23.04.2013

«Автономная» стагнация

В динамике европейских и американских опережающих индикаторов все более отчетливо проявляется просвет. Практически все индексы указывают на то, что предпринимательские ожидания улучшились, несмотря на сохранение отрицательной динамики производства и высокого уровня безработицы. Для России это означает, что физический спрос на ее экспортные товары в обозримой перспективе не будет снижаться (если только «Газпром» не продолжит добровольно сдавать рыночные позиции в Европе). Ситуация в Европе, которая внешне выглядит какпереход от одного кризиса к другому, пока оказывает не очень сильное влияние на российскую экономику. Поэтому нам странно слышать звучащие время от времени заявления российских политиков, которые объясняют торможение российской экономики исключительно внешней конъюнктурой, которую к тому же они (политики) считают неблагоприятной. Если 111,3 долл./барр. (а именно такой была средняя цена российской нефти в первом квартале) – неблагоприятная конъюнктура, то что же тогда следует называть благоприятной?

Хотя последние пару месяцев динамика мировых цен на нефть играет «против» России (с февраля по апрель цены снизились на 18%), мы не склонны драматизировать ситуацию. Во-первых, цена нефти все равно находится выше «базовой цены» для российского бюджета. Во-вторых, похожая ситуация наблюдалась в первой половине прошлого года (падение цен на 30%), но уже к середине лета тренд изменения нефтяных цен сменился на растущий. Однако стоит заметить, что год назад российская экономика чувствовала себя гораздо лучше: по итогам первого квартала 2012 г. прирост ВВП составил 4,8% год к году, а по итогам первого квартала текущего года – всего лишь 1,1%. Поэтому возможное продолжение снижения цен на нефть (даже временное) в течение нескольких месяцев может иметь более серьезные последствия, чем небольшое обесценивание рубля, и стать той каплей, которая переведет российскую экономику к формальной рецессии.

Мартовские данные по промышленности оказались гораздо более позитивными, чем мы ожидали. Однако их структурный анализ говорит о том, что в большинстве отраслей с высокой добавленной стоимостью (производство машин и оборудования, текстильная, целлюлозно-бумажная, деревообрабатывающая) негативная динамика сохранилась, а «зелеными ростками» оказались такие монстры, как металлургия, производство строительных материалов и нефтепереработка. Впрочем, эти результаты пока не очень согласуются с негативной динамикой экспорта металлов, строительства и инвестиций (хотя они, конечно, будут еще не раз пересмотрены), и, что хуже – с негативной динамикой грузооборота. Последнее – динамика грузовых железнодорожных перевозок – вообще представляется сегодня одним из наиболее важных показателей состояния экономической конъюнктуры, и поэтому данные о более чем 5%-ном снижении их объема в первом квартале (по сравнению с прошлым годом) для нас звучат гораздо убедительнее, чем сладкие песни Росстата о мартовском росте промышленности. Следует, кстати, вспомнить, что в 2008-м наступивший кризис был признан российскими лидерами после появления данных о 20%-ном падении грузовых перевозок.

Еще один тревожный сигнал поступил от нефтепереработки, которая чувствовала себя весьма неплохо весь послекризисный период. Похоже, этот сектор стал жертвой политических амбиций российских властей, которые, с одной стороны, в борьбе за упрочение Таможенного союза, а с другой, в борьбе с реэкспортом российской нефти из Белоруссии, «заставили» белорусских переработчиков нефти начать массированные поставки бензина в Россию. В результате более дешевый белорусский бензин вытесняет российский, который оседает в запасах (которые на сегодняшний день примерно в полтора раза превышают нормальный уровень). Так, этот рост запасов на фоне снижения внутреннего спроса уже вынудил ЛУКОЙЛ пойти на снижение цен на нефтепродукты по всей цепочке вплоть до розничных продаж. Конечно, потребители от этого только выиграют, но данные Росстата – вряд ли.

Несмотря на мартовский позитив, диагноз «стагнация» для российской экономики отменять рано, и напряженная ситуация с доходами бюджета – лишний аргумент в пользу такого вывода. Недавно восстановленное бюджетное правило было построено на том, что российская экономика при стабильных (и даже слегка снижающихся) ценах на нефть будет продолжать расти умеренными темпами – 3–4% в год, и это должно обеспечить стабильный рост ненефтегазовых доходов. Но в условиях стагнации, очевидно, ненефтегазовые доходы не растут с той скоростью, на которую рассчитывал бюджет. В результате Минфину, похоже, предстоит в течение года изыскать 1,5 трлн. руб. (вместо предусмотренных планом 0,9 трлн. руб.) для финансирования бюджетного дефицита.

В правительстве тем временем начинаются дискуссии в отношении бюджета-2014. Две главные развилки звучат следующим образом: стоит ли придерживаться бюджетного правила или его можно слегка модернизировать, чтобы получить хотя бы небольшие дополнительные ресурсы для финансирования расходов; и не пора ли, ради будущего страны, переориентировать бюджетные расходы на развитие инфраструктуры, создание приличного образования и здравоохранения, отказавшись от дальнейшего развращения силового блока и самых дорогих в мире строек.

Наталья Акиндинова

Материал подготовлен Центром развития

Версия для печати