21.08.2013 | Александр Ивахник

«Национализация элит»: много шума из ничего

19 августа истек трехмесячный срок, в течение которого чиновники и депутаты после вступления в силу соответствующего закона должны были избавиться от банковских счетов и прочих финансовых активов за рубежом или оставить ряды госслужбы. Означает ли это, что «национализация элит», о которой так рьяно говорили деятели Общероссийского народного фронта и примкнувшие к ним единороссы, совершилась? Поступившая на данный момент информация заставляет в этом глубоко сомневаться. Лишь единицы публично заявили о переводе своих зарубежных активов в Россию. Решивших отказаться от постов в законодательной и исполнительной власти в пользу открытой предпринимательской деятельности не намного больше.

В наибольшей степени исход из госструктур людей, известных своей принадлежностью к крупному бизнесу, как правило, связанному с международными финансовыми рынками, затронул верхнюю палату российского парламента, которая давно стала пристанищем для фигурантов списка Forbes. Весной Совет Федерации покинули сенаторы Николай Ольшанский, Борис Шпигель, Виталий Малкин, Андрей Молчанов и Андрей Гурьев, летом к ним присоединились Дмитрий Ананьев и Сергей Бажанов. Итого – 7 человек из 166. Ряд известных выходцев из делового мира в Совфеде сообщили о выполнении требований закона. Сулейман Керимов в апреле передал бенефициарные права в зарубежных трастовых компаниях, управлявших его активами, в благотворительный фонд Suleyman Kerimov Foundation. Кроме того, об избавлении от счетов и активов за рубежом заявили Виктор Пичугов и Андрей Клишас. Всё это позволило спикеру верхней палаты Валентине Матвиенко 19 августа заявить о том, что в ее рядах не осталось сенаторов, у которых, вопреки закону, были бы зарубежные активы. «Как видим, члены палаты продемонстрировали уважение к закону и готовность соблюдать его, а не искать способы обойти его», – с удовлетворением отметила Матвиенко.

В стенах Госдумы картина менее определенная. В феврале там добровольно сдали свои мандаты связанные с бизнесом депутаты-единороссы Василий Толстопятов и Анатолий Ломакин, а в марте с большим скандалом – Владимир Пехтин, не задекларировавший недвижимость в Майами. 5 июля была обнародована информация думской комиссии по контролю за достоверностью сведений о доходах и имуществе депутатов о том, что у 39 депутатов Госдумы, согласно их декларациям за прошлый год, имеются зарубежные банковские счета или активы. Однако к 19 августа ни один из них не объявил о закрытии счета и не написал заявления об отказе от мандата. После думских каникул ситуацию будет проверять комиссия по контролю за доходами и имуществом.

Что касается федеральной исполнительной власти, то пока стало известно только об одной отставке в связи с законом. Со своего поста добровольно ушел замминистра связи и массовых коммуникаций Денис Свердлов, у жены которого имеется счет в иностранном банке. Впрочем, это не помешало Свердлову перейти на должность советника в том же министерстве. Министр по вопросам Открытого правительства Михаил Абызов и уполномоченный при президенте по защите прав предпринимателей Борис Титов сообщили, что перевели свои зарубежные активы в Россию. Глава бывшей госкорпорации, а ныне ОАО «РОСНАНО» Анатолий Чубайс также заявил, что вернул в Россию все свои средства, которые находились на иностранных счетах.

Практически ничего не слышно о положении дел с соблюдением требований нового закона на уровне региональной власти, где только депутатов законодательных собраний насчитывается несколько тысяч. Здесь произошла всего одна громкая, но чисто символическая отставка – место депутата и председателя думы Чукотского автономного округа покинул Роман Абрамович. Надо полагать, миллиардер, занимающий 9-е место в российском рейтинге Forbes, отказался от этого поста с легким сердцем – ведь для него это была всего лишь общественная, преимущественно финансовая, нагрузка, которую он был вынужден нести ради сохранения хороших отношений с Кремлем.

Согласно положениям закона о запрете для госслужащих зарубежных счетов и активов, нарушение его требований влечет за собой досрочное прекращение полномочий или освобождение от должности в связи с утратой доверия. Источник «Коммерсанта» в администрации президента заявил, что теперь «проблемные декларации [о доходах и имуществе] будут проверять на каждом из уровней власти, начиная с муниципалитетов и заканчивая правительством и администрацией». Конечно, отдельные случаи несоблюдения закона наверняка будут выявляться, хотя бы потому, что недавнее назначение помощника президента по вопросам госслужбы и кадров Евгения Школова уполномоченным по антикоррупционным проверкам должно принести какой-то результат. В частности, можно ожидать особого внимания к тем чиновникам федерального и регионального уровня, к деятельности которых у кремлевской администрации есть вопросы. Но не похоже, что попытки выявить госслужащих, сохранивших активы за рубежом, примут массовый и целенаправленный характер. Иначе реакция управленческой верхушки, чуткой к настроениям в Кремле, на вступление закона в силу была бы более активной.

Речь о «национализации элит» и о борьбе с коррупцией в верхних эшелонах власти пошла по итогам бурных событий, связанных с парламентскими и президентскими выборами 2011-2012 годов. Тогда Владимир Путин и сторонники жесткой линии в кремлевском руководстве пришли к выводу, что далеко не все представители элитных групп, включая политическую элиту, проявили должную лояльность, что внутри элиты начали распространяться опасные сомнения в перспективах режима. «Приведение в чувство» выбившихся из вертикали государевых людей производилось с использованием двух основных инструментов: шумного развертывания антикоррупционной кампании и минимизации материальной зависимости статусных госслужащих от Запада, принудительного привязывания их личных экономических интересов к России. Но сейчас социально-политическая ситуация, по крайней мере, внешне, успокоилась. Массовые протестные выступления почти сошли на нет. Госдума, в которой в первые месяцы после избрания можно было наблюдать вполне боевитые выступления оппозиционных партий, вскоре построилась и стала беспрекословно издавать нужные Кремлю репрессивные законы. Поэтому возникшие линии напряжения в элитных рядах было решено ослабить. Два самых громких коррупционных скандала прошлой осени (с Анатолием Сердюковым и Еленой Скрынник) так и не привели к предъявлению официальных обвинений. Да и закон о недопустимости наличия зарубежных активов у депутатов и чиновников был принят не в самом жестком варианте. Запрет на заграничную недвижимость – наиболее болезненный для высокопоставленных чиновников – не вошел в закон. К тому же его требования распространяются лишь на самих чиновников, их супругов и несовершеннолетних детей. Ничто не мешает переписать активы на родителей, взрослых детей и других вызывающих доверие родственников. Или же использовать более сложные, но хорошо отработанные в мире юридические схемы – доверительное управление, использование пока недосягаемых офшорных компаний и т.п.

Так что разговоры о «национализации элит» по большому счету остаются разговорами, идеологически подкрепляющими курс Кремля на ужесточение внешнеполитической линии. При этом практическое экономическое поведение представителей управленческой элиты, если оно не носит слишком вызывающего характера, будет оставаться таким, как оно сформировалось в годы социально-политической стабильности и финансового изобилия.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати