делом.

Светские политические силы потерпели поражение. Наиболее удачно среди них выступил «Египетский блок», получивший примерно 15% голосов. Это либеральное объединение создал миллиардер Нагиб Савирис, являющийся влиятельной фигурой в коптской общине страны. Активное голосование коптов сыграло существенную роль в том, что блок будет иметь достаточно широкое представительство в парламенте (хотя это объединение и носит внеконфессиональный характер). Старейшая либеральная партия «Новый Вафд», одно время вошедшая в коалицию с «Братьями-мусульманами», но затем покинувшая ее, выборы проиграла – равно как и левый политический альянс, подчеркивавший верность идеалам антимубараковской революции.

Времена меняются

Египетские военные во главе с прагматичным маршалом Тантауи (до начала нынешнего года – верным соратником Мубарака, успевшим вовремя от него отречься) хотели бы для себя статуса, примерно соответствующего роли военных в Турции в 60-90-е годы. Тогда руководство армии, подчеркивавшее свою приверженностям идеям Ататюрка (в первую очередь, светскому характеру государства) неоднократно жестко вмешивалось в политическую жизнь. После переворота 1960 года были казнены бывший премьер и два ключевых министра его правительства. Спустя два десятилетия, в условиях политического хаоса, военные вновь пришли к власти – на этот раз казнить бывших правителей не стали, но запретили им на несколько лет принимать участие в политической жизни. Кроме того, военные могли вынудить подать в отставку правительство (и при случае использовали это неформальное право – в последний раз уже в 90-е годы), а возможности гражданских властей влиять на ситуацию в армии были ограничены.

Однако нынешнему исламистскому правительству Турции удалось добиться резкого снижения влияния военных – многие из них были арестованы по обвинению в подготовке переворота. В турецкой армии неоднократно проходили кадровые чистки – в последний раз в нынешнем году. Но египетские политики, многие годы находившиеся в оппозиции Мубараку, не хотят рисковать – в отличие от Турции, в Египте практически нет демократических традиций, и вмешательство военных может больше напоминать Турцию прошлых лет, чем ее же в последнее десятилетие.

Поэтому первая же попытка военных закрепить свое влияние привела к бурной реакции. Армейское руководство предложило проект документа, в котором фиксировалось его исключительное право решать вопросы, связанные с обороной и бюджетом оборонного ведомства. Оппозиционеры вновь вышли на площадь Тахрир и другие столичные улицы, и попытки силовым путем изгнать их оттуда потерпели неудачу.За время столкновений демонстрантов с силами безопасности в районе здания МВД погибли, по официальным данным, 41 человек, пострадали до четырех тысяч. Однако результаты их акции оказались противоречивыми.

С одной стороны, правительство Исама Шарафа по требованию митингующих ушло в отставку – оно не продержалось даже до первого тура выборов, хотя намеревалось сложить полномочия перед вновь избранным парламентом. Кабинет Шарафа оказался слишком связан с военными, но при этом был ненадежной опорой для армейского руководства, так как ряд министров не были готовы на непопулярные в обществе решения. Кроме того, военные обещали полностью передать власть гражданским властям в следующем году, на чем настаивает оппозиция. Таким образом, на сегодняшний момент попытка сохранить на длительную перспективу хотя бы часть значимых элементов режима Мубарака потерпела неудачу. Времена изменились, хотя генералы, похоже, не готовы полностью отступить.

Маневры военных и проблемы оппозиции

С другой стороны, армейское руководство продолжает маневрировать. Оно решительно отвергло требования об отставке Тантауи, а сам маршал заявил, что никому не позволит оказывать давление на армию. Высший совет вооруженных сил назначил преемником Шарафа Камаля аль-Ганзури, технократа, в 1996-1999 годах занимавшего пост премьера при Мубараке. Его правительство было довольно популярным, в отличие от ряда других бывших чиновников аль-Ганзури не обвиняли в коррупции. После отставки он не сотрудничал с Мубараком, хотя и не входил в число оппозиционеров. Однако протестующие с Тахрира выступили против его кандидатуры. Они считали, что правительство аль-Ганзури будет слишком сильно зависеть от военных, хотя он и заявил, что будет самостоятельным премьером, наделенным реальными полномочиями.

Аль-Ганзури обещал создать консультативный совет из политиков, популярных среди демонстрантов на площади Тахрир – таких как бывший глава МАГАТЭ Мохаммад аль-Барадеи, а также авторитетные египетские исламисты Хазем Салах абу Исмаил и Абдель Монем абу аль-Фаттух. Высший совет вооруженных сил провел встречи с аль-Барадеи и другим известным оппозиционным деятелем, бывшим генеральным секретарем ЛАГ Амром Мусой. Однако аль-Барадеи предложил собственный вариант разрешения политического кризиса – он становится премьером с широкими полномочиями в обмен на отказ от участия в президентских выборах. Очевидно, что оппозиционные лидеры хотели добиться от военных максимума возможного – в противном случае они могут утратить популярность среди собственных сторонников.

Кроме того, приход оппозиционного премьера еще более снижает возможность реванша армии.Но здесь возникает проблема – исламисты не собирались идти на Тахрир вслед за либеральными противниками военных. Дело не только в том, что сторонники политического ислама не хотят выглядеть «младшими партнерами» политических сил, которые сильно уступают им по популярности. Не менее важны и принципиальные ментальные различия между исламистами и вестернизированными либеральными активистами.

Люди с площади Тахрир оказались в драматическом положении – они прославились на весь мир, но в самой стране большинство населения голосует за других. Молодежи не удалось объединиться в сильную политическую партию, а интересы городских и сельских бедняков сильно отличаются от приоритетов молодых индивидуалистичных пользователей Интернета. Протестующие с Тахрира относятся без восторга к всенародному голосованию, способному привести к власти исламистам, но при этом не могут предложить внятной альтернативы. Идея свободных выборов крайне популярна в современном Египте – об этом свидетельствует весьма высокая явка (62% - это беспрецедентно для страны) во время первого тура.

Исламистский вызов

Ослабление военных сейчас было бы выгодно либералам. Но в стратегической перспективе больше выигрывают исламисты, интересы которых сейчас ситуативно совпали с намерениями военных – и те, и другие выступали за скорейшее проведение выборов. Первые – чтобы победить, вторые – дабы не столкнуться с миллионами сторонников исламистов, которые сейчас подчеркнуто сдержанны (кроме того, откладывание выборов могло бы привести к международной изоляции режима). Однако в ближайшем будущем их приоритеты разойдутся. Армейское руководство может стать ограничителем для влияния исламистов, которые, если не случится чего-то экстраординарного, в следующем году станут ведущей силой в новом правительстве.

Уже в двух арабских странах нынешней осенью умеренные приверженцы политического ислама добились успеха на выборах. Вначале в Тунисе, а на минувшей неделе – в Марокко. В обоих случаях речь идет о вхождении исламистов в правящие коалиции. Однако есть и отличия. В Марокко общепризнанным арбитром является король Мохаммад V, который в начале «арабской весны» провел реформы, расширяющие полномочия правительства и сужающие его собственные прерогативы. В результате он смог сохранить стабильность в своей стране, а его легитимность наследственного правителя позволяет ему чувствовать себя значительно более уверенно, по сравнению с маршалом Тантауи. Если исламисты договорятся о вхождении в состав правительства, они будут сотрудничать в нем с политическими силами, уже давно заседающими в кабинете министров.

В Тунисе ситуация принципиально иная. Наследники бен Али смогли лишь «протянуть» до выборов, передав власть новому руководству, полностью состоящему из бывшей оппозиции. Исламисты после выборов в результате длительных переговоров смогли договориться с двумя левоцентристскими партиями, отдав им должности президента и спикера Конституционной ассамблеи в обмен на ключевой в нынешних условиях пост премьера. Но только время покажет, насколько этот компромисс будет долгосрочным.

В Египте исламисты также сейчас демонстрируют готовность к компромиссам. Существует устойчивое мнение, что в ходе нынешней избирательной кампании они действовали «вполсилы» с тем, чтобы не вступить в конфликт с армией. Кроме того, умеренные исламисты вошли в предвыборный альянс со светскими партиями и отмежевались (как и в Тунисе) от наиболее радикальных сторонников политического ислама. Опыт Алжира двадцатилетней давности, где военное руководство, совершив переворот, предотвратило приход к власти исламистского правительства, заставляет их быть осторожными. И так же, как и в Марокко, и в Тунисе, только практический опыт сможет показать, готовы ли исламисты жить в современном демократическом обществе или же они будут навязывать светскому обществу свои принципы, в том числе и с применением силовых методов. В любом случае, однако, своего харизматичного Хомейни, способного установить предельно жесткий исламистский режим, ни в Египте, ни в других арабских странах пока не видно.

Материал опубликован на сайте «Голос России» 05.12.2011

Версия для печати