24.04.2013 | Борис Макаренко

Власть не слышит запроса общества

На недавнем выступлении перед активистами «Единой России» меня больше всего поразил вопрос из зала: не пора ли установить законом, что слово «я» следует писать с большой буквы – как в английском, чтобы люди прониклись чувством собственного достоинства и ответственности? Что это – еще один странный закон, каковых мы в последний год видели немало? Но тут я вспомнил, что то же самое десяток лет назад, ссылаясь на Набокова, писал Алексей Салмин, один из самых глубоких исследователей отечественной общественной мысли, слишком рано ушедший от нас.

Весьма симптоматично, что думающие люди даже в «партии власти» задумываются о том, что наше общество меняется, в нем появляется личность как главный субъект политики. Увы, законом достоинство и ответственность не введешь (что я и ответил спрашивающему), но создавать институциональную рамку, чтобы именно такие люди могли жить и действовать в нашем обществе, давно пора.

Волей истории выборы и политическая конкуренция в нашей стране появились раньше, чем люди смогли осмыслить новые отношения власти и собственности, тем более – выработать свою идейно-политическую позицию. Многие черты «единого советского народа» в российском обществе можно найти и сейчас. Но в целом два минувшие десятилетия – это естественный процесс усложнения общественных отношений, который востребует политический плюрализм, попросту – многопартийность.

В сотрудничестве с Левада-Центром наш Центр политических технологий недавно задал россиянам вопрос: «В каком направлении, по вашему мнению, должно развиваться государственное устройство России?» В ответах 13% выразили желание вернуться к советскому строю, 18% – захотели «железной руки», 38% – выбрали демократию, во многом похожую на европейскую. Но самое примечательное – ответ: идти своим путем, как при Путине, – избрало лишь 24%. Простой набор из четырех цифр свидетельствует о крайне противоречивом состоянии политических настроений. Вывод о том, что сильнее всего россияне хотят именно демократии, был бы чрезмерным упрощением (хотя этот выбор чаще всего делают сторонники всех парламентских партий, кроме КПРФ). Зато очевидно – социологи Левады это подтверждают, – что популярность «путинского пути» снижается уже несколько лет. Это значит – не то что президентство Путина не опирается на большинство населения, это значит, что большинство это – не монолитный «путинский консенсус» десятилетней давности, а мозаичное и в чем-то «разъезжающееся» образование. Его образуют не только убежденные сторонники «путинского пути», но те, кто желает «железной руки», и меньшая часть радеющих за советскую модель – она же, как и путинская, была патерналистской (только раздавала блага более равномерно). Но главное открытие – относительное большинство в провластном электорате даже «путинскому пути» предпочитают демократию.

Иными словами, общество усомнилось в перспективности нынешнего пути и захотело большей открытости и подотчетности власти, отсюда запрос на демократию, особенно выраженный в среднем классе, крупных городах и достаточно сильный в провластном электорате – именно в тех сегментах российского общества, силами которых российская экономика и социум хоть как-то движутся вперед.

Власть же, судя по той консервативной волне, которую она гонит весь последний год, хочет не выстроить отношения с этой «вперед смотрящей» частью общества, а закрепить свою опору на патерналистские, авторитарные, консервативные до реакционности силы. Стратегия сомнительная и бесперспективная. Режим пытается выступать главным патерналистом, но с уменьшением объема перераспределяемых благ и падением эффективности – эта роль ему все хуже будет удаваться. Скользкая игра на ксенофобских антизападных настроениях не может вечно отвлекать россиян от мыслей о том, насколько неэффективно власть действует у себя дома (наглядный пример – «закон Димы Яковлева», высветивший остроту проблемы сиротства в самой России).

В то же время российская власть сама отрезает себе возможности быть даже не либералом (эту роль она утратила уже давно), но даже партнером и собеседником либералов. «Бандерлоги», «иностранные агенты» – это было только начало, фишка официозной пропаганды последних месяцев – приравнять западную демократию к однополым бракам, а гомосексуальную ориентацию к педофилии. Зачем? Ну надо же дать какой-то ответ на обозначившееся стремление общества к демократии. Впрочем, простите, был и другой ответ: в «Единой России» возрождается либеральная платформа. Только вот в манифесте, с которым эта платформа выходит в свет, ни словом не оценено, совместимо ли то, что власть делала хотя бы за прошлые 12 месяцев, с либеральными ценностями, а все «прочие либералы» представлены в нем в столь карикатурном виде, что позавидовали бы Кукрыниксы.

В чем дело? Отличие либералов от всех остальных идейных течений в их отечественной инкарнации очень простое: они хотят быть не объектами политики власти, а ее субъектами. Их воззрения обращены не в прошлое, а в будущее – с рыночной экономикой и политической демократией, и они отстаивают интересы тех сил, которые хотят и могут создавать это будущее сами. Претензий к либералам можно высказать очень немало – и недоговороспособность, и неумение облечь свои воззрения в платформу, которая привлекла бы более широкие слои россиян, и многое другое. Но по крайней мере отчасти эти пороки российского либерализма на совести власти, которой в тучные годы не хотелось делиться ролью субъекта политики, а потому либералов всячески вытесняли за поля политической сцены.

Тучные годы кончились. Общество задумалось, куда и с кем идти вперед, хочет более открытой и ответственной власти, а та в ответ гонит консервативную волну и клеймит либералов. Если мы желаем оставаться единой нацией, которая хочет для себя достойного будущего, такое отношение к общественному запросу пора менять.

Борис Макаренко - председатель правления Центра политических технологий

Материал опубликован в "Независимой газете" 23 апреля 2013 года

Версия для печати