18.04.2012 | Валерий Выжутович

Криминальное чтиво в кавычках и без

Список экстремистской литературы, запрещенной к распространению, продолжает расти. В 2011 году он увеличился на 311 пунктов и теперь в нем 1100 названий. Эти цифры приведены в недавно опубликованном докладе информационно-аналитического центра «Сова». Центр занимается мониторингом проявлений экстремизма и ксенофобии. А доклад называется «Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в России».

Авторы доклада отмечают, что «все чаще жертвами неправомерного или просто неразумного антиэкстремистского правоприменения становятся люди и организации, явно не относящиеся к «подозреваемым в экстремизме», а просто случайно попавшие в поле зрения правоохранительных органов или ставшие удобной мишенью для последних». В ряду таких случайных «жертв» - некоторые книги из библиотечных фондов. Например, прокуратура потребовала изъять книгу известного историка Константина Залесского «Черная гвардия Гитлера» - документальное исследование о войсках СС.

За хранение подобной «экстремистской литературы» библиотекарей теперь штрафуют. По данным центра «Сова», с середины 2008 года по декабрь 2010-го к директорам библиотек было применено как минимум 170 неправомерных санкций, а за 2011 год - не менее 138. Прокуроры, говорится в докладе, «предъявляли библиотекам самые разные претензии, начиная с самого факта наличия в фондах запрещенных материалов (обычно книг), хотя законных оснований для удаления таковых у библиотек нет».

То есть библиотекарей штрафовали фактически за исполнение служебных обязанностей. Так, мировой суд в Екатеринбурге признал виновной директора Зональной научной библиотеки Уральского федерального университета Галину Кудряшову. Ее приговорили к штрафу за то, что в фонде обнаружились исследование историка Александра Окорокова «Фашизм и русская эмиграция» и статья «Чеченская республика» из «Большой энциклопедии» издательства «Терра».

О каких книгах можно спорить, а какие не пускать к читателю - на этот счет, однако, единого мнения нет. Писатель Дмитрий Быков высказался против «уголовно-процессуального» воздействия на авторов и распространителей подстрекательского чтива: «Даже самая одиозная книга и фашистская статья остаются печатными произведениями, а слово неподсудно, даже в качестве призыва уничтожать кого угодно. На слово есть только одна казнь, а именно - другое слово». В горних высях свободного духа, там, где рукописи не горят и не являются вещдоком, слово, может, и не подсудно. А вот Копцева судили. И дали 13 лет. Как показало судебное разбирательство, ни в одной экстремистской организации погромщик не состоял. Убивать в синагогу он отправился, начитавшись литературы известного содержания. Книжечки и брошюрки со свастикой оказались холодным оружием не в фигуральном, а в буквальном смысле.

В связи с этим вопрос: что означает официальный перечень творений, пронизанных нетерпимостью и агрессией, для точно таких же поделок, не фигурирующих в нем? Автоматическую индульгенцию? Право на свободное хождение по принципу «что не запрещено, то разрешено»? Будь подобной продукции в России не так много, а реакция полиции и судов на ее тиражирование моментальной и недвусмысленной, я бы сказал: да, пока не последовал официальный запрет, руководствуйся собственным (желательно все же - ответственным) пониманием, что можно, а чего нельзя. Но когда на книжном развале в каком-нибудь переходе метро мне попадаются «Протоколы сионских мудрецов» и прочий черносотенный бред, я проникаюсь подозрением, что до авторов этого чтива полиция и суд не скоро доберутся, если когда-нибудь доберутся вообще. А с другой стороны, меня сильно смущает ретивость прокуроров, готовых считать «экстремистским» любое научное или публицистическое произведение, персонажем которого является, скажем, Бен Ладен. Антиэкстремизм нередко используется как прикрытие для ограничения свободы слова и права на критику власти.

Что является экстремизмом, а что - нет, разъяснил Верховный суд в своем постановлении «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности». Необходимо, считает Верховный суд, разграничить призывы к терроризму и призывы к экстремизму. Призывы к терроризму предлагается приравнять к террористической деятельности и судить за такие призывы по части 1 или части 2 УК РФ (терроризм). Тогда как действия, направленные на «возбуждение ненависти или вражды, а равно на унижение достоинства человека или группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, либо принадлежности к какой-либо социальной группе», влекут уголовную ответственность «только в том случае, если они совершены публично или с использованием средств массовой информации». Что же касается «критики политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев», то эта критика, разъясняет ВС, «сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды». То же и насчет критики должностных лиц.

Попытки трактовать экстремизм расширительно и таким образом изымать из обращения печатные, аудиовизуальные и прочие образцы политического инакомыслия - тем не менее продолжаются. Как не положен предел и распространению идеологической продукции, действительно подлежащей запрету. Будь прокуроры в первом случае поумеренней, а во втором поэнергичней, федеральный список экстремистских материалов в чем-то оказался бы много короче, а в чем-то много длиннее.

Валерий Выжутович – политический обозреватель, публицист

Версия для печати