09.09.2013 | Ростислав Туровский

Региональные выборы в условиях кризиса партийной системы

Региональные и муниципальные выборы 8 сентября 2013 г. стали новым этапом в формировании политического расклада и партийной системы, характерных для третьего срока правления В.Путина. Ход и результаты этой кампании должны были дать ответ на вопрос об особенностях и уровне политической конкуренции в стране, состоянии протестных настроений, конфликтности в элитах, а также, разумеется, об эффективности механизмов управления выборами. Если осенние выборы 2012 г. носили в большей степени экспериментальный характер, являясь, в частности, первой попыткой организации прямых губернаторских выборов, то на этот раз существенно выросло число кампаний по выборам как губернаторов, так и региональных законодательных собраний, что позволяет подводить итоги и делать выводы с большей степенью уверенности.

Губернаторские выборы вновь подтвердили, что непосредственно в регионах политическая конкуренция находится на очень низком уровне, а позиции парламентских партий, если не считать особую ситуацию вокруг «Единой России», весьма слабы. Главным вопросом, определяющим ход и результат губернаторских выборов, в связи с сохранением муниципального фильтра, является вопрос о допуске тех или иных кандидатов, т.е. конкуренция имеет полностью управляемый характер, хотя и не всегда приводит к желаемым для действующих глав результатам. Проблема губернаторов, однако, в том, что они зависят от федерального центра, и именно федеральный центр стремится создать ту предвыборную конфигурацию, которую он считает нужным. Интерес губернаторов примитивен – сделать конкуренцию минимальной, не допустить неугодных соперников и договориться с партиями о взаимодействии и сотрудничестве при подборе кандидатов и ведении ими кампании. Кремль же стремится решать системные задачи по повышению уровня легитимности выборов и созданию на них конкурентных ситуаций, позволяющих рассуждать о демократии. В реальности, впрочем, эта системная задача решена не была, поскольку к ее решению не очень-то и стремились: конкурентные выборы прошли только в Москве, но и там явка осталась весьма низкой.

Таким образом, итоги губернаторских выборов прямо зависели от того состава кандидатов, который был сформирован в каждом конкретном случае на основе договоренностей между Кремлем, собственно губернаторами и другими политическими игроками, в т.ч. партиями. Если исходить из количества кампаний, то их подавляющее большинство не имело никаких серьезных признаков конкуренции.

В целом следует сказать, что выборы были плохо подготовлены как властями на местах, так и конкурирующими с ними политическими силами. Это предопределило пассивность кандидатов, безграмотность и слабый уровень их кампаний с точки зрения качества материалов и публичной активности. Одна из причин тому - вполне ожидаемая и намеренно созданная при принятии решения о проведении выборов в первое воскресенье сентября. Когда наиболее важная часть кампании приходится на «мертвый» отпускной сезон, не приходится ожидать, что кампания будет полноценной и эффективной. Другая причина – в деградации публичной сферы, где все отвыкли от настоящей борьбы и от продуманных стратегий и тактик, в результате чего кандидаты не знают, как вести кампанию, допускают откровенную халтуру с программами, либо вообще их не выпускают, а уровень требований со стороны избирателей, к их счастью, заметно снизился. Все вышесказанное способствовало низкой явке и более или менее уверенным победам глав регионов, который еще до начала кампании «выбрал» В.Путин, назначив их временно исполняющими обязанности региональных руководителей.

Показательными примерами фактически безальтернативных выборов стали, например, все кампании в Сибири и на Дальнем Востоке. В большинстве из них интриги не было с самого начала. Обычно разыгрывались сценарии участия всех или почти всех парламентских партий, у которых при этом не было сильных лидеров, намерений бороться за успех и желания ссориться с главой региона. Этот сценарий был в прошлом году реализован как раз на Дальнем Востоке – в Амурской области, и он стал базовым для выборов 2013 года. При «парламентском» сценарии кандидаты, в сущности, следуют известному «олимпийскому» принципу, но при этом за ними стоят опытные политические структуры, что позволяет привлечь некоторое число голосов за счет использования партийного бренда. В особом случае Забайкальского края, где главой региона стал «варяг», представляющий «Справедливую Россию», формирование недовольной контрэлиты удалось заблокировать при активной поддержке центра, и в конечном итоге выборы также утратили признаки конкурентности.

Более того, результаты большинства губернаторских кампаний превзошли все ожидания в части результата действующего главы. Если ранее «электоральный менеджмент» позволял выйти на результат более 60%, то теперь привычными стали показатели в 70% и более. Например, Р.Копин на Чукотке, где конкуренции не было вообще, приблизился к 80%. Но то же самое случилось и в Московской области, где никто из соперников А.Воробьева не обладал ресурсами для того, чтобы «накрыть» своей кампанией весь большой и сложный регион. За 70% составила поддержка В.Печеного в Магаданской области, упомянутого К.Ильковского, а также С.Орловой во Владимирской области. «Скромными» же приходится признавать результаты В.Шпорта в Хабаровском крае и В.Зимина в Хакасии, которые получили свыше 60% голосов.

В сущности единственной «необычной» кампанией стали выборы в Москве, повышенное внимание к которой может создавать ложное впечатление о динамике электоральных процессов по всей стране. Однако, московский предвыборный расклад, также являвшийся результатом договоренностей между элитами, был этими элитами намеренно усложнен, что и привело к тому, что С.Собянин получил немногим более половины голосов. Причем следует заметить, что допущенный на московские выборы А.Навальный, решая задачи по своей раскрутке, оказался, в сущности, единственным кандидатом на всех губернаторских кампаниях 8 сентября, кто действительно вел кампанию, следуя законам жанра. И результат в виде превращения кампании в двухполюсную и консолидации основной части недовольных вокруг А.Навального, получившего более четверти голосов, не замедлил появиться.

Благоприятным для властей фактом стала крайне слабая подготовка к выборам наиболее сильной партии парламентской оппозиции – КПРФ. Партия переживает очевидный кадровый кризис в регионах, сочетающийся с отсутствием воли не то чтобы к победе, но просто к активной кампании. Результаты ее кандидатов даже не дотягивают до 10% (Подмосковье) или с трудом превосходят этот психологический порог (как в Москве, Владимирской области, Хабаровском крае и Забайкалье). Появление кандидатов от партий-спойлеров ведет к снижению поддержки КПРФ, как это случилось в Хакасии, где примерно по 5% голосов получили кандидаты «Коммунистов России» и «Патриотов России», а кандидат КПРФ набрал менее 9%. Среди коммунистов выделился лишь С.Иваницкий в Магаданской области, получивший около 15% голосов просто в отсутствие у губернатора каких-либо иных заметных конкурентов.

В итоге в некоторых регионах коммунистов даже начинают обходить кандидаты ЛДПР, несмотря на то, что их участие в выборах целиком является результатом кулуарных договоренностей. Это было особенно заметным в Хабаровском крае, где кандидат ЛДПР С.Фургал получил около 20%. Кандидат ЛДПР вырвался на второе место и в Хакасии (а также на Чукотке, где кандидат КПРФ не прошел регистрацию). Хотя в других регионах кандидаты ЛДПР, наоборот, честно отрабатывали роли технических кандидатов и спойлеров в отношении более серьезных соперников действующих глав и на голоса не претендовали. Отсюда их незначительные результаты, например, в Москве и Подмосковье. Тем не менее, за счет как взаимодействия с властями, так и некоторых относительно заметных кампаний, ЛДПР опять удалось удержаться на плаву, что свидетельствует о ее хороших тактических маневрах.

«Справедливая Россия», получив «царский подарок» в виде забайкальского губернаторства, в сущности, обменяла его на отказ от активной борьбы во всех остальных регионах. Даже относительно заметные ее кандидаты делали все возможное, чтобы набрать поменьше голосов и не навредить действующим главам. Парадоксальным образом больше всего голосов получил технический кандидат П.Черненький на Чукотке просто по той причине, что недовольному электорату голосовать там было не за кого (второй альтернативой был технический кандидат от ЛДПР О.Васина, чем предвыборный расклад исчерпывался).

Слабость и зависимость парламентских партий ведет к тому, что региональным главам нет необходимости задействовать кандидатов от новых партий для создания формальной конкуренции. Эти функции вполне могут выполнять ЛДПР и «Справедливая Россия». Поэтому выдвижение кандидатов от новых партий по большому счету было ненужным, и новые партии сосредоточились на выборах законодательных собраний. Например, в Забайкалье кандидат от «Гражданской силы» Р.Балагур выдвигался в качестве спойлера для кандидата «Гражданской платформы», но, хотя последний не получил регистрацию, остался в списках кандидатов и набрал свои «законные» два с лишним процента голосов. Выдвижение большого количества спойлеров отличало только Владимирскую область, но при этом никакого серьезного смысла не имело и выглядело явно излишним на фоне остальных регионов.

На фоне крайней слабости парламентских партий введение в игру «несистемной» оппозиции и непарламентских партий позволило, прежде всего, решить политическую задачу по повышению управляемости и предсказуемости этих политических сил, а также проверить их в деле и понять их возможности и ограничения. Что касается собственно избирательной кампании, то реально смог проявить себя лишь А.Навальный, выдвинутый от «РПР-ПАРНАС». Напротив, в соседней Московской области кампания Г.Гудкова даже близко не напоминала кампанию А.Навального и завершилась закономерным полным провалом. Провалился и выдвинутый, как и Г.Гудков, «Яблоком» С.Митрохин, не сумевший ни привлечь голоса на свою сторону, ни оттянуть голоса у А.Навального. Эти результаты показали, что «несистемная» оппозиция остается преимущественно столичным явлением и не распространяет свое влияние даже на Подмосковье. С одной стороны, это повышает для властей риски в Москве, а с другой стороны, позволяет им спокойнее относиться к протестным настроениям в провинции.

При этом отсутствие реальной конкуренции ведет к крайне низкому интересу избирателей к губернаторским выборам. Все-таки получается, что основная часть российских избирателей голосует не за действующего главу, а «ногами». Выборы 8 сентября определили средний уровень явки, составляющий около 30%. Единственным, но ожидаемым в силу специфики региона исключением стала Чукотка с явкой почти 60%. В этих условиях рассуждения о легитимности губернаторских кампаний и их победителей выглядят очень большой натяжкой. Да и сами власти стали отказываться от тактики повышения явки, опасаясь, что это может привести к мобилизации «дремлющего» недовольного электората. Игра в повышение конкуренции в Москве тоже отнюдь не привела к высокой явке. Таким образом, никакого прорыва с точки зрения повышения легитимности и конкурентности выборов 8 сентября не случилось, а если бы в Москве не случилось досрочных выборов, то и вовсе говорить было не о чем.

Выборы в региональные законодательные собрания подтвердили, что они являются сейчас наиболее конкурентными, но опять же без каких-либо крупных тектонических сдвигов. Прежде всего, конкуренция возникает в силу ограниченной и никак уже не растущей поддержки «Единой России». Существует явный запрос на голосование за оппозиционные партии, но при этом фактически отсутствуют лидеры протестного голосования. Однако, хоронить «Единую Россию» еще рано. Ее проблема в том, что становится все больше регионов, где она не набирает 50% голосов, а значит, ее доминирование в законодательном собрании в критической степени зависит от итогов выборов в мажоритарных округах (где пока особых проблем нет). На выборах 8 сентября «Единая Россия» набрала от 40 до 50% голосов в девяти регионах из 16, но нигде не опустилась ниже 40-процентной отметки, что дает основания для оптимизма. В сущности, у «Единой России» не было на этих выборах ни одного явного провала, хотя в начале кампании ряд регионов относился к группе риска (Ярославская, Смоленская области и др.). При этом в ее активе остаются давно известные регионы с более управляемой ситуацией, где она набирает более 70% (Башкирия) и свыше 80% (Чечня, Кемеровская область) голосов.

В результате реализуется сценарий, уже известный с прошлых думских выборов, - «Единая Россия» стагнирует или теряет поддержку, но все равно остается в большинстве, а другие партии могут понемногу приобретать, но далеко не везде и в очень ограниченных пределах. Это не означает для них действительно массовой и активной поддержки, скорее голосование за парламентскую оппозицию носит вынужденный характер, где-то по привычке, а где-то в отсутствие альтернативы. Иными словами, все более или менее крупные партии могут пока эксплуатировать свое монопольное положение на своих электоральных полях, но их устойчивый ядерный электорат уменьшается и размывается, теряет прежнюю лояльность.

Опять же сложившуюся ситуацию нельзя назвать оптимистичной для КПРФ. Ее результаты далеки от желаемой 20-процентной отметки и чаще всего опускаются ниже 15%, что свидетельствует о новом ухудшении ее позиций. Относительный успех был достигнут только в Бурятии и Иркутской области (на уровне 19-20%), прочие результаты в основном укладываются в «скучном» диапазоне 10-15%, который для КПРФ означает нарастание существенных проблем, т.е. сокращение ядерного электората и возвращение в «гетто», вырваться из которого будет гораздо труднее, чем прежде, особенно в случае появления новых игроков на протестном поле (что показала и неспособность И.Мельникова бороться за второе место в Москве с А,Навальным) и эффективных спойлеров. Примечательно, что в том, пока редком случае, когда спойлер КПРФ опирается на относительно известных местных политиков и использует внутрипартийный раскол, он становится уже реальным игроком, способным претендовать на депутатские мандаты. Главным таким примером стала Хакасия, где «Коммунисты России» не только участвовали в выборах губернатора, но и набрали более 6% голосов на выборах в Верховный совет, получив целый депутатский мандат. В целом, как и в прошлом году, «Коммунисты России» и КПСС показывали себя наиболее эффективными спойлерами, набирая местами свыше 2-3% голосов. Это вновь демонстрирует кризис КПРФ, если у нее отбирают голоса партии, у которых нет ничего кроме «коммунистического» бренда и скрытой административной поддержки.

Аналогично на остаточную поддержку опирается и ЛДПР, только с более низким уровнем такой поддержки. В таких регионах, как Забайкалье, Хакасия, Иркутская и Архангельская области приобретение этой партией более 10% голосов является закономерным и соответствует прежним результатам. Аналогичный результат в Смоленской области был обусловлен и наличием ядерного электората, и принадлежностью к ЛДПР губернатора, хотя А.Островский, конечно, не был заинтересован в том, чтобы кампания ЛДПР навредила кампании «Единой России». Как и в случае с губернаторскими выборами ЛДПР неплохо сработала на удержание своих позиций в регионах.

Тем временем остается в перманентно кризисном состоянии «Справедливая Россия», которой так и не удалось обрести устойчивую поддержку и ядерный электорат по всей стране. Опять же партия цепляется за территории с уже сложившейся поддержкой, где у нее есть сильные местные фигуры. Поэтому более 15% голосов удалось получить только в Якутии, а более 10% в Архангельской области (несмотря, впрочем, на раскол в региональном отделении) и Забайкалье, где свою роль сыграла связь партии с К.Ильковским.

В целом тупиковое положение парламентской оппозиции остается одной из главных причин, по которым на ее фоне продолжает сохранять свою власть «Единая Россия». В то же время и запрос на новые политические силы проявляется пока очень слабо, в сущности, он оказался характерным только для Москвы (кампания А.Навального), но никак не для провинции. Создание десятков новых партий не изменило весьма инерционный характер региональных политических процессов.

Единственным открытием нового электорального сезона могла бы стать «Гражданская платформа». Причина в том, что она начала претендовать на роль партии региональных контрэлит, занимая в определенной степени нишу «Справедливой России». Но связанные с этим риски для «Единой России» привели к решениям о торможении этой партии и ее исключении из ряда кампаний. Как известно, ее наиболее сильные кандидаты, как раз представляющие контрэлиту, не были зарегистрированы на губернаторских выборах в Забайкалье и Владимирской области, а наиболее сильный список на выборах региональных законодательных собраний – в Ярославской области также был снят. Утешительным, но сомнительным с точки зрения политических перспектив призом стала победа Е.Ройзмана в Екатеринбурге (см. ниже). Что касается выборов в законодательные собрания, то относительный успех в виде преодоления заградительного барьера пришел только там, где бренд партии был использован влиятельными местными элитами, как в Калмыкии и Иркутской области (напомним, что в Иркутской области с М.Прохоровым ранее сотрудничал губернатор С.Ерощенко, выполнивший таким образом свои обязательства). На муниципальных выборах тем временем не оправдала себя ставка на выборы в городскую думу Тольятти, где с партией сотрудничает мэр города: «Гражданская платформа» не набрала и 9%. Выдвижение на выборах мэра Вологды известного местного политика А.Лукичева, сменившего уже немало партий, дало результат, но только в виде «хорошего» второго места. Стоит заметить, что на ту же нишу «ресурсной» партии, собирающей по регионам потенциальных контрагентов из числа контрэлиты, либо просто известных политиков, претендовал и «Альянс зеленых – Народная партия» Г.Фетисова и О.Митволя. Но он на уровне региональных выборов не смог засветиться нигде, ограничившись привлечением известных в своих городах кандидатов на выборах мэров, занявших вторые места в Воронеже и Владивостоке.

Но в целом по стране «Гражданская платформа» серьезной политической силой не стала, и устойчивой электоральной поддержки не обрела. Ее тактические альянсы с отдельными группами региональной элиты позволяют рассчитывать на локальные успехи, но делают поддержку партии крайне аморфной и конъюнктурной. Что касается элит и контрэлит, то их ставки могут приводить к успехам любых партий, на которые падает их прагматический выбор.

Попытки продвижения партийных брендов, рассчитанных на массовую аудиторию и значимые адресные группы, остаются только попытками. На региональных выборах пока так и не удается вновь раскрутить «пенсионерский» бренд, который достаточно эффективно работал в 2005 г. Российская партия пенсионеров за справедливость остается на крайне слабых позициях, и лишь во Владимирской области сумела получить хотя бы более 4% голосов. Другой пользователь этого бренда – Партия пенсионеров набрала более 6% голосов в Смоленской области. За «пенсионерскими» партиями сейчас явно нет ресурсов, лидеров и хороших политтехнологов. Да и в их раскрутке опять же не заинтересована «Единая Россия», которой самой очень нужен электорат пожилого возраста. Лишь очень точечно возрождается перспективный бренд «Родины», которая пока смогла использовать в своих интересах только ситуацию в Архангельской области, где на ее сторону перешли заметные политические фигуры, и набрала там более 6% голосов. Но пройти в региональный парламент это все равно не позволило. В целом же этой партии не хватает того «драйва», который позволил ей в свое время пройти в Госдуму.

Что касается новых партий, явно ориентированных на протестный электорат, то, как уже сказано, что-то реально получается только у спойлеров КПРФ. Националистическая оппозиция на выборах отсутствует и фактически заблокирована. Либеральная оппозиция имеет слишком узкую базу поддержки. Старый бренд «Яблока» интерес избирателей утратил, что показали и крайне слабые выступления ее кандидатов на губернаторских выборах в Москве и Подмосковье, и низкие результаты на выборах в законодательные собрания (с максимумами на уровне в 2-3% в Ульяновской и Ярославской областях). Партия «РПР-ПАРНАС» формально должна быть довольна результатом в Москве, но с большой оговоркой, поскольку А.Навальный продвигал себя, а не партию, которая в контексте кампании вообще не звучала. Поэтому реально можно обратить внимание только на получение этой партией 5% в Ярославской области, на которую она сделала ставку, стремясь воспользоваться выбытием «Гражданской платформы». Но это, конечно, лишь единичный случай, да и процент голосов не впечатляет.

Схожие тенденции проявились и на выборах мэров, но все-таки сравнительно либеральные практики регистрации кандидатов делают эти выборы гораздо более конкурентными в сравнении с губернаторскими. В региональных столицах абсолютные победы были одержаны только тремя действующими мэрами - Н.Булакиным в Абакане, А.Соколовым в Хабаровске и И.Пушкаревым во Владивостоке. В Вологде Е.Шулепов выиграл, но набрал немного менее 50% голосов. Зато достаточно острой была конкуренция в Новгороде и Петрозаводске, причем если новгородский мэр Ю.Бобрышев победу вырвал, то глава Петрозаводска Н.Левин крупно проиграл самовыдвиженцу Г.Ширшиной. Сложная кампания проходила и в Воронеже, где кандидата от власти поменяли буквально в последний момент, но он (в лице А.Гусева) все-таки одержал победу, набрав более 40% голосов.

Самыми сложными (помимо Петрозаводска) оказались выборы мэра Екатеринбурга, где победитель не был известен заранее, и исход выборов в самом деле был определен только при подсчете голосов. Любопытно и примечательно, что эти действительно самые конкурентные выборы нового электорального сезона одновременно были и самыми бессмысленными, поскольку избранный мэр города является, по уставу, номинальной фигурой и будет теперь руководить работой городской думы, состав которой он не сможет контролировать. Поэтому успех Е.Ройзмана и вместе с ним – первый (и единственный) реальный прорыв «Гражданской платформы» не имеют большой ценности и, напротив, могут привести к острым конфликтам в городе, если его новый глава попытается наводить там свои порядки. Кампания в Екатеринбурге, как и в Москве, была результатом сложных политических интриг, позиционных игр и теневых договоренностей, и опять же характерно, что именно скрытая борьба в элитах имела своим публичным продолжением конкурентные выборы, на которых кандидаты играли доставшиеся им роли.

В целом прошедшие выборы показали, что парламентские партии находятся в состоянии, которое можно назвать кризисным. Ни одна партия, включая «Единую Россию», не может уверенно рассчитывать на лояльность электората и тем более – на его будущее увеличение. Но и новые партии себя по большому счету ничем зарекомендовать не способны. Зато российский избиратель демонстрирует предельный уровень оппортунизма, что делает результаты выборов полностью зависимыми от того, какое «меню» будет ему предложено. Эксперимент по включению в «меню» активного и «технологичного» политика показывает, что поддержка власти тут же начинает снижаться. Более высокий и менее управляемый уровень конкуренции на выборах мэров тоже приводит к фрагментации электората и делает возможными поражения действующих глав и/или кандидатов «Единой России».

Дальнейшие результаты выборов в критической степени начинают зависеть от мобилизационных способностей властей, партий и их региональных отделений. Очевидно, что у массового избирателя нет интереса и мотивации для походов на избирательные участки, и возникает ощущение, что эти интерес и мотивация только снижаются на фоне выборов с управляемой конкуренцией и декоративной многопартийности. Московские выборы, при всей их нетипичности для России в целом, все-таки показали (и это находит свое, просто гораздо более слабое подтверждение в отдельных регионах), что результат зависит от эффективности политических технологий, направленных на мобилизацию кандидатами и партиями тех или иных групп потенциально лояльного электората. Эти технологии обеспечивают не «явку вообще», а необходимую политическим игрокам мобилизацию сторонников. Их использование способно ломать инерционные сценарии и приводить к существенным сдвигам в голосовании. Но поскольку в большинстве регионов кампании, наоборот, становятся более примитивными, в целом это позволяет сохранять статус-кво и для властей, и для парламентских партий, «выезжая» на эксплуатации своей безальтернативности и на остаточной поддержке.

Ростислав Туровский – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати