11.01.2013 | Татьяна Становая

Пусть Адагамов скажет

«Дело Адагамова» становится одним из самых громких скандалов, затрагивающих российскую внесистемную оппозицию. При поддержке прокремлевских СМИ, экспертов и журналистов идет раскручивание темы в публичном пространстве. Вчера на RussiaToday вышло интервью с бывшей женой Адагамова Татьяной Дельсаль. Сегодня СКР начал процессуальную проверку по ее заявлению. Активная оппозиционная общественность разделилась на тех, кто сомневается и помалкивает, и тех, кто видит в деле Адагамова исключительно политику.

Нет смысла рассуждать, говорит ли правду бывшая жена Адагамова или нет. На сегодня мы практически не располагаем никакими фактами, кроме заявлений Дальсаль. По словам бывшей жены, прожившей с Адагамовым около 20 лет, ее экс-супруг оказался педофилом, растлевавшим на протяжении нескольких лет девочку, начиная с 12 лет и до ее совершеннолетия. Пострадавшая сейчас находится в критическом психологическом состоянии, но готова подать заявление в норвежскую полицию. Судя по словам Дельсаль, расследование будет проводиться в и в Норвегии, и в России. В Норвегии, потому что там есть доступ к медицинской карте пострадавшей, в России – потому что тут есть возможность реального уголовного преследования подозреваемого блогера. На сегодня общественность пока только может рассчитывать на появление неких фактов – медкарты и обнародования имени самой жертвы.

Во всей этой истории следует выделить несколько «плоскостей». Во-первых, это суть самих обвинений. Обвинение в педофилии – гораздо более мощный репутационный дар, чем все обвинения вместе взятые, предъявленные ненавистному большинству российского общества олигарху Ходорковскому. Богатых и успешных в России не любят. Но не презирают. С педофилами все гораздо хуже – их часто линчуют. В тюрьмах таким практически не выжить. Как уже было сказано, сейчас нет смысла искать правду, но имеет смысл признать – по Адагамову нанесен сокрушительный репутационный удар. И для его политической, общественной карьеры он вполне может оказаться смертельным, даже без доказательств имевшего место или вымышленного преступления. Многих смущает и отмалчивание блогера, который как-то странно и неуверенно отреагировал на предложение пройти тест на полиграфе, он предпочитает не комментировать ничего и по сути обвинений говорить не спешит. Адагамов вроде бы все отрицает, но так, что скорее пытается снизить доверие к словам своей жены, нежели детально ответить по сути. Он не хочет поднимать эту тему. А зря: любой учебник по PR говорит, что в случае репутационного кризиса необходимо разработать тщательную, активную стратегию антикризисного управления.Идет борьба за симпатии «продвинутых аудиторий»: если молчать, битва будет проиграна. От Адагамова ждут (надеются) объяснений, причем таких, чтобы сразу все сомнения отпали. А их нет.

Во-вторых, во всей этой истории большая составляющая личной, семейной жизни блогера. Сейчас защитники Адагамова пытаются дискредитировать его бывшую жену, пытаясь найти в ее словах, выражениях, мимике признаки шизофрении, лжи, попытки манипулировать или напротив – следы манипуляций ею. Практически несомненно, что Татьяна Дельсаль затаила большую обиду на бывшего мужа. И без эмоционального желания отомстить тут, вероятно, тоже не обходится. При этом Дельсаль практически ни у кого не вызывает симпатий. Ее поступок оценивают по-разному, но все сходятся в одном – слишком большая тут публичная составляющая.

В-третьих, безусловно, в ситуации вокруг обвинений в адрес Адагамова много политики. За перепиской бывшей жены и Адагамова следили органы, журналисты и, вероятно, некие доверенные лица из Кремля, наверняка подстрекали Дельсаль к более активной позиции. Было ли дело, если бы Адагамов был лояльным сотрудником прокремлевского интернет-издания? Возможно, но оно вряд ли бы имело резонанс в России. Скорее всего, все ограничилось бы норвежским расследованием, о котором никто бы в России и не узнал. А может и без особой «моральной поддержки» со стороны российских властей Дельсаль и вовсе не стала бы поднимать бурю.

Но это не означает, что преступления не было. Равно как это и не означает, что Кремль не пытается своими руками придушить оппозиционного и весьма влиятельного блогера. Благодаря кремлевской пропаганде скандал был раздут из локального криминального сюжета (выдуманного или нет, мы не знаем) в большой политический скандал. Педофил в стане оппозиции. Как же им теперь можно верить? Смотрите, кто пытается рулить протестом! И т.д.

Многие пишут, что если бы история с Адагамовым была правдой, его бы давно посадили. С этим трудно согласиться, потому что цель власти – дискредитировать, и она этого добилась. Кремль не делает это ради законности и порядка. Он делает это ради политического контроля. И надо признать, успешно.

Что же делать Адагамову во всей этой ситуации? Если он виновен, и история, рассказанная бывшей женой – правда, то тут, наверное, наиболее достойный и при этом наименее травматичный выбор только один – явиться в полицию Норвегии с признательными показаниями. Это позволит хоть как-то «искупить вину» и избежать верной гибели в России, если тут будет дело доведено до тюремного заключения. Как разведал блогер insidetlt, в Норвегии педофилия является болезнью, диагноз с таким наименованием имеется в международном реестре медицинских диагнозов. В связи с этим норвежцы, страдающие педофилией, получают в наказание небольшой срок заключения, который варьируется от нескольких месяцев до нескольких лет, иногда условно.В исключительных случаях, которые попали в прессу, обвиненные в педофилии получили срок до 10 лет лишения свободы. В такой ситуации Адагамов мог бы публично покаяться, извиниться перед жертвой, пройти некий курс лечения (если такое существует) и продолжить свой роман с интернетом.

Если же Адагамов невиновен, ему следует ответить большим-пребольшим постом и очень детальным. Так, чтобы все стало ясно. Чтобы больше не было вопросов. Молчание – это верная репутационная смерть в нынешней ситуации, а что еще хуже – это вялые и неубедительные отрицания всего без апелляции к фактам. Адагамов не понимает, что многие из его аудитории – родители несовершеннолетних детей. И каждый, кто эту историю читает – проецирует это на свою семью. А тут вступают в силу иррациональные мотивы, инстинкты. Это пища для неудержимой ненависти. Но при этом искренняя готовность поверить, что это клевета. Кто та девочка? Почему она выдвигает обвинения? Каковы ее мотивы? Или все это полностью вымышленная ложь? Пусть Адагамов скажет. Общество ждет.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати