15.01.2013 | Ростислав Туровский

Назад в 90-е, или «новые» тактики партийного строительства в России

Начало 2013 года ознаменовалось новыми активными приготовлениями к трансформации избирательной системы в России. Намерения властей, направленные на возвращение старой смешанной системы на выборы депутатов Госдумы и допуск на выборы блоков, наряду с партиями, свидетельствуют о том, что подготовка к следующему избирательному циклу началась, и у этой подготовки есть достаточно ясные цели и средства. Очевидно, что главной целью является удержание контроля над органами законодательной власти всех уровней в условиях высокой вероятности роста оппозиционных настроений. Средством же является обеспечение стартовых преимуществ «партии власти» за счет очередного изменения правил игры и управления политической конкуренцией. Под вопросом, однако, остается форма участия «партии власти» в выборах, будет ли это вновь «Единая Россия», или блок с ее участием, например, под эгидой ОНФ.

Но для принятия окончательных решений на этот счет, как уже принято, проводится долгая серия региональных выборов, результаты которых и должны будут привести политтехнологов «партии власти» к принятию наиболее точного решения. Первые региональные выборы, которые последовали за федеральными и прошли в октябре прошлого года, продемонстрировали хороший результат «Единой России», на основании которого нельзя делать выводы о необходимости ее срочной замены или радикального ребрендинга. Тем не менее, партийная система уже меняется в связи с созданием множества новых партий, и фактически Кремль сам отказался от тактики однозначной ставки на «Единую Россию», предпочтя переход к более сложной манипулятивной игре в «многопартийность».

Вопрос о целесообразности блоковой стратегии для «партии власти» остается пока очень спорным. Как известно, на региональных выборах блоки были отменены в 2005 г., поскольку некоторые из них стали сильно мешать «Единой России», объединяя часть элиты и отбирая у основной партии административные и прочие ресурсы. Смысл блоковой стратегии - достаточно очевидный: она предназначена для расширения электоральной базы за счет объединения сил и для маскировки неоднозначных партийных брендов. Такая стратегия больше подходит слабым или угасающим игрокам, которым нужно удержать позиции. Фактически, если переход к блокам осуществляется в интересах «Единой России», то он означает признание Кремлем ее нарастающей слабости. Хотя, объективно говоря, результаты региональных выборов это вовсе не показывают, и власти на местах имеют право испытывать недоумение по поводу очередных московских причуд, которые им приходится внедрять и которые на них теперь обкатывают. Однако, если исходить из того, что поддержка «Единой России» недостаточна, и имеет тенденцию к снижению, то в целях сохранения полного доминирования в органах законодательной власти создание блока может оказаться полезным. Но в этом случае придется учитывать множество интересов представленных в блоке, например, в том же ОНФ игроков. А это усложнит формирование избирательного списка, организацию избирательной кампании, а также может не привлечь, а оттолкнуть часть избирателей, которые увидят, что в блоке представлены совершенно разные силы, что он искусственно слеплен и не представляет собой осмысленную силу.

Кроме того, блоковой стратегией в своих интересах могут воспользоваться и другие игроки. Например, КПРФ имеет опыт создания в свое время Народно-патриотического союза России (НПСР), возможны попытки объединения либералов, у которых немного шансов пройти в органы законодательной власти поодиночке, и т.п. Иными словами, для «партии власти» переход к блокам – это весьма неоднозначный ход. Но региональные эксперименты ближайших лет как раз призваны показать, насколько он целесообразен.

Гораздо более понятной является ситуация со смешанной системой, которая несомненно нужна властям. Возвращение смешанной системы на думские выборы сделает формат федеральных выборов аналогичным тому, который используется в подавляющем большинстве регионов и приводит к обеспечению полного доминирования «Единой России». Как известно, мажоритарная система ведет как раз к сокращению числа парламентских партий, и в российском случае – к тому, что ведущая партия побеждает в большинстве мажоритарных округов, в некоторых регионах – абсолютно во всех округах. За счет смешанной системы доминирование «Единой России» обеспечивается и в тех случаях, когда партия не получает 50% по спискам, а таких ситуаций в регионах будет много, а самое главное, что она вполне может повториться на следующих думских выборах.

Пропорциональная система, напротив, создает для властей неприемлемые риски. Можно констатировать, что потенциал предыдущего эксперимента, начатого с 2003 г., в рамках которого осуществлялся перевод российских выборов на партийные списки, исчерпан. Консолидация региональной элиты в рамках «Единой России» достигнута. Что касается избирателей, то так или иначе партия контролирует около 40-50% электората, что при использовании чисто пропорциональной системы делает проблему получения конституционного большинства нерешаемой, и, более того, повышает риск утраты 50%+ одного мандата. Уже в трех регионах «Единая Россия» не располагает половиной депутатских мандатов.

Заметим, что возвращение одномандатных округов на федеральные выборы будет означать не только весьма вероятное удержание «партией власти» ведущих позиций в законодательной власти в перспективе ближайших лет и следующего федерального избирательного цикла, но и рост значимости региональных элит в политической системе. Именно от их представителей и их успешности в критической степени начинает зависеть исход будущих думских выборов. Разумеется, для «партии власти» вновь вырастет необходимость непосредственной работы с избирателями (которой депутаты-списочники заниматься не склонны, что привело к их заметному отчуждению от общества) и участия в конкурентной борьбе, как межпартийной, так и межличностной, хотя она и будет искусственно ограничиваться. В таких условиях потенциальные преимущества приобретают региональные депутаты-единороссы, имеющие опыт побед в одномандатных округах и составляющие теперь своеобразный кадровый резерв для федеральных выборов. Таким образом, назревает новая регионализация Госдумы, и, возможно, региональные элиты, понимая, что на них теперь сделана ставка, будут активнее заявлять о своих интересах в торге с федеральным центром. Неизбежным становится и очередное обновление депутатского корпуса на персональном уровне.

Определенные основания для управляемой трансформации партийной системы были заданы недавними региональными выборами. Нередко они преподносились в качестве триумфа «Единой России», показавшей, что ее рано списывать со счетов и что тенденции думских выборов 2011 г. не являются необратимыми. Однако, главным является вопрос не о победе «Единой России», а о цене этой победы, о происхождении и устойчивости ее электоральной поддержки. На наш взгляд, выборы показывают, что ядерный электорат «Единой России» невелик, и избирательские предпочтения россиян на самом деле являются довольно неустойчивыми: они зависят прежде всего от конкретной предвыборной расстановки сил, которая влияет на явку и результаты участников. Соответственно, принципиальное значение имеют полная или почти полная консолидация элиты вокруг «Единой России», создание ограниченной и управляемой предвыборной конкуренции, предполагающей лояльность или слабость остальных игроков, а также недопущение до выборов потенциально опасных конкурентов, либо их интеграция в рамках «партии власти». Причем проблема консолидации элиты остается более важной для «Единой России», чем проблема оппозиционных настроений и партий. Если в элите происходит раскол, и появляются обеспеченные ресурсами игроки, то электорат «Единой России» существенно уменьшается, примерно в полтора раза. Это в прошлом году четко показали выборы в Северной Осетии, где успешно выступили занявшие второе место «Патриоты России», ведомые бывшим депутатом Госдумы А.Фадзаевым, исключенным из «Единой России» и не сумевшим попасть в ее список.

Если власти все-таки переходят к блоковой стратегии и созданию многопартийности на фланге «партии власти», то они тем самым, желая того или нет, способствуют деконсолидации элиты и снижению электоральной поддержки «Единой России» примерно до уровня первых для нее думских выборов 2003 г. Возникает новый сценарий, когда ставка делается не на создание повсеместно доминирующей партии, а на управляемую фрагментацию партийного поля, где предполагается сконструировать сложносоставного лидера в лице, вероятно, - народного фронта.

Однако, новый сценарий требует весьма тонкой работы по допуску игроков на политический рынок и согласованию их интересов. Октябрьские региональные выборы были интересны тем, что новая «многопартийность» сопровождалась вполне определенной селекцией участников выборов. Число участников выборов в региональные законодательные собрания резко выросло, вплоть до 17 партий в Северной Осетии и Краснодарском крае. Но абсолютно все новые участники играли роль спойлеров или же представляли собой откровенные «пустышки», не имеющие никакой электоральной базы. В частности, просматривалось явное и достаточно успешно реализованное намерение ослабить КПРФ, в результате чего главным «открытием» октябрьских выборов стали «Коммунисты России», сумевшие, наряду с КПСС, «отщипнуть» у КПРФ пусть небольшие, но все равно драгоценные проценты голосов. И, напротив, активизация и просто регистрация партий, имеющих потенциальную массовую поддержку, была отнесена на период после октябрьских выборов. Например, Партия пенсионеров России участвовала в выборах только в Пензенской области (набрав не так уж и мало для политически «зачищенной» области, - 2,2%). Ни в одной кампании не участвовали пока восстановленные «Родина» и Аграрная партия России, уже после выборов были учреждены Казачья партия РФ и «Гражданская платформа».

В то же время уже в этом году Кремль должен отказаться от временной тактики сдерживания новых потенциально массовых партий и перейти к экспериментам по их участию в региональных выборах. Эти эксперименты чреваты заметными изменениями расстановки сил, которые могут повредить позициям «Единой России». Грядущее появление «вторых колонн» «партии власти» потребует от регионов умелого ограничения их влияния и последующей консолидации в законодательных собраниях, чтобы они ни в коем случае не превратились в центры объединения контрэлиты. «Зонтиком» для такой консолидации и станет в таком случае ОНФ. В противном случае партийная система приобретет плохо управляемый характер, а на местах начнутся разброд и шатания среди элиты.

Пока, как показывают результаты выборов, новые партии набирают в сумме от 5-6% до 9% голосов. Это не так уж и мало, поскольку свидетельствует о наличии у граждан интереса к новым игрокам, об усталости от приевшихся парламентских партий. Но новые партии достаточно четко делятся на заведомо слабые и потенциально массовые, и последним еще не дали сказать свое слово. Поэтому в отсутствие сильных новых партий на недавних региональных выборах была продемонстрирована парадоксальная тенденция: число партий резко выросло, а число партий парламентских, напротив, стало снижаться до минимума. В Краснодарском крае (при 17 участниках!) и Пензенской области барьер преодолели только две партии, в Саратовской области – три.

Складывающийся новый сценарий трансформации партийной системы на самом деле сильно напоминает хорошо забытый старый сценарий думских выборов 1995 г. Тогда, напомним, в выборах приняло участие рекордное количество игроков – 43. Но при этом, несмотря на 5-процентный барьер, преодолеть его смогли только 4 избирательных объединения (правда, тогдашняя «партия власти» - НДР заняла лишь третье место, уступив КПРФ и ЛДПР). Такой сценарий предполагает предельную фрагментацию партийного поля с целью рельефно выделить на его поле лидеров и прежде всего – «партию власти» и дать ей возможность получить больше мест за счет перераспределения мандатов из-за непреодоления большинством партий заградительного барьера. Но в таком случае крайне важно, чтобы лидеры в глазах массового избирателя были и, наоборот, чтобы к подавляющему большинству остальных партий отношение было откровенно несерьезным. В нынешних условиях, с одной стороны, «Единая Россия» имеет явное преимущество над всеми остальными партиями. Но с другой стороны, проведение серии региональных выборов с участием новых партий даст возможность последним обрести свой, пусть и крайне небольшой электорат, и уже не позволит считать их заведомыми аутсайдерами, не способными получить более 1% голосов.

В целом ставка властей на фрагментацию и ресурсную слабость оппозиции имеет основания, также как имеет и большую предысторию, поскольку, в сущности, во всей постсоветской истории России сила власти подкреплялась и зачастую предопределялась именно слабостью оппозиции. Выборы прошлого года свидетельствуют, однако, о появлении запроса на новые оппозиционные силы, но при этом ни системная, ни несистемная оппозиция этот запрос не удовлетворяют. В сущности, успех «Единой России» на октябрьских выборах объяснялся тем, что она провела гораздо более эффективную мобилизацию своих избирателей в сравнении с оппозиционными партиями. Кстати, в прежние годы ситуация могла быть обратной, и оппозиционная мобилизация оказывалась на региональных выборах местами просто отличной, прежде всего у КПРФ. Теперь же стало ясным, что на выборах в региональные законодательные собрания парламентская оппозиция явно недобирает голоса, если сравнивать ее выступление на региональных и предшествующих федеральных выборах.

Свою роль в снижении интереса к парламентской оппозиции стало играть и появление несистемной оппозиции, сторонники которой уже не хотят голосовать за существующие партии. Но при этом их собственное участие в выборах тоже практически ничего не дает, о чем свидетельствуют свои эксперименты – поражение Е.Чириковой на выборах мэра Химок и лишь небольшой и локальный успех «РПР-ПАРНАС» на выборах городской думы Барнаула, обеспеченный усилиями В.Рыжкова (в то же время допуск «РПР-ПАРНАС» на региональные выборы в Саратовской области ни к чему не привел). Очевидно, что у несистемной оппозиции для участия в «системных» выборах не хватает ни ресурсов, ни консолидации, что способствует ее замыканию в собственных гетто. Таким образом, углубление водораздела между системной и несистемной оппозиции также способствует фрагментации и дезориентации оппозиционного электората, а несистемная оппозиционность слабо конвертируется в результаты «системных» выборов.

Из парламентских партий только КПРФ сохраняет в результате определенные перспективы, имея гораздо больший запас прочности в сравнении со всеми остальными. По крайней мере, КПРФ повсеместно преодолевала на прошлогодних выборах заградительный барьер, а в двух городских кампаниях – во Владивостоке и Курске получила более 20% голосов, что является для нее признаком успеха. В то же время динамика поддержки в сравнении с предыдущими выборами – как федеральными, так и выборами в парламенты тех же регионов является отрицательной. На региональных выборах только в случае Удмуртии можно говорить о достаточно хорошей мобилизации избирателей КПРФ. Выросла уязвимость КПРФ к выдвижению спойлеров, т.е. ее электоральное ядро также стало, по всей видимости, уменьшаться. Об этом свидетельствуют потери голосов в пользу таких откровенных двойников, как «Коммунисты России» и КПСС. Примечательной оказалась городская кампания в Твери, где в свое время КПРФ произвела сенсацию, опередив «Единую Россию». На этот раз активная кампания «Справедливой России» привела к тому, что эта партия и КПРФ практически пополам поделили оппозиционный электорат. В связи с выдвижением кандидата «Патриотов России» КПРФ не смогла превратить своего кандидата на выборах мэра Калининграда в лидера оппозиционного голосования: и здесь помешавший коммунисту кандидат набрал почти столько же голосов, сколько сам коммунист.

Таким образом, КПРФ с прошлого года стала утрачивать способность консолидировать оппозиционный электорат, и началась ее новая геттоизация. Это было заметно на президентских выборах, когда выдвижение М.Прохорова не позволило Г.Зюганову привлечь голоса недовольных горожан, которые в отсутствие вариантов на прежних выборах могли оказывать поддержку коммунистам. На региональных и муниципальных выборах стало заметным, что стоит появиться на левом поле более или менее внятной альтернативе, как КПРФ начинает испытывать трудности и нести потери. Другими словами, коммунисты тоже испытывают острую потребность в создании тепличных условий, только на оппозиционном фланге, чтобы там не было существенной конкуренции. Но такого подарка КПРФ власти предоставлять как раз не намерены. Напротив, с приходом В.Володина заметно, что отношение Кремля к КПРФ стало гораздо более жестким. Это наглядно показала, кстати, и фактическая зачистка от КПРФ Саратовской области, родины В.Володина, где в 1990-е гг. электорат КПРФ был массовым и очень важным для партии в целом.

Впрочем, две другие парламентские партии находятся в худшем положении. Им очень нужно снижение заградительного барьера, поскольку ЛДПР и «Справедливая Россия» стали реже попадать в региональные законодательные собрания. Растет вероятность того, что «новые массовые» партии начнут местами их опережать. Можно констатировать окончательное и практически бесповоротное превращение ЛДПР в сателлита «Единой России». Прежде всего, привязка ЛДПР к «партии власти» была создана за счет губернаторских выборов, где ее кандидатов повсеместно регистрировали при поддержке властей и использовали для создания формальной и безопасной для властей конкуренции. На региональных выборах неплохим можно признать только результат в Удмуртии, также партия прошла в Сахалинскую областную думу, но с результатом, далеким от блестящего, в регионе, который в 1990-е гг. был для нее одним из наилучших. В остальных регионах ЛДПР осталась за бортом, что очень симптоматично. Поэтому ЛДПР ради выживания придется еще плотнее встраиваться в новую систему.

Тем временем поле «Справедливой России», судя по всему, ожидают еще более радикальные изменения. На роль партнеров «Единой России» будут пробоваться новые партии, в т.ч. входящие в ОНФ. На оппозиционном поле мобилизационные возможности партии становятся все более ограниченными. В отличие от ЛДПР, «Справедливая Россия» чаще преодолевает заградительный барьер в регионах, но делает это на самой грани. В трех случаях в октябре она набрала едва больше 5% голосов (что позволяет сделать вывод о том, что ей просто немного помогли в обмен на лояльность), и лишь в одном регионе – немногим более 7% голосов. В двух регионах она не прошла в региональные парламенты.

Итак, в условиях роста оппозиционных настроений ставка властей на фрагментацию оппозиции становится обоснованной и реализуемой без особого труда. Эта игра сопряжена со своими рисками, поскольку осуществляется в условиях возросшей социальной и политической поляризации, но она имеет смысл и логику, пока преимущество властей остается подавляющим. Тем не менее, наиболее трудным будет, вероятно, управление на националистическом фланге, значимость которого растет.

У этой игры есть и свое ярко выраженное территориальное измерение. Основная конкуренция сосредотачивается в городах. Причем муниципальные выборы действительно становятся самыми интересными. Для своего успешного выживания именно на них придется переключать свое внимание практически всем партиям. На выборах в городские собрания существенно лучше выступают все парламентские партии, и та же «Справедливая Россия» выглядит гораздо солиднее, чем на выборах в региональные парламенты. На выборах в Ярославле в городскую думу прошли также «Яблоко» и «Патриоты России». В этой связи у властей действительно есть резон не торопиться с введением повсеместных выборов глав муниципалитетов, а также с распространением на местном уровне выборов по партийным спискам. С другой стороны, на периферии позиции партий стали еще слабее, и из периферии власти выжимают максимум возможного в интересах «Единой России».

В условиях возникновения двух Россий – городской и периферийной – опора на периферии при условии относительного лидерства в городах позволяет «Единой России» выигрывать борьбу. Игра на поляризации между двумя Россиями получила в последнее время и достаточно наглядное идеологическое измерение: власти должны делать ставку на консерватизм и запугивать обывателя революционностью и радикализмом, присутствующим или приписываемым оппозиции.

В условиях дезориентации массового избирателя, как показывают последние избирательные кампании, растущую важность приобретают организационные усилия партий по мобилизации своего избирателя. Как мы уже заметили, партии опять стали терять свою устойчивость, и результат начинает сильно зависеть от непосредственной расстановки сил в рамках конкретной кампании. Соответственно, больше внимания необходимо уделять явке избирателей и способам ее обеспечения. До сих пор стратегия властей была направлена на повышение массовой явки, что имело свою логику: «болото» в основном идет за лидером, и, пока В.Путин сохранял позиции безусловного лидера общественного мнения, массовая явка помогала и ему, и «Единой России».

Но сейчас сложились условия для другого сценария: «болото» меняется, у него появляется больше оснований для недовольства социально-экономической ситуацией и ее динамикой, и было бы рискованным ждать от него проявления массовой и безоговорочной лояльности в случае прихода на избирательные участки. Отсюда аргументы в пользу стратегии точечной мобилизации заведомо лояльных групп электората, реализуемой через работу с бюджетными организациями, трудовыми коллективами и т.п. Для такого рода мобилизации как раз очень полезным может быть ОНФ. Последние выборы показывают, что, с одной стороны, абсентеизм в условиях растущего недовольства всеми партиями становится еще более выраженной формой протестного политического поведения, а с другой стороны, целенаправленная административная мобилизация в интересах «Единой России» дает больший эффект, чем слабые организационные усилия остальных партий. Работа на массовую явку в этих условиях не нужна, поскольку снижает предсказуемость результата. Кстати, для «Единой России» очень хорошо, что остается крайне низкой явка на муниципальных выборах: в противном случае как раз там могли бы возникать разные «сюрпризы».

Следующий цикл региональных выборов, которые пройдут в сентябре, может стать важным и интересным испытанием для меняющейся партийной системы. Выборов будет гораздо больше, чем в 2012 г.: тогда избирались законодательные собрания в шести регионах, а теперь регионов, скорее всего, будет 15. Причем в 10 из них результат «Единой России» на последних федеральных выборах был ниже среднероссийского, что делает интригу еще менее простой. Выборка для октябрьских выборов 2012 г. была все-таки изначально благоприятной для «Единой России». Учитывая, что на выборах появятся и потенциально сильные новые игроки, властям понадобится срочно задействовать свои политические технологии, включая использование блоков, дробление оппозиции и проведение экспериментов с допуском новых партий. В противном случае выборы могут послужить наглядным доказательством ослабления «Единой России», даже если никто из оппозиционеров не добьется повсеместного успеха.

Таблица 1. Результаты думских выборов 2011 г. в регионах, где в сентябре 2013 г. предположительно пройдут выборы законодательных собраний.

В сущности, только четыре рассматриваемых региона по итогам думских выборов дали «партии власти» действительно солидный результат более 60% - Чечня, Башкирия, Калмыкия и Кемеровская область. В целом выборка весьма благоприятна для КПРФ, и властям придется решать вопрос, как поступать с этой партией, т.е. вести ли с ней свой торг или, напротив, жестко блокировать и «обкладывать» спойлерами. Второй вариант сейчас явно ближе Кремлю, и он же дает новые основания для допуска на выборы тех потенциально массовых партий, чем электорат пересекается с КПРФ, например, «Родины» и Партии пенсионеров. Отдельной острой проблемой и индикатором отношений Кремля и КПРФ становится судьба последнего губернатора-коммуниста Н.Виноградова, чьи полномочия истекают в марте, и в регионе у которого будет избираться и законодательное собрание.

Предстоящие региональные выборы теоретически могут дать шанс для некоторого восстановления позиций «Справедливой России», и за некоторые регионы она совершенно точно должна бы бороться, поскольку с ними связаны интересы сильных партийных игроков. Пока, несмотря на кризисное состояние партии в целом, отдельные локальные успехи остаются для нее возможными. И в некоторых случаях власть может прибегать к ее спойлерским услугам. Поэтому шанс удержаться на плаву у партии еще есть, как и у ЛДПР, у которой, однако, благоприятных регионов не так много.

Что касается новых партий, то сентябрьские выборы дают редкий шанс «Гражданской платформе» впервые заявить о себе как о потенциально парламентской партии. Ключевыми для нее становятся два региона – Ярославская и Иркутская области. В первом случае ее союзником является мэр Ярославля, во втором существуют отношения с губернатором области. Напрашивается выдвижение Казачьей партии в Ростовской области, которую представляет ее руководство. В случае допуска на выборы такие партии, как «Родина», Партия пенсионеров, АПР способны получить существенное число голосов во многих из представленных регионов. И в их случае властям как раз важно понять, где их участие является целесообразным (вряд ли оно должно быть повсеместным). Поле для политических комбинаций и договоренностей создает также вероятное проведение одновременных выборов губернаторов и законодательных собраний в Забайкальском крае и Владимирской области.

На фланге «Единой России» положение дел осложняет недавняя замена губернаторов в целом ряде регионов, где предстоят выборы. У новых губернаторов, как правило, складываются сложные, а местами и просто конфликтные отношения со старыми элитами, что может привести к острой борьбе за формирование партийного списка. Кроме того, если губернаторские выборы будут отменены, то именно эти законодательные собрания будут потом утверждать губернатора, а входящие в их состав партии – давать свои предложения по кандидатам.

Конфликты новых и старых элит проявляются, например, в Башкирии, Калмыкии, Бурятии и Ростовской области, т.е. как раз в регионах, где позиции «Единой России» сильны. Интересен казус Смоленской области, где губернатор состоит в ЛДПР (но намерен, судя по всему, сделать ставку на «Единую Россию» при условии взаимной лояльности сторон). Совсем недавно новые главы появились в Архангельской, Иркутской и Ярославской областях, где позиции «Единой России» - самые слабые из всех регионов, где предстоят выборы, а губернаторы не имеют мощной поддержки. В таких регионах могут понадобиться нестандартные решения. Кроме того, в этих условиях как главам регионов, так и оппозиционным элитам могут пригодиться прочие партии, чтобы использовать их для продвижения своих людей. Чтобы снять часть противоречий, там как раз может оказаться целесообразной и блоковая стратегия, когда разные группы интересов все-таки можно будет объединить, если не в одну партию, то хотя бы в один блок.

В дальнейшем региональные выборы также будут иметь характер экспериментов, по итогам которых могут приниматься новые решения по корректировке законодательства и состава участников. По предварительному графику, в 2014 г. выборы пройдут в 11 регионах, в 2015 г. – в 12. При этом ситуацию может осложнить отмена губернаторских выборов: в таком случае за состав депутатского корпуса начнут еще активнее бороться и партии, и различные группы местных элит. Но так или иначе, данный процесс выводит на следующие думские выборы, одновременно с которыми могут пройти выборы 39 региональных законодательных собраний, и где сценарий должен уже стать целиком и полностью определенным.

Версия для печати