17.02.2012 | Сергей Маркедонов

Борьба с символами прошлого: грузинский вариант

Недавняя инициатива городских властей грузинского Батуми снова подтвердила тезис об актуальности исторического прошлого для выстраивания современной политической повестки дня. В знаменитом порту и курорте начался демонтаж мемориала, посвященного событиям Великой Отечественной войны. Это уже не первый случай, когда в Грузии избавляются от символов советского прошлого. И не просто советского прошлого, как в случае с демонтажем памятника Иосифу Сталину в Гори в ночь на 25 июня 2010 года. В данной ситуации речь идет о последовательной ликвидации монументов, посвященных Великой Отечественной войне, событию, которое и через 20 лет после распада СССР остается самым крепким «связующим элементом» для бывших граждан некогда единой страны.

В настоящее время Россия и Грузия переживают наихудший период в истории двусторонних отношений после распада Советского Союза. Однако какими бы ни были отношения двух стран, в Грузии на сегодняшний день осталось в живых чуть более пяти тысяч ветеранов Великой Отечественной войны, большинство из которых были бы заинтересованы в улучшении отношений с северным соседом.

19 декабря 2009 года во втором по величине городе Грузии Кутаиси был взорван Мемориал славы. Тогда в ходе данного мероприятия погибли жительница города Эка Джинчарадзе и ее малолетняя дочь Нино. На поверку оказалось, что прощание с советским прошлым происходило без должного соблюдения техники безопасности. Тот случай в Кутаиси привлек к себе повышенное внимание за пределами Грузии, в первую очередь, из-за высокой «гуманитарной цены». Однако помимо этого вопиющего случая можно найти немало примеров осквернения памятных знаков и мемориалов, посвященных событиям 1941-1945 гг., а также доведения их до запущенного состояния. Та же стела, которую сегодня собираются демонтировать в Батуми, уже давно заброшена, а «вечный огонь» рядом с ней уже давно перестал соответствовать своему названию.

Остроты ситуации в случае с Батуми добавляет тот факт, что этот известный порт и курорт в последние годы превратился в своеобразную витрину политического проекта третьего президента Грузии Михаила Саакашвили. И демонтаж очередного символа советского прошлого в «витринном городе» главы Грузинского государства - это повод для разговора о том, какова суть политико-идеологического эксперимента, который он осуществляет. О Михаиле Саакашвили трудно писать объективно и беспристрастно. Даже внутри Грузии его деятельность вызывает самые разноречивые и подчас диаметрально противоположные оценки. Для кого-то он смелый реформатор, который бросает вызов грузинскому традиционализму и «железной рукой» ведет свою страну по пути европеизации. Для других - это авторитарный правитель, который реализует свой проект по модернизации страны вне всякой увязки с демократической процедурой. Но кто бы и что ни писал о Саакашвили, эксперты, обращающиеся к содержательному рассмотрению его проекта, соглашаются с тем, что президент Грузии нацелен на бегство от советской истории. В этом плане современная грузинская государственная идеология выделяется среди других новых независимых государств Евразии. Она может быть сравнима разве что с балтийскими республиками. По справедливому замечанию российского политолога Федора Лукьянова, «суть исторического эксперимента заключается в форсированном и во многом насильственном перевоспитании нации и превращении ее в “нормальную” европейскую страну, что-то наподобие Эстонии. Отчасти желание объяснимо. За первые 12 лет независимого существования Грузия, страна талантливых и творческих людей, почти доказала свою неспособность к эффективному государственному строительству, потеряв территории и не создав устойчивой экономической и политической системы. Тбилиси, конечно, пенял на Москву, но большинство проблем крылось в грузинском обществе. Именно с ними и решил разделаться президент Саакашвили».

И в контексте этого идеологического эксперимента десоветизации принадлежит немалая роль. Напомню, что 25 февраля 1921 года в Грузии была провозглашена советская власть. В этот день части 11-й армии РККА и поддерживающие их грузинские большевики (а были и такие вопреки популярному сегодня мнению о единодушном отторжении советской власти жителями независимой Грузией) вошли в Тифлис. Окончательно советская власть была установлена в Грузии в конце марта 1921 года. Сама республика была в составе Закавказской Федерации включена в декабре 1922 года в состав СССР, а с 1936 года стала отдельным субъектом Советского Союза. В сегодняшней Грузии все эти события, рассматриваются, как «оккупация» страны ее северным соседом. Процесс десоветизации осуществляют власти, для которых понятие «оккупация» уже давно стала политическим инструментом для идейной мобилизации общества. На фоне поражения в «пятидневной войне» (которую официальный Тбилиси по-прежнему считает победой, приписывая Кремлю, планы по завоеванию всей страны), потери новых территорий (Ахалгорский район, Кодорское ущелье) история помогает политическому истеблишменту продемонстрировать глубоко укорененные имперские комплексы России. В этом плане в новом грузинском идеологическом проекте особой разницы между советским и имперским периодом не делается. «Белая Россия» столь же неприемлема для официального Тбилиси, как и «красная» большевистская.

Спору нет, любая идеология национализирующейся страны, самоопределяющейся после распада большого полиэтничного государства (тезис об имперском характере СССР - отдельный вопрос, выходящий за рамки отдельной статьи) чревата серьезными эксцессами. Также (или почти также) в первой половине 1920-х гг. в получившей независимость Чехословакии интеллектуалы, политики, журналисты боролись с немецким влиянием и «засильем». Борьба с «оккупацией» стала своеобразным политико-идеологическим брэндом стран Балтии. Этот брэнд они успешно экспортировали в другие республики бывшего СССР. Впрочем, история той же Восточной Европы доказывает, что с годами происходит «взросление» национализирующихся элит, которые перестают видеть в «борьбе с империями» какую-либо выгоду. Механизмы такой «национализации истории» прекрасно показаны в известном исследовании французского историка Марка Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира». В самом деле, мало кто из грузин (как и мало кто из русских или представителей любой этнической группы) будет специально сидеть в пыльных архивах, и заниматься источниковедческим изучением исторических материалов. Это — удел историков-профессионалов. Знакомство с историей проходит, прежде всего, в ее официозном виде, который из концепций и указов транслируется в учебники и пособия. На этих знаниях начинается идентичность любой группы.

Откуда азербайджанские дети могут узнать про «геноцид азербайджанцев»? Не из государственных архивов в Баку или в Гяндже. Для них главным историческим источником является Указ Президента Азербайджана Гейдара Алиева от 26 марта 1998 года. Именно в тексте этого Указа и империя Романовых, и Советский Союз рассматриваются по большей части как инструменты «армянских шовинистов» в их плане создания «Великой Армении». Результаты внедрения этой историософии уже ощутимы. Социолог из Азербайджана Сергей Румянцев в своей статье «Героический эпос и конструирование образа исторического врага» (журнал «Ab imperio», 2005, № 2) приводит любопытный пример. В смешанной русско-азербайджанской семье девочка после посещения очередного урока истории в обычной средней школе спрашивает свою русскую бабушку: «Зачем Вы давили нас танками в январе 1990 года?» Так и хочется ответить: «Потому, что так написано в школьном учебнике, принятом на основе официальных указов и концепций!». В предисловии к русскому изданию своей книги Марк Ферро написал: «Именно в вашей стране сегодня, как нигде, высоки ставки истории». Впрочем, пафос известного французского исследователя можно было бы обратить и ко всем постсоветским республикам, занятым помимо строительства своей государственности ее исторической легитимацией. В этом смысле прав известный журналист Константин Эггерт, когда говорит о том, что в новых версиях национальных историй «Советский Союз играет либо нейтральную, либо откровенно негативную роль. Кому-то это делать проще: Украине, Армении, той же Грузии или странам Балтии. Кому-то – Казахстану или Киргизии, вообще не имеющим истории государственности – сложнее». Таким образом, нынешние действия Грузии внешне вполне вписываются в логику строительства нации-государства.

Однако здесь важно другое. Устранение советских памятников еще не означает отказа от советского мышления. Мышления, которое привычно к черно-белой цветовой гамме, и которое не признает полутонов, не видит различий между репрессиями и борьбой с нацизмом. А эту борьбу народов СССР поддерживали, между прочим, и западные демократии. Те, которые не попали под жернова гитлеровского «Третьего рейха». Да, действительно, 25 февраля 1921 года большевики (заметим, не нынешняя Россия - а власть Ленина и его соратников) нарушили советско-грузинской Договор от 7 мая 1920 года (в котором были зафиксированы границы между РСФСР и Демократической Республикой Грузия). Но можно ли считать советизацию Грузии - только результатом советской акции (точнее советско-турецкой, поскольку в 1921 году РСФСР действовала вместе с создателем Турецкой Республики Мустафой Кемалем)? Во-первых, у советизации Грузии были такие серьезные «лоббисты», как Иосиф Сталин и Григорий (Серго) Орджоникидзе. Они намного раньше Ленина пришли к осознанию необходимости покончить с «меньшевистской Грузией». Мы уже не будем говорить о впечатляющей роли грузинских большевиков в советизации всей территории бывшей Российской империи! Во-вторых, сами власти «первой Грузии» (с которой нынешнее государство провозглашает правопреемственность) сделали все от них зависящее (и не зависящее тоже), чтобы превратить новую республику в очаг межэтнических конфликтов и противостояний с соседями.

По словам Константина Эггерта, процесс идеологической десоветизации на просторах бывшего СССР необратим. Кто бы спорил с этим? Однако признавая данный тезис, не следует забывать, что Советский Союз строили не одни русские. И не одни предки граждан современной России. Из его «шинели» вышли 15 республик, каждая из которых внесла свою лепту в создание, функционирование и гибель общего государства. Кстати сказать, роль России в прекращении существования советского колосса никак не меньшая, чем у той же Грузии. История, конечно, не знает сослагательного наклонения, но почему-то кажется, что без трех дней в августе 1991 года в Москве мы бы сегодня не имели такого предмета для дискуссии, как особенности идеологического эксперимента Михаила Саакашвили. Поэтому ответственность за советское наследие – это не эксклюзивная собственность современной России. И без рефлексии относительно собственного «вклада» отдельных республик в историю СССР подлинная десоветизация и обретение нового качества государственности невозможны.

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати