20.09.2013 | Алексей Токарев

Российские политики в Приднестровье

Сентябрьские визиты российских политиков в ПМР – это созвездие деталей. В стране, где каждый приезд гостей из Москвы – информационный повод, освещаемый местными масс-медиа, визит российского вице-премьера, к тому же известного «ястреба», - это бальзам на душу не только местным политикам – это еще и поддержание уровня надежды у населения. И дело здесь не столько в личности Дмитрия Рогозина, сколько в его статусе. Это самый статусный российский политик, когда-либо посещавший территорию республики.

Приднестровская молдавская республика (ПМР) – это небольшая полоска земли, протянувшаяся на 400 км, зажатая между Молдавией и Украиной. Несмотря на отсутствие общей границы с государством-патроном (в трёх из четырёх случаев успешных сецессий на постсоветском пространстве им была Россия), ПМР на протяжении 22 лет с момента распада СССР остаётся самым спокойным и самым «совершенным» с точки зрения государственности непризнанным государством.

ПМР полностью контролирует свою территорию – в отличие, например, от Абхазии, до 2008 года не контролировавшей Кодорское ущелье. ПМР собственными силами охраняет границы – в той же Абхазии морскую границу патрулируют катера ПС ФСБ России, в Южной Осетии этим летом российские пограничники обустраивали границу с Грузией. Взрослые в Приднестровье помнят войну 1992 года, для подростков – это уже история. ПМР чеканит монету, собирает налоги, в качестве единственной организации на своей территории осуществляет власть, обладая монопольным правом на легитимное насилие. Если не учитывать высокий уровень приватизации государства семьёй первого президента Игоря Смирнова, руководившего республикой 20 лет, можно уверенно сказать: Приднестровье обладает правом на кресло в ООН в неменьшей степени, чем отдельные признанные государства (опять на ум приходит Грузия, не контролирующая 19 % территории, признаваемой за ней большинством членов ООН).

Но ПМР не обладает суверенитетом признания. По факту это означает, что спортсмены Приднестровья с аутентичным гражданством не могут участвовать в международных соревнованиях, у государства нет собственного телефонного кода (+373 – республика Молдова), аэродром в Тирасполе не способен принимать гражданские суда, как минимум, по формальным причинам (он не сертифицирован), адреса для международной корреспонденции и водительские удостоверения содержат «MD», приднестровцы по собственному паспорту не могут вылетать за границу из аэропортов Одессы и Кишинёва, футбольный клуб «Шериф» должен выступать в Лиге Европы под флагом Молдовы, а поскольку он лучший, то быть чемпионом – тоже Молдовы. Формально государства Приднестровье не существует. И это, конечно, накладывает отпечаток не только на экономику или международные связи ПМР.

В условиях, когда национальная гражданская идентичность («я – приднестровец») формируется исключительно внутри политии, не будучи официально признаваемой во вне, психологическим изменениям подвергаются поколения. Вопрос признания, безусловно, является больной темой для приднестровцев, будь то подростки на молодёжном слёте, пенсионеры на лавочках или эксперты за круглым столом. Любой долгий разговор о политике, как правило, перетекает в диалог о признании, прерываемый монологом приднестровцев, завершаемым вопросами «когда?» и «почему нет?». Ваш статус туриста или приглашённого эксперта перестаёт волновать их, уже считающих вас исключительно официальным представителем России с полномочиями едва ли не министра иностранных дел. В вас летят компаративистские казусы «чем мы хуже Абхазии и Южной Осетии?». Ваши объяснения про войну непризнанной территории с формальным центром в Кишинёве, про вступление Молдавии в ЕС, про её объединение с Румынией, про эти условия признания ПМР Россией – всё признаётся инфантильным и имеет характер отговорок. Многомиллионные кредиты и транши, идущие сюда не только по официальным каналам, рассматриваются уже как сами собой разумеющиеся. К строительству социальных объектов на российские деньги через АНО «Евразийская интеграция» потихоньку привыкают. Мировая политика – не клубок геополитических нитей, а чёрно-белая шахматная доска, на которой так легко провести пешку в ферзи.

Россия для Приднестровья – не просто государство-патрон. Россия – гарант мира и безопасности. И этот лозунг не является пропагандистским в массовом сознании приднестровцев. Миротворческие силы, состоящие из молдавских, приднестровских и российских солдат, они воспринимают в качестве российских. От приднестровских женщин часто можно услышать: «Даже если Россия примет решение вывести свои войска (а это не её войска – это миротворческие силы – А.Т.), ничего у неё не получится. Мы опять выйдем на рельсы». Они уже выходили. Могут ещё.

В условиях подобного уникального менталитета, когда ценность суверенитета признания стоит гораздо выше, чем у жителей признанных государств, ожидание изменения формального статуса обрастает вниманием к деталям. Не только со стороны дипломатов, аппаратчиков и политических комментаторов, но и со стороны населения. Важно, что встреча президента ПМР Шевчука и премьер-министра Молдовы Лянкэ состоится в Тирасполе. Важно, что президент Путин на «Селигере» не смог отличить приднестровский флаг от белорусского. Важно, что спецпредставителем президента России по Приднестровью был назначен не какой-нибудь отставник, которому должность – синекура, а российский вице-премьер-оборонщик.

Сентябрьский визит Дмитрия Рогозина в ПМР стал знаменательным событием для республики. Дмитрий Рогозин, умело поддерживающий имидж человека «говорю, что хочу», дискурсивно попадает в лад с приднестровскими настроениями. В Тирасполе услышали и «вагончик тронется, перрон останется» (о вступлении Молдавии в ЕС без ПМР), и «пустят в предбанник и дадут поносить тапочки» (о том же), и сказанное за месяц до визита «Приднестровье – это регион Суворова» (об открытии в ПМР Суворовского училища), и адресованное молдаванам накануне визита «если Приднестровье часть вашей страны, то там надо открывать консульство России, не признавая ПМР… если отвергаете консульство, надо открывать посольство». Дмитрий Рогозин как хороший оратор знает, чем завоевать доверие приднестровцев – как минимум, едким уколом геополитических перспектив Молдавии в ЕС.

Однако, вряд ли подобная риторика остановит молдавское стремление на запад. О том, что Приднестровье для Молдавии является примерно тем же, что и Крым для Украины, - в смысле поддержания Россией ирредентистской угрозы, приднестровцы рассуждают не слишком охотно. Жить в регионе, за который, как за ниточку, дёргают из Москвы, чтобы каждый раз осадить евроинтеграционные стремления Киева и Кишинёва, не очень приятно. Москва обладает даже календарными инструментами пощекотать Кишинёву нервы. Визит Дмитрия Рогозина мог бы состояться в Тирасполь 2 сентября – в день независимости республики. Но 2-го он прибыл всё же в Кишинёв – днём позже в столице ПМР информационный фон был уже не такой мощный.

Если Дмитрий Рогозин – условный кнут, то противоположный полюс, известно, кем занят. На фоне привычных фраз о «пастырском визите» патриарха Кирилла, отсутствии политических границ и жизни народа, находящегося под сенью единой Церкви, имели место вбросы в масс-медиа о формализации Тираспольской митрополии (сейчас религиозная территория ПМР именуется Тираспольско-Дубоссарская епархией). Очевидно, это ещё один инструмент давления Москвы на Кишинёв – в случае повышения иерархического уровня епархии Тирапольская митрополия окажется равностатусной Кишинёвской. А это уже признание, хотя и не светское.

Визиты российских политиков в Приднестровье кроме послания внешних месседжей Молдове позволили населению непризнанной республики сохранить надежды. Квинтэссенцию региональной политики России, не способной признать ПМР и в случае отсутствия резких интеграционных движений со стороны Молдавии вынужденной поддерживать status quo, выразил Дмитрий Рогозин: «Мы вас в беде не оставим». Последнее – именно то, что хочет слышать приднестровский народ. В т.ч. для того, чтобы задавать очередному гостю свои вечные вопросы «когда?» и «почему нет?».

Алексей Токарев – политический обозреватель, к.п.н.

Версия для печати