28.02.2012 | Александр Ивахник

Картина мира Владимира Путина

27 февраля в газете «Московские новости» вышла седьмая, видимо, последняя статья в предвыборном программном цикле Владимира Путина. На этот раз статья, озаглавленная «Россия и меняющийся мир», посвящена внешнеполитической тематике. После того, как Путин в мае 2008 года переместился на пост премьер-министра, он не часто высказывался по международным вопросам, не раз подчеркивая, что эта сфера относится к компетенции президента Дмитрия Медведева. И вот пришла пора после почти четырехлетнего перерыва ознакомить российскую и зарубежную общественность со своими сегодняшними воззрениями на ключевые проблемы международной жизни. Эти воззрения, видимо, понравятся большинству российских избирателей, которому присущи устойчивые антизападные настроения, и, напротив, насторожат рядовых жителей и особенно элиты в США и европейских странах.

Вообще говоря, принципиально новых идей в статье вероятного будущего президента не содержится. Основная идея состоит в том, что современный мир полон угроз и опасностей, а «безопасность в мире можно обеспечить только вместе с Россией», при этом «Россию воспринимают с уважением, считаются с ней только тогда, когда она сильна и твердо стоит на ногах». Зато статья обладает, по крайней мере, одним достоинством – откровенностью. И эта откровенность позволяет ясно увидеть, что внешняя политика президента Путина третьего срока будет идти в русле внешней политики президента Путина второго срока. В этом смысле она будет означать ревизию некоторых подходов президента Медведева, нацеленных на более тесное взаимодействие и партнерство с государствами Запада и в большей степени ориентированных на региональные, а не глобальные интересы России.

Тон всей статье Владимира Путина задает первый раздел «Кто подрывает доверие». Ответ на данный вопрос для фаворита президентской кампании очевиден: это США и НАТО, а вовсе не диктаторские и авторитарные режимы с непредсказуемыми действиями и почти не скрываемым стремлением обрести ядерное оружие. Путин убежден, что «некоторые аспекты поведения США и НАТО не вписываются в логику современного развития, опираются на стереотипы блокового мышления». Он поясняет, что имеет в виду «расширение НАТО, включающее размещение новых объектов военной инфраструктуры, и планы альянса (с американским авторством) по созданию системы ПРО в Европе», причем всё это происходит непосредственно у российских границ, расшатывает безопасность России.

Возмущение Путина вызывает еще одна тенденция – вовлеченность НАТО в «череду вооруженных конфликтов, оправдываемых гуманитарными целями», что «подрывает освященный веками принцип государственного суверенитета». Для автора статьи несомненно, что когда при использовании положения о приоритете прав человека «легко нарушается государственный суверенитет, когда права человека защищаются извне и на выборочной основе — и в процессе «защиты» попираются такие же права массы людей, включая самое базовое и святое — право на жизнь, — речь идет не о благородном деле, а об элементарной демагогии».

Исходя из этих двух посылок, российский премьер-министр приходит к далеко идущему выводу: «Похоже, что у натовцев, и прежде всего у США, сложилось своеобразное понимание безопасности, фундаментально отличающееся от нашего. Американцы одержимы идеей обеспечить себе абсолютную неуязвимость».

Показательно, что сразу после раздела о силах, подрывающих доверие, в статье Путина следует большой раздел об уроках «арабской весны». При этом практически игнорируются причины и смысл этого феномена, а его последствия рассматриваются под углом зрения трагического ливийского опыта и соответственно оцениваются негативно. Впрочем, и ливийская ситуация в статье рассматривается однобоко. При всем том, что действия западной военной коалиции против режима Каддафи явно выходили за пределы мандата, предусмотренного резолюцией 1973 СБ ООН, не стоит забывать, что эта резолюция, которую пропустила Россия, стала реакцией на непосредственную опасность беспощадного подавления войсками Каддафи населения восставшего Бенгази. Далее Путин долго рассуждает о недопустимости повторения «ливийского сценария» в Сирии, в связи с чем Россия заблокирует принятие Совбезом ООН резолюции, которая могла бы трактоваться как сигнал к военному вмешательству во внутрисирийские процессы.

Особое внимание обращается на то, что «что в странах, непосредственно прошедших через «арабскую весну», как ранее в Ираке, российские компании теряют наработанные десятилетиями позиции на местных рынках, лишаются довольно крупных коммерческих контрактов. А освободившиеся ниши заполняются экономическими операторами тех самых государств, которые приложили руку к смене правящих режимов. Может возникнуть мысль, что сами трагические события в определенной степени были простимулированы не заботой о правах человека, а чьей-то заинтересованностью в переделе рынков». Вообще-то описанная ситуация имела место только в Ливии, здесь же она подается как характерная и для других арабских государств, где произошла смена режима. Означает ли это, что революции в Египте и Тунисе также развивались под влиянием вмешательства извне? Похоже, автор статьи уверен в утвердительном ответе на этот вопрос. Кстати, и в Ливии пришедшие на смену режиму Каддафи новые власти отнюдь не контролируются западными союзниками, а большие экономические потери понесли не только российские, но и европейские компании. Что касается прихода к власти в Египте и Судане религиозных партий, то это все-таки умеренные исламисты, не покушающиеся на светский характер государства. В любом случае, «арабская весна» – сложное, многоплановое и долговременное общественно-политическое явление, и подводить итоги здесь пока рано.

Отталкиваясь от «арабской весны», Путин отмечает противоречивую политическую роль продвинутых информационных и коммуникационных технологий (интернет, социальные сети, мобильные телефоны) и «мягкой силы», т.е. комплекса инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия. «К сожалению, – отмечает Путин, – нередко эти методы используются для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств». Следует четко различать, где свобода слова и нормальная политическая активность, а где задействуются противоправные инструменты «мягкой силы». В этой связи Путин критикует «активность «псевдо-НПО», других структур, преследующих при поддержке извне цели дестабилизации обстановки в тех или иных странах». В статье содержится прямой намек на действия таких НПО в России, однако никаких названий, конечно же, не приводится – иначе пришлось бы объяснять, почему деятельность ассоциации «Голос», отслеживающей нарушения российского законодательства в ходе выборов, и правозащитных организаций дестабилизируют обстановку в стране.

При рассмотрении новых международных вызовов и угроз (перспектива обретения ядерного оружия Ираном и нарастающая угроза военного удара по этой стране, ядерная проблема КНДР) российский премьер-министр не упускает случая, чтобы упрекнуть Запад в применении контрпродуктивной тактики угроз и санкций вместо дипломатических инструментов. По его мнению, «Запад слишком увлекся «наказанием» отдельных стран. Чуть что — хватается за санкционную, а то и за военную дубину». Автором проводится мысль, что стремление ряда стран к обладанию ядерным оружием является реакцией на попытки вмешательства извне в их внутренние дела.

Напротив, в отношении Китая в статье содержится только позитив. Путин выражает убежденность, что «рост китайской экономики — отнюдь не угроза, а вызов, несущий в себе колоссальный потенциал делового сотрудничества, шанс поймать «китайский ветер» в «паруса» нашей экономики». Кроме того, с точки зрения автора, своим поведением на мировой арене Китай не дает повода говорить о его претензиях на доминирование: «Китайский голос действительно звучит в мире все увереннее, и мы приветствуем это, поскольку Пекин разделяет наше видение формирующегося равноправного миропорядка». Столь же положительных оценок Путина удостоилась Индия и другие партнеры России по группировке БРИКС. И хотя далее в статье немало говорится о важности и возможностях развития более тесных экономических и политических отношений России с Европейским Союзам и США, в целом из контекста явствует, что Владимир Путин отстаивает перенос приоритетного вектора российской внешней политики на Азиатско-Тихоокеанский регион и развивающиеся страны в целом.

Если исходить из зафиксированного в начале статьи положения, что понимание безопасности у США и НАТО фундаментально отличается от российского, то тогда совершенно логичным и неизбежным является решение о массированной модернизации российской армии, о которой идет речь в ранее опубликованной статье Путина «Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России». Высокая вероятность того, что реализация этой крайне дорогостоящей затеи негативно скажется на финансово-бюджетном здоровье государства, потребует урезания расходов на социальные цели, премьер-министром не анализируется.

В последней статье Владимира Путина четко изложены амбиции России как глобальной державы, призванной оказывать влияние на все основные процессы международной безопасности – экономической, политической, военной. Между тем, за исключением пространства СНГ и отдельных регионов (Европа, Ближний и Средний Восток, Корейский полуостров) у России нет ресурсов и эффективных рычагов для того, чтобы реально влиять на формирование тенденций мирового развития. Отказ признавать реальность и строить свою внешнюю политику, исходя из нее, еще никогда не приносил ни одному государству стратегической выгоды.

Версия для печати