27.12.2012 | Александр Ивахник

Сенаторы проявили незавидное единодушие

Вчера Совет Федерации единогласно принял закон «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан РФ», или «закон Димы Яковлева», как он более широко известен. Закон предусматривает целый ряд санкций в отношении американских должностных лиц, запрет на работу в России некоммерческих организаций, занимающихся политикой и получающих финансирование из США. Но наибольший резонанс в обществе вызвал, конечно, запрет на усыновление американцами российских детей-сирот. Теперь президент Путин в течение двух недель должен определиться со своей позицией. Если он подпишет «закон Димы Яковлева» до Нового года, а скорее всего так и будет, то запрет на усыновление вступит в силу уже с 1 января 2013 года.

Еще в конце прошлой недели относительно позиции верхней палаты Федерального Собрания по этому, взволновавшему активную часть российского общества вопросу существовала некоторая интрига. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко 19 декабря публично заявила, что Госдума неоправданно торопится принять закон. «Нужно не руководствоваться эмоциями. Вопрос очень важный и требует детального изучения. Надо взвесить все "за" и "против", и с холодной головой принимать это решение, без эмоций. Горячиться не надо», – сказала Матвиенко журналистам. Она отметила, что абсолютное большинство сенаторов поддерживает необходимость ответных мер на «закон Магнитского», но в редакции, принятой в первом чтении, т.е. без поправки, запрещающей усыновление. Тогда же стали известны критические оценки в адрес «закона Димы Яковлева» со стороны главы МИД Сергея Лаврова, социального вице-премьера Ольги Голодец и ряда других министров. Наконец, вполне определилась резко негативная позиция подавляющей части гражданского общества и, в частности, волонтерского сообщества, практически занимающегося вопросами помощи детям-сиротам. Петиция против закона на сайте «Новой газеты» за два дня собрала более 100 тысяч подписей. Свое несогласие с запретом на усыновление выражали видные деятели культурной элиты и даже представители РПЦ. В такой ситуации казалось, что сенаторы, не связанные партийной дисциплиной, часто более статусные и менее зависимые от администрации президента, чем рядовые думцы, могут занять более самостоятельную позицию.

Конечно, отклонить закон Совет Федерации мог, лишь получив на то добро от Кремля. Но, во всяком случае, можно было ждать более выраженного противодействия мере, получившей в обществе прозвище «закона подлецов», чем это наблюдалось в Госдуме, где против осмелились проголосовать всего семь депутатов.

Однако уже в начале этой недели стало понятно, что сенаторы попали под сильнейшее политическое давление со стороны кремлевской вертикали. В понедельник и вторник в закрытом для прессы режиме закон рассмотрели и рекомендовали к принятию два профильных комитета Совфеда – по международным делам и по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам. А в среду перед пленарным заседанием верхней палаты Валентина Матвиенко заявила журналистам: «Взвесив все "за" и "против", я для себя поняла – и поверьте, на меня никто не давил… Я приняла решение, что необходимо принять этот закон».

То, что происходило на самом заседании, язык не поворачивается назвать дискуссией. Бравшие слово сенаторы выражали свое негодование по поводу антироссийских действий США и полную поддержку принятому Думой закону. Сенатор от Якутии Валерий Штыров предложил пойти дальше и уже весной рассмотреть вопрос о полном запрете на иностранное усыновление российских детей. По его словам, сейчас «всё это превратилось в большой бизнес». В продолжение темы сенатор Евгений Тарло предложил изучить организационно-финансовые аспекты процедуры иностранного усыновления и проверить деятельность организаций, занятых в этой сфере. «Оценочно говорят - где-то 1,5 млрд. долларов в год крутится в этой сфере. Это гигантские деньги и, видимо, чей-то очень серьезный бизнес», – заявил оратор. Тарло также высказал желание выяснить судьбу всех усыновленных американцами детей, а не только тех, кто погибли в США от рук приемных родителей. «Что с остальными детьми? Живы ли они, здоровы ли? Не сидят ли они в тюрьмах американских?» – вдруг засомневался сенатор. А видный единоросс Валерий Рязанский выразил возмущение тем, что «вместе с этим, казалось бы, добрым и нужным благородным делом [усыновления] к нам втихаря вползла вот эта ползучая гидра коммерциализации этих процессов».

В паузах между выступлениями спикер Валентина Матвиенко, словно стараясь побыстрее прекратить это унизительное зрелище, призывала коллег не повторяться и предлагала озвучить иные точки зрения. Но сенаторы продолжали в изначально заданном тоне. При этом одни делали упор на то, что рассматриваемый закон является достойным ответом на «закон Магнитского» («кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет», процитировал в этой связи Александра Невского воронежский сенатор Геннадий Макин). Другие – что данный закон нацелен на действенную помощь российским детям-сиротам в собственной стране, поскольку он заставит государство и общество сконцентрировать усилия на такой острой проблеме. То обстоятельство, что между этими двумя интерпретациями закона есть очевидное и фундаментальное противоречие, никто словно не замечал. Ведь если принимаемый закон – политический ответ на бесспорно политический «закон Магнитского», то при чем здесь дети? Если же закон нацелен на решение гуманитарной проблемы детей-сирот, то какое отношение к этому имеет американский закон, касающийся лишь узкого круга российских силовиков и чиновников? И как с этой якобы гуманитарной целью закона соотнести то, что у России теперь значительно ухудшатся шансы проследить за судьбами десятков тысяч уже усыновленных в США российских детей и в случае необходимости оказывать им поддержку?

Никто из ораторов таких напрашивающихся вопросов, конечно, не задавал. Не в реальном обсуждении закона состояла цель вчерашнего мероприятия, а в однозначном подтверждении лояльности Кремлю. Об этом красноречиво свидетельствовала реплика Валентины Матвиенко, обращенная перед самым голосованием к докладчику, председателю комитета по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам Андрею Клишасу: «Пора голосовать. Думаете на трибуне отстояться? Не получится». О том же говорит тот факт, что даже среди отсутствовавших сенаторов пятеро передали спикеру письменные заявления в поддержку закона. А все 143 сенатора, участвовавшие в заседании, проголосовали "за". Таким образом, всего 18 членов Совфеда осмелились проигнорировать заседание без объяснения причин и без выражения одобрения «закону подлецов».

Очевидно, испытав крайнее возмущение принятием «закона Магнитского» и решив ответить американцам как можно больнее, а потому и включив в этот ответ запрет на усыновление, Кремль не ожидал встретить столь острое моральное неприятие и однозначное осуждение этой инициативы со стороны активной части российского общества. Вместе с тем, у гражданского общества пока недостаточно сил, и высшая власть сочла возможным продавить свое решение, несмотря на возникшее сопротивление. Что ж, во всяком случае, стало ясно, кто из наших законодателей чего стоит.

Версия для печати