07.10.2013 | Николай Пахомов

Кризис по собственному желанию

За последний месяц несколько положений по поводу ситуации в Сирии стали общеизвестными и неоспариваемыми экспертами, журналистами и официальными лицами. Назовём основные из этих положений: Соединённые Штаты, реагируя на происходящее в Сирии, оказались в кризисной ситуации, Россия же, напротив, несколько неожиданно продемонстрировав дипломатическую оперативность и эффективность, набрала множество внешнеполитических очков, позиции сирийского президента Асада укрепились и т.д. Однако такой консенсус не делает менее интересным анализ динамики американской внутренней и внешней политики во время «сирийского кризиса», тем более, что такой анализ может оказаться полезным и для понимания дальнейших событий.

Слова имеют последствия

Итак, президент Обама и Соединённые Штаты действительно оказались в неудобном положении, судорожно хватаясь за спасательный круг, брошенный Москвой. При этом, нужно понимать, что винить в произошедшем президенту следует главным образом себя.

Начнём с того, что Обаму никто не заставлял рисковать собственной репутацией и авторитетом Соединённых Штатов, заявляя, что Асад должен уйти. Конечно, если бы Обама был частным лицом, а не президентом мощнейшего государства планеты, претендующим на мировое лидерство, то его слова можно было бы считать мыслями вслух или простым советом. Однако Обама – президент США, и если он, несмотря на заявленное, не способен сместить президента Сирии (а сегодня это именно так), то вряд ли ему стоило делать то заявление. Если слова лидера Соединённых Штатов расходятся с делом, то ничего хорошего для авторитета страны это не несёт.

Впрочем, для Обамы такое пустое сотрясение воздуха не первое. И, как оказалось, не последнее даже по поводу происходящего в Сирии, так как в дальнейшем американский президент заявил, что если сирийские власти пойдут на использование химического оружия, это будет означать пересечение ими «красной черты», после чего негативные последствия для Асада будут неизбежны.

Позднее, доказывая необходимость военного удара по Сирии, госсекретарь Керри заявлял, что есть все основания предполагать, что официальный Дамаск применил химическое оружие, однако после заявления Обамы о «красной черте», с таким же успехом можно предполагать, что у сирийских повстанцев были все основания ради получения поддержки извне доказывать любым способом, что власти применяли химическое оружие.

В любом случае, острой необходимости делать все эти заявления у Обамы не было. Правда, была политическая целесообразность: позиции Обамы, прежде всего внутриполитические, никогда не отличались особой силой, а сейчас они ещё больше слабеют буквально с каждым днём, подобные воинственные заявления могли показаться кому-то в Белом Доме (очень возможно, что и самому Обаме) хорошим способом продемонстрировать собственную твёрдость и решительность.

Дорога к войне

Эти заявления обусловили необходимость дальнейших шагов, когда стали множатся свидетельства применения в Сирии химического оружия. При этом вопрос того, кто его применял, стал уже второстепенным – Вашингтон не мог не реагировать. С другой стороны, при всех многочисленных проблемах современных США, президент и его ближайшие соратники не могли не понимать, что война в Сирии чревата для страны самыми серьёзными неприятностями, следовательно, надо максимально ограничить масштаб вмешательства – таким образом, и слова президента будут подкреплены делом, и будет надежда не «увязнуть» в очередном ближневосточном кризисе.

В результате появилась формулировка о «невероятном маленьком» масштабе операции. Но внутренние атаки на президента не прекратились, велись они в основном и по понятным причинам республиканцами. Во-первых, «ястребы», вроде сенатора Маккейна, всё больше теряющие связь с реальностью и здравым смыслом, стали спрашивать, какой смысл в «невероятно маленьких» ударах и почему бы Соединённым Штатам не заняться свержением Асада по полной программе. Во-вторых, оппозиция напомнила президенту, что в результате его предыдущей «маленькой и победоносной войны» в Ливии, оказался убит американский посол, а сама африканская страна всё больше погружается в хаос и становится базой исламских террористов. Последняя группа аргументов оказалась куда более убедительной, так как американцы в независимости от политических убеждений и партийных предпочтений исключительно скептически относятся к военным операциям за рубежом.

Тогда Обама пошёл на шаг, казавшийся сильным тактическим ходом в складывающейся ситуации, однако при отсутствии у президента эффективной стратегии, способствовал дальнейшему углублению кризиса: Обама объявил о своём решении получить одобрение Конгресса для начала военной операции.

Обама в собственной ловушке

Сила этого хода заключалась в снятии с президента части ответственности и переложении её на оппозицию. Давний соратник президента, один из главных архитекторов двух его побед на выборах Дэвид Аксельрод язвительно прокомментировал произошедшее «собака догнала машину», намекая, что теперь республиканцам придётся что-то делать, вместо того чтобы «гавкать» издалека на президентскую «машину».

Однако отношения исполнительной и законодательной властей – это настоящий ящик Пандоры американской политики. Сделав эффектный ход и предложив поучаствовать во внешней политике Конгрессу, Обама в дальнейших своих шагах стал путаться и запинаться. Во-первых, стало очевидно, что если шансы Белого Дома получить поддержку Сената достаточно высоки, то в Палате представителей шансов нет никаких, так как желающих совершать политическое самоубийство, поддержав «невероятно маленькую» войну с непонятными целями, нашлось немного.

Тогда Обама заявил, что удары произойдут в любом случае. Тут ему напомнили об одном из решений Верховного суда, согласно которому президенты могут с разной степенью убедительности доказывать, что в тех или иных действиях им не нужна поддержка Конгресса, однако если глава исполнительной власти решил обратиться в Конгресс, и законодатели в поддержке отказали, то не учитывать этот отказ нельзя. В противном случае, налицо будет нарушение конституции со всеми вытекающими последствиями вплоть до импичмента. Тем временем, стал очевиден и дефицит международной поддержки ударов. Разительным было отличие с операцией в Ливии. На этот раз даже британский парламент проголосовал против британского участия в возможных ударах.

Мисс О’Бэги спешит на помощь

Дебаты противников и немногочисленных, но организованных и влиятельных сторонников ударов выходили весьма жаркими. Правда, чем дальше шли эти дебаты, тем более очевидной была слабость аргументов последних. Доходило до трагикомизма. Например, стала известной история Элизабет О’Бэги, барышни 26 лет, сумевшей на короткое время убедить многих в том, что она, во-первых, исключительный специалист по Сирии, и что, во-вторых, сирийские повстанцы заслуживают поддержку Вашингтона.

В Америке бытует поговорка про Вашингтон как «Голливуд для очень некрасивых людей», другими словами, столица как и центр кинобизнеса, всегда притягивала амбициозных и неординарных людей, включая авантюристов всех мастей. Особенно это притяжение выросло за последнее десятилетие, когда технологии освоения гигантского (спасибо щедрым китайским кредиторам) бюджета были доведены до совершенства. К амбициозным деятелям несомненно относится и мисс О’Бэги, статья которой в газете «Уолл-Стрит Джорнэл» активно цитировалась сторонниками американского вмешательства в Сирии – от Джона Маккейна до Джона Керри.

Молодость автора никого не смутила, в Вашингтоне на разные государственные и окологосударственные учреждения трудится целая армия молодёжи. Причём молодые люди работают зачастую бесплатно или за чисто символическое вознаграждение, так как рассчитывают, узнав все секреты коридоров власти, спустя пару лет перейти на тёплое место в лоббистской компании или другой организации, занятой легальной коррупцией. Иногда средний возраст сотрудников аппаратов госорганов колеблется в районе двадцати лет, позднее знания этих сотрудников щедро оплачиваются теми, кто рассчитывает узнать секреты государственной машины.

По похожему сценарию развивалась карьера мисс О’Бэгги, которая бесплатно трудилась в одном из многочисленных вашингтонских исследовательских центров, Институте изучения войны. В какой-то момент выяснилось, что практикантка чуть ли не единственная во всём Институте, кто владеет арабским языком. Удивительно, но факт – необходимость знания арабского для изучения военной проблематики в современном мире (в том числе, и для специалистов по Сирии) до тех пор не была очевидна для руководителей уважаемого института, что дало практикантке шанс отличиться.

Карьера О’Бэги стала стремительно развиваться. Настолько стремительно, что в какой-то момент она решила прекукрасить своё резюме, чтобы покорить новые высоты. Хотя многие успешные молодые аппаратчики в современном Вашингтоне ограничиваются средним образованием, О’Бэги дописала себе кандидатскую степень. Более того, в поисках дополнительного заработка амбициозная барышня стала работать и на Специальную группу по чрезвычайной ситуации в Сирии, некоммерческую организацию, занятую освоением средств американских и британских налогоплательщиков, якобы для помощи сирийской оппозиции.

Данное место работы едва ли способствовало объективности О’Бэги, однако её статья особенно понравилась госсекретарю, которой даже во время слушаний в Конгрессе порекомендовал её всем для прочтения. Впрочем, это и не удивительно - О’Бэги написала всё, что хотели прочитать сторонники военного вмешательства в Сирии.

Спасательный круг из России

Эта сама по себе примечательная история стала лишь одним эпизодов оживлённой дискуссии, разразившейся в США вокруг возможных ударов по Сирии. Сторонники ударов постарались использовать все возможные инструменты нагнетания военной истерии, одним из которых оказалась статья О’Бэги. Правда, они натолкнулись на яростное и организованное сопротивление противников операции, среди которых оказались как левые демократы, так и радикальные республиканцы. Значительную роль в протестах и тех, и других играла идеология: первые выступают против военной силы в принципе, вторые поддерживают принципы изоляционизма во внешней политике. К этому добавлялись и политические соображения – многие республиканцы отвергают любые предложения президента-демократа, представители обеих партий боятся проиграть выборы, а сегодня американцы выступают против любого военного вмешательства за рубежом.

Ситуация для президента складывалась всё более критическая – неизбежное поражение в Конгрессе стало бы для него тяжелейшим ударом. Однако после того, как один из репортёров буквально заставил Джона Керри пофантазировать о том, чтобы могло бы предотвратить удары по Сирии (госсекретарь чисто риторически предположил, что отказ Асада от химического оружия), президент Обама оказался спасён – российская дипломатия среагировала неожиданно быстро и эффективно, предложив претворить фантазию Керри в жизнь.

Реакция американских лидеров и общественности на российские предложения тоже любопытна. С одной стороны, можно было наблюдать очередной всплеск русофобии (особенно после статьи Путина в «Нью-Йорк Таймс», когда российский президент указал на общеизвестный, но очень неприятный для американского истэблишмента факт, что идея исключительности является одним из краеугольных камней американской государственности). С другой стороны, команда Обамы с усердием, достойным лучшего применения, начала убеждать всех, что это сильная американская внешняя политика заставила Россию заставить Асада отказаться от химического оружия.

Обогатились американский политический фольклор и риторика – спикер Палаты представителей, республиканец Бенер, например, провозгласил, что Обама готов договариваться с Путиным (видимо, подразумевая, что нет для американского президента более страшного греха), однако не может договориться с соотечественниками-республиканцами. Правда, во всём этом шуме, более опытные американские дипломаты, скажем, Генри Киссинджер и Мадлен Олбрайт, отметили, что желание к сотрудничеству в вопросах безопасности у Москвы подлинное, и Америка выиграет, если пойдёт на такое сотрудничество. Внутриполитическая напряжённость «сирийского кризиса» стала спадать, теперь уже можно поразмышлять о том, что же в американской политике продемонстрировал этот кризис.

Шанс для сотрудничества

Прежде всего, очевидно, что, несмотря на все разговоры о лидерстве и внешнеполитических амбициях, внешняя политика современных США не даёт оснований для таких претензий. Дело не только и не столько в конкретных показателях в отдельных областях (будь то экономический рост, внешний долг или, скажем, военные расходы). Для лидерства необходимо ясное понимание происходящих в мире процессов, возможностей, интересов, целей и задач страны.

Даже если такое понимание у кого-то в Вашингтоне имеется, на этапе принятия и реализации внешнеполитических решений, начинается полная путаница – госсекретарь цитирует статью вчерашней практикантки, забывающей иногда говорить правду, президент несколько раз в течение дня меняет свои решения. В этой связи нельзя не отметить вопиющей некомпетентности многих лидеров в Конгрессе, в том числе ответственных за проведение внешней политики. Например, в разгар кризиса от них можно было слышать заявления, что Россия не соблюдает режим нераспространения ядерного оружия и заслуживает самого строгого наказания. Правда, такая некомпетентность конгрессменов заметна не только во внешней политике.

Что же касается отношения к России, и в этом другое важное наблюдение последнего месяца, то американская политика продолжает быть проникнута русофобией. При этом очевиден разлад между настроениями в значительной степени русофобского истэблишмента и простых американцев. С этой точки зрения любопытны несколько тысяч комментариев оставленных под статьёй Владимира Путина на сайте «Нью-Йорк Таймс». Очень многие, если не большинство, комментирующих, соглашаются со статьёй. Многие делают это с удивлением: кто бы мог подумать, что Путин может быть прав, пишут они. Есть и другая заметная группа: Путин служил в КГБ и, что особенно важно, он – русский, нельзя верить ни одному его слову, заявляют представители этой группы, усердно повторяя традиционные тезисы американской пропаганды.

Однако количество таких людей в США сокращается – даже если американцы не понимают и не принимают многие процессы, происходящие в России, многие из них способны воспринять отдельные российские инициативы, среди которых особый резонанс будут иметь инициативы в области безопасности. Рано или поздно за такими настроениями избирателей последуют и политики. Более того, уже следуют. В этом среди прочего убеждают выступления значительного количества конгрессменов, как после бостонского теракта, так и сейчас, после договорённостей по Сирии.

Если большее внимание к российской позиции будет присутствовать среди американских политиков, больше шансов быть услышанными будет и у многих американских экспертов, выступающих за большее сотрудничество с Россией. Несомненно, что после «сирийского кризиса» в американской политике шансы на такое развитие событий резко возросли. В ближайшем будущем станет понятно, будут ли эти шансы реализованы.

Николай Пахомов – политический обозреватель

Версия для печати