10.09.2012 | Марина Войтенко

Трудные будни «национального достояния»

Объявление Еврокомиссией о начале антимонопольного расследования в отношении российского Газпрома не стало явной неожиданностью для аналитиков и участников рынка. По сути, претензии просто перешли в официальную стадию, что учитывая произошедшие за последние годы значительные изменения на глобальных открытых рынках, следовало ожидать. Рано или поздно приводить отношения между поставщиком голубого топлива и его потребителями в соответствие с новыми реалиями все равно придется.

В либерализовавшем свой рынок электроэнергетики Европейском союзе, «третий энергетический пакет» законодательно приравнивает энергоносители к другим товарам и услугам, которые должны свободно перемещаться в пределах единого рынка. Теоретически газ, проданный Германии, можно без дополнительного разрешения использовать и в Польше, и в Литве – ведь в ЕС единая таможня. Правда, на практике это сделать пока почти невозможно, поскольку отсутствует соответствующая инфраструктура. Однако закон принят и действует. «Газпром» же по-прежнему видит Европу совокупностью государств, с которыми нужно договариваться отдельно, а не общим открытым рынком.

Сильным раздражителем как для потребителей, так и для других поставщиков газа остаются долгосрочные контракты Газпрома, предусматривающие привязку к ценам на нефть и принцип «бери или плати», когда покупатель дополнительно платит за «недобор товара» по сравнению с законтрактованной квотой, а не только за фактические поставки. Перспектива пересмотра условий контрактов, включая формулу цены и базу для ее расчета, может стать серьезной проблемой для компании, 75% общей выручки которой формируют именно поставки газа на экспорт, а главный зарубежный рынок – Европа.

Между тем, все больше клиентов холдинга заявляют о планах снизить зависимость от импорта дорогого российского газа и занимаются поиском альтернативных источников поставок. Вслед за Литвой и Эстонией о строительстве СПГ-терминала заявила Финляндия: терминал стоимостью $200-400 млн. может быть запущен в 2018 году. По подсчетам финской Gasum, это позволит сократить поставки российского газа наполовину. О намерении на 15% уменьшить закупки в текущем году еще в мае сообщила и польская PGNiG (страна покупает у «Газпрома» 10,25 млрд. куб. м3). Кроме того, европейцы вложили значительные средства в создание линии трубопроводов, которые могли бы доставлять газ из Азии через Турцию в обход России. Если доля экспорта в общем объеме добычи газа российскими производителями на конец 2010 года составляла 33,8%, то в июле-2012 она сократилась до 26,8%. Понятно, что все это бьет по прибыли именно Газпрома, получившего монополию на экспорт голубого топлива еще в 2006 году. Сокращается и сама добыча (в июле – на 7,9% год к году), причем в основном за счет уменьшения выпуска предприятиями Газпрома (на 11,7%). У остальных же производителей наблюдалась положительная динамика – прирост на 3,4 процента. Доля монополиста на внутреннем рынке продолжает снижаться. Так, в середине августа стало известно, что «Э.Он Россия» – оператор шести ГРЭС в стране – отказался от услуг холдинга и его дочерних предприятий в пользу «Новатэка», договор с которым будет действовать с 2013 года и рассчитан на срок до 2027 года. Согласно его условиям, у «Новатэка» «Э.Он Россия» будет покупать топливо для Смоленской, Шатурской и Яйвинской ГРЭС, а также Сургутской ГРЭС-2. Остальные отделения «Э.Он Россия» и до этого закупали топливо у независимых производителей. За десять лет Газпром потерял более 10% внутреннего рынка добычи: в 2002 году его доля составляла 88%, в июле-2012 – уже 71,5%.

Растет давление и со стороны конкурентов на внешних рынках, а многие российские крупные проекты балансируют на грани рентабельности. В правительстве не скрывают обеспокоенности увеличением доли спотовых контрактов (права собственности здесь возникают мгновенно, в тот же момент, когда была заключена сделка) и «сланцевой революцией» в США, что уже в ближайшем будущем (переломным может стать 2016 год) негативно скажется на конкурентоспособности «Газпрома» с его высокими ценами по долгосрочным контрактам.

В конце августа в СМИ появилась информация о том, что Минэкономразвития полагают: дабы повысить эффективность госкомпании целесообразно создание при совете директоров комитетов по стратегии и инвестициям с участием чиновников (Если это произойдет, то инициатива бывшего президента Дмитрия Медведева по выводу чиновников из советов директоров госкомпаний будет фактически свернута), а МЭР с Минэнерго должны согласовывать инвестпрограммы «Газпрома» пообъектно (Сейчас свои инвестиционные программы с ведомствами согласовывают лишь электроэнергетические компании), а затем утверждать отчет об их исполнении. На минувшей неделе эти намерения стали приобретать реальные очертания. Председатель правительственной комиссии по топливно-энергетическому комплексу вице-премьер Аркадий Дворкович пятого сентября направил в адрес Минэкономразвития и Минэнерго поручение с просьбой проработать вопросы прозрачности инновационной и инвестиционной деятельности компаний ТЭК.

Однако большинство экспертов сомневаются в эффективности предлагаемого усиления роли государства в деятельности монополии. Ситуацию на внешних рынках можно исправить лишь рыночными методами. Если у потребителей есть альтернативные поставщики, они, естественно, будут выбирать тех, чьи условия контрактов и поставок выгоднее. Это же касается и внутреннего рынка. Но здесь чрезмерное присутствие государства в управлении холдингом не добавляет гибкости его торговым стратегиям. Регулируемые цены и тарифы, на первый взгляд – благо для российского потребителя. Но Газпром не может не только повышать их, но и предлагать покупателям скидки без проведения соответствующих согласований с правительством.

Целесообразность создания дополнительных комитетов и комиссий с участием чиновников тоже неочевидна. Государство и ранее контролировало деятельность компании через присутствие чиновников в совете директоров, а сейчас и через «Роснефтегаз», которому принадлежит 10,74 % акций Газпрома. Как увеличение количества бюрократических процедур может повлиять на скорость и эффективность принятия инвестиционных решений, пока остается загадкой.

С точки же зрения миноритарных акционеров инвестиционная программа концерна (сейчас она составляет 843 млрд. рублей) слишком раздута, а управление издержками неэффективно. Такие резкие оценки вполне понятны – как следует из отчетности компании, в первом квартале 2012 года Газпром снизил чистую прибыль до 357,8 млрд. рублей против 468 млрд. рублей за аналогичный период 2011-го. В первом полугодии показатель по российским стандартам бухучета потерял 22%.

Еще один повод озаботиться эффективностью управления в газовой монополии - приостановка на неопределенное время реализации Штокмановского проекта. Эксперты, естественно, по-разному объясняют основные причины такого решения (высокая сметная стоимость, неясные перспективы сбыта такого относительно дорогого газа, значительная вероятность конкуренции с американским сланцевым газом и т.п.). Практически все, однако, сходятся в том, что проект еще несколько лет назад «разминулся» с логикой развития рынка. Делать ставку на экспорт СПГ в США и Канаду и не видеть при этом стремительного роста добычи в этих странах, в том числе вследствие очевидного прогресса технологий – серьезный стратегический просчет.

Но, и отказ от проекта при, по сути дела, безальтернативности шельфовой добычи – тоже не выход. Отсюда обилие предположений и предложений – от констатации, что время Штокмана придет через несколько лет, когда общемировой спрос выйдет на новый уровень и одновременно будут найдены новые технологические решения в подводной газодобыче в высоких широтах, до противоположного вывода о необходимости более агрессивных действий по разработке этого крупнейшего месторождения, но уже другими «действующими лицами», то есть лицензию у Газпрома забрать, и отдать консорциуму из Роснефти и мировых добычных грандов.

Каким бы ни было окончательное решение, случай со Штокманом заставляет признать, что стратегия развития отрасли требует существенной коррекции. Как отмечает в интервью «Газете.Ru» глава исследовательской группы Еast European Gas Analysis Михаил Корчемкин, «ситуация на газовых рынках складывается совсем не так, как виделось из офиса Газпрома еще четыре года назад». Потребление газа в Европе падает, а мировые запасы растут высокими темпами. При этом в отличие от конкурентов у Газпрома есть и важное преимущество – огромные резервы для снижения затрат. «однако руководство компании, – продолжает Михаил Корчемкин, – явно считает своей основной задачей не максимизацию прибыли, а максимизацию строительства газопроводов. В качестве примера нерациональных решений приводят сверхдорогой газопровод Сахалин-Хабаровск-Владивосток, доставка газа по которому требует субсидий из госбюджета. Cейчас еще не поздно остановиться, но через три-четыре года «национальное достояние» пройдет «точку невозврата», и банкротство станет неизбежным».

Такая оценка может показаться сверхпессимистичной. Однако и общая тенденция к снижению качества управления в компании тоже налицо. Пока ее удается компенсировать беспрецедентными налоговыми льготами при добыче на шельфе и на месторождениях Ямала и более низким НДПИ по сравнению с нефтяниками.

Похоже, что планам Минфина по нарастающему росту газового НДПИ не суждено сбыться . Позиция вице-премьера Аркадия Дворковича на сей счет вполне определенная: параметры повышения налога на 2013 год должны быть уменьшены, а на 2014-й и последующие годы введена формула, предусматривающая дифференциацию ставок. Если это действительно произойдет, то, по оценкам экспертов, новая формула расчета НДПИ снизит ставки для Газпрома примерно на треть, а для независимых производителей – вдвое от уровня майских проектировок, планировавшихся как своего рода налоговое принуждение к эффективности управления и, прежде всего, инвестиций и прочих затрат.

Последовательной такую госполитику в газовой сфере назвать трудно. Впрочем, здесь есть хоть какие-то решения. Во многих же случаях все ограничивается благими намерениями и планами. Наглядный пример – восточный газовый вектор. С одной стороны имеется АТЭС, где производится 57% глобального ВВП и вкладывается 40% всех прямых иностранных инвестиций, и только на долю Китая, Японии, Южной Кореи и Индии приходится 35% мировых сбережений. С другой – отсутствие четких решений по освоению газовых месторождений Ковыкты и Чаянды, строительству действительно нужных газопроводов, состыкованных с уже проложенной трубой с Сахалина, и самое главное – созданию в Приморье и Хабаровском крае одного-двух газохимических кластеров, ориентированных на принципиально новые экспортные рынки метанола, аммиака, минеральных удобрений, этилена и т.п. Хочется надеяться, что саммит АТЭС придаст реализации этой повестки необходимое ускорение. Что, впрочем, лишь актуализирует вопрос о корректировке стратегий развития как газовой отрасли в целом, так и ведущих компаний, определяющих ее лицо.

Версия для печати