25.06.2012 | Татьяна Становая

Стратегия непонимания

Президент Владимир Путин в день открытия посетил XVI Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ), где выступил с речью. Помимо вопросов экономики, он сделал с трибуны «русского Давоса» ряд заявлений политического характера. Выступление Путина воспринято весьма противоречиво: все активнее расходятся точки зрения экспертов и госчиновников в отношении предотвращения экономических рисков, а также растет напряженность между властью и оппозицией.

Особенностью нынешнего выступления Путина стал контраст между информационной картинкой и оценками, прозвучавшими из уст президента. Причем это касается всех наиболее важных затронутых Путиным вопросов.

В политической сфере глава государства выступил с подчеркнуто демократических позиций, заявив, что власть готова к диалогу с оппозицией. «Соблюдая интересы большинства, надо обеспечить права меньшинства», - сказал Путин и добавил, что «власть открыта для диалога». Путин, однако, отметил, что стремление к изменениям должно иметь свои пределы, и что каждый, кто претендует на то, чтобы заниматься политикой, и считает себя политиком, обязан выражать свое мнение в рамках закона. «Жажда перемен - это безусловно двигатель прогресса, но она становится контрпродуктивной и опасной, если ведет к разрушению гражданского мира», - подчеркнул Путин.

Уже сам факт признания такого запроса на перемены – важный знак, который свидетельствует о понимании властью, что в политическом сознании общества происходят качественные сдвиги. Тем не менее, позиция Путина остается «охранительной», направленной на защиту государствообразующих институтов. Это явно оборонительная позиция против растущего «снизу» давления. Признал наличие запроса на перемены и первый вице-премьер Игорь Шувалов. «Мы обязаны работать со всеми, и теми, кто выходит на Болотную площадь, проспект Сахарова, и с теми, кто не согласен с ними», - сказал он.

Эти оценки прозвучали большим диссонансом с происходящим. В последнее время наряду с активизацией оппозицией, ужесточаются и ответные меры со стороны власти. Помимо принятия более сурового закона о митингах и шествиях, проведения обысков у лидеров оппозиции, начались задержания и аресты участников акции 6 мая. Всего арестовано 13 человек, один задержанный был отпущен. При этом сами подозреваемые в причастности к беспорядкам 6 мая рассказывают, что следствие на них оказывает давление с целью дать показания, в частности, против Алексея Навального, которого одновременно, подозревают в «отмывании финансовых ресурсов» через «Яндекс-кошелек»: туда поступают средства для проекта «Роспил». Проверка началась Росфинмониторингом по инициативе депутата «единоросса» Ильи Костунова. Впрочем, компания «Яндекс» заявила, что компромат на Навального является подделкой.

Пока неясно, какова стратегия власти: реализуется ли наиболее жесткий сценарий, с уголовными сроками для участников акции 6 мая, а также лидеров оппозиции, или это стратегия запугивания.

Нельзя исключать, что как таковой стратегии у Кремля нет, и власть пытается пробовать разные меры, испытывая терпение оппозиционеров и не отметая полностью возможность «посадок». Интересно, что недавно в журнале «Власть» появился «слив»: кремлевский источник уверял, что обыски в квартирах оппозиционеров были абсолютной инициативой Александра Бастрыкина, который, тем самым, пытался избежать отставки. Отставка ему якобы грозила из-за скандала вокруг «Новой газеты», организованной конкурентами СКП из Генпрокуратуры. Такая версия кажется малоубедительной: скорее это похоже на попытку части кремлевской администрации успокоить общественность, убедив ее, что пока никакого «закручивания гаек» не происходит.

Все это создает впечатление «расшатывания» внутри власти, которая становится слишком «многоголосой». Если раньше борьба и конкуренция разных групп влияний была скрытой и на публике появлялось лишь окончательное политическое решение (при этом участники обсуждений не предпринимали самостоятельных шагов до утверждения этого решения), то сейчас, каждая «башня» стремится сыграть на опережение и проявить себя уже в конкретных шагах в отсутствие внятной стратегии и решений со стороны «национального лидера». Подтверждением этого стала, например, попытка главы СКР Александра Бастрыкина добиться разрешения Госдумы на возбуждение уголовного дела в отношении депутата от КПРФ Владимира Бессонова. Он обвиняется в избиении полицейских на одном из митингов в декабре прошлого года. Госдума в прошении главы СКР отказала, указывая, что подобный запрос может направлять на рассмотрение нижней палаты парламента только генпрокурор (а прокуратура, в свою очередь, пока не обозначает свою позицию).

Все это лишь подтверждает, что власть пока сама не может определиться, где находится граница между допустимым «закручиванием гаек» и диалогом с оппозицией. По большому счету, вопрос о диалоге с оппозицией всерьез обсуждался в публичном пространстве только в течение нескольких дней в декабре, когда Алексей Кудрин пытался взять на себя посредничество в этом вопросе. Но уже в конце декабря стало ясно, что диалога не будет, по крайней мере, до окончания президентских выборов, когда Путин мог бы вести его с позиции силы. Оппозиционеры не создали легитимной структуры, с которой можно было бы вести переговоры (ее координационный совет будет сформирован, видимо, только осенью). А после окончания избирательной кампании власть почувствовала себя уверенно и пришла к выводу, что протест «выдыхается». Таким образом, диалога не получилось, что способствовало радикализации оппозиции и увеличению количества раздражителей для нее – от разгона лагеря «ОккупайАбай» до преследований конкретных активистов. Поэтому нынешние слова президента воспринимаются как минимум с недоверием, как максимум – в качестве издевательства. «Если будут продолжаться аресты, обыски, то о каком диалоге можно вести речь? У нас сейчас идет диалог со следователями Следственного комитета, а не с членами открытого правительства», - сказал Сергей Удальцов в четверг «Интерфаксу».

На форуме Путин предложил обдумать вместе с оппозицией форуму национальной модели демократии. Однако ни формата диалога, ни его участников объявлено не было. Он отметил, что власть должна защищать интересы большинства, при этом интересы меньшинства тоже должны быть разумно защищены. По большому счету это выглядит не более чем формулой легитимации текущего режима.

Второй большой блок вопросов, который вызывает не менее противоречивые чувства – это проблема улучшения инвестиционного климата. Во второй половине дня Путин встретился с главами зарубежных инвестфондов и банков и предложил поделиться теми проблемами, с которыми они сталкиваются в России. «Для нас очень важно услышать ваши оценки того, что происходит в нашей стране, с какими проблемами вы сталкиваетесь, чтобы своевременно внести необходимы коррективы», - цитирует его ИТАР-ТАСС. Однако вместо реформ Путин, опоздавший на пару часов, предпочел поделиться набором традиционных обещаний. Он пообещал обеспечить максимально прозрачные и комфортные рыночные условия для иностранных инвестицией в топливно-энергетический комплекс. Президент заметил, что «сегодня на долю компаний с иностранным участием приходится порядка 25% нефтедобычи в России». Создается впечатление, что глава государства действует в старой логике полученного много лет назад кредита доверия.

При этом для улучшения инвестиционного климата предложено лишь введение института уполномоченного по правам бизнесмена. Об этом стало известно еще в конце мая, равно как и решении создать в Генеральной прокуратуре специальную должность, на уровне заместителя генпрокурора, в сфере ведения которой будут права предпринимателей. Однако инвесторы уже много лет говорят о необходимости принятия других системных мер: повышения независимости судебной системы, реформы силовых структур, снижения административного давления на бизнес, повышения эффективности правовой системы. Получается, что власть признает наличие проблемы, но предлагает решения в виде полумер. Доверие к заявлениям политических лидеров продолжает снижаться – в частности, в публичном пространстве высоко недоверие к поставленной Путиным в мае задаче подняться со 120-го на 20 е место в рейтинге Doing Business. Писатель Дмитрий Быков в интервью «Коммерсант-FM» заявил, что «в неформальном общении такой откровенности, такой иронии и такого цинизма давно я не наблюдал. Впрочем, это касается большинства современных мероприятий, будь то съезд «Единой России» или любая другая официальная тусовка: абсолютный официоз внешне и абсолютная разнузданность внутренне...».

Наконец, третья, главная тема экономического форума, касалась финансово-экономической и бюджетной политики. Выступление Путина было весьма оптимистично на фоне алармистских заявлений экспертов и экономистов. Президент защищал антикризисную политику 2008-2009 гг., обещал честную приватизацию и убеждал, что «госкапитализм – не наша цель». Однако первое, что сделал Путин, вступив в должность президента, это вывел многие активы в энергетической отрасли и электроэнергетике в статус стратегических. Госкомпании будет консолидироваться «под крышей» «Роснефтегаза», который передан в неформальное пока руководство Игоря Сечина. Экспансия близких к власти предпринимателей растет. Хороший знакомый Владимира Путина Николай Шамалов примет участие в строительстве двух терминалов в Пулково: для бизнес-авиации и правительственного, писали на прошедшей неделе «Ведомости». Дмитрий Медведев, будучи президентом, отдал подряды на строительство столичных дорог, в частности, дорог в Сколкове, другому другу Владимира Путина, главе «Мостотреста» Аркадию Ротенбергу. Практически ни одна крупная сделка не обходится без политической санкции «сверху», а бизнесменам удобно иметь партнёров среди приближенных к власти бизнесменов – как гарантию своего рода политического иммунитета. Приватизация встречает противодействие со стороны топ-менеджеров госкомпаний, ориентированных на продолжение экспансии: в частности, Игорь Сечин рассказал, что «Роснефть» имеет интерес к шельфовым активам «ЛУКойла» и ТНК-BP. А первый вице-премьер Игорь Шувалов не исключил, что около 10% акций приватизируемых компаний может выкупать Фонд национального благосостояния, что Алексей Кудрин назвал «кошмаром».

В бюджетной политике Путин пообещал, что в ближайшее время в России будет принято новое бюджетное правило, согласно которому объем бюджетных обязательств не станет привязан к текущей цене нефти. Верстка бюджета будет привязана к средней цене нефти за несколько лет, добавил он. За несколько часов до выступления Путина министр финансов Антон Силуанов заявил, что правительство согласовало бюджетное правило, которое будет учитывать среднюю цену нефти за предыдущий 10-летний период. Чиновник уточнил, что полностью это правило заработает в 2015 г., переходный период необходим для выполнения всех бюджетных обязательств. А днем ранее о том же в интервью американскому деловому изданию TheWallStreetJournal заявил первый вице-премьер Игорь Шувалов — по его словам, базовая цена на нефть должна рассчитываться как среднее за предыдущие 5 лет.

Бывший вице-премьер и министр финансов РФ Алексей Кудрин, в свою очередь, был вовсе не так оптимистичен. В ходе дискуссии Кудрин обратил внимание первого вице-премьера РФ Игоря Шувалова на то, что на сегодняшний день дефицит ненефтегазового бюджета России достиг 12% - достиг уровня дефицита Греции, переживающей кризис.

При подготовке бюджета на 2012-2014 гг. Минфин уже считал, что будет с госфинансами, если цена нефти упадет до $61,1 (это средняя цена за 2009 г.), писали «Ведомости». Если бы в 2012 г. нефть стоила на $40 меньше запланированных $100, бюджет недосчитался бы пятой части доходов, а дефицит вырос бы в 4 раза до 5,2% ВВП. Если цена останется на этом уровне еще два года, средств резервного фонда на финансирование дефицита уже не хватит, а с рынка столько взять трудно, объяснял тогда чиновник Минфина: «Бюджет в зоне риска, дефицит прикрывает только дорогая нефть». Минэкономразвития в прогнозе на 2013-2015 гг. назвало «шоковым» воздействием на экономику уже $80 за баррель в 2013 г. с последующим ростом до $82-85.

Осторожные заявления Владимира Путина, который просто не акцентирует внимание на «плохих новостях», и алармистские высказывания чиновников и экспертов контрастируют друг с другом. Для Путина такая стилистика в целом является нормальной, однако в новой политической реальности, она кажется сильно устаревшей. Такая оптимистическая риторика, нацеленная на массовую аудиторию, хорошо срабатывала в условиях, когда Россия показывала ощутимый экономический рост, а оппозиция не представляла серьезной политической силы.

Сейчас одной из главных проблем диалога Путина со всеми основными аудиториями, будь то оппозиция, инвесторы или бизнес, является непонимание этими группами стратегии российской власти в условиях накопившейся критической массы проблем и рисков. Неясно, что будет делать власть, если к политическому протесту добавится социальный, и количество протестующих будет увеличиваться. Неясно, в чем заключается политика улучшения инвестиционного климата, и наконец, что будет делать правительство в случае заметного снижения цен на нефть. Эта глубокая неясность накладывается на первые признаки разбалансировки системы принятия решений: дублирующие функции в правительстве и администрации президента; провокационное по отношению к кабинету Медведева назначение Сечина ответственным секретарем новой комиссии по ТЭКу при президенте; действия СКП, подчиненного президенту, игнорируемые думским большинством, лояльным главу государства. Путин пока сохраняет достаточно высокий (хотя и уменьшающийся со временем) запас прочности своего режима, однако экономические вызовы и признаки морального износа делают власть более уязвимой, чем раньше.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати