07.11.2013 | Сергей Маркедонов

Ереванская «революция»

В начале ноябре нынешнего ничто не предвещало внутриполитических сюрпризов в Армении. Очередной избирательный цикл в этой стране завершился в два хода 18 февраля и 5 мая соответственно выборами президента и Совета старейшин (городского парламента столичного Еревана). Третий президент республики Серж Саркисян и ведомая им Республиканская партия ожидаемо взяли кресло главы государства и большинство в высшем представительном органе главного муниципалитета страны (где сосредоточена почти треть всех избирателей Армении).

Не обошлось, конечно же, без возмутителей спокойствия. На этот раз им стал лидер партии «Наследие» Раффи Ованнисян. Однако в период между февралем и маем 2013 года он не сумел распорядиться доставшимися ему протестными голосами. Таким образом, до следующего избирательного цикла 2017-2018 гг., казалось, наступает период «новой стабильности», в котором не столько публичные процессы, сколько аппаратно-бюрократические маневры выйдут на первый план.

Однако события в Ереване, происшедшие 5 ноября 2013 года, привлекли значительное внимание к положению дел в Армении. В столице республики произошли столкновения между полицией и участниками акции под названием «Марш миллиона масок». Конечно же, ни о какой миллионной акции протеста речь не идет. Массовой поддержки она не собрала. Количество ее участников оценивается в пределах ста человек. Однако итогом столкновения стали 20 человек арестованных, 38 задержанных, 9 госпитализированных. Не обошлось без дымовых шашек и «коктейлей Молотова». Но самое интересное то, что данную акцию лидер националистической партии «Цехакрон» («Цегакрон») Шант Арутюнян назвал «революцией». Насколько серьезны устремления армянского «революционера»? Каков его идеологический багаж? И какие уроки следует извлечь из ноябрьского события в столице Армении?

У всякой «революции», даже у такой курьезной, которая произошла в столице Армении, есть своя предыстория. В последний день октября Шант Арутюнян вышел в центр Еревана с плакатом «Я начинаю революцию». После этого в социальных сетях началась подготовка к акции протеста «Марш миллионов масок». 5 ноября прошла сама эта акция. В ереванской акции есть интересная символика. Обычно в этот день в англоязычных странах проходят протестные акции, участники которых одевают т.н. «Макси Гая Фокса». При рассмотрении данного сюжета будет полезным краткое обращение к истории. Маска Гая Фокса впервые появилась в английской серии комиксов «V- это вендетта» в 1980-х годах. Она базируется на изображении реального персонажа - английского дворянина, вовлеченного в т.н. «Пороховой заговор» 5 ноября 1605 года против короля Якова (Джеймса) I. В сегодняшнем протестном движении на Западе этот образ используется для обозначения нонконформиста, готового бросить вызов власти, радикально порвать с доминирующими общественными установками (хотя реальный Гай Фокс начала XVII столетия сильно отличается от идеализированного и мифологизированного персонажа).

В ноябре 2013 года этот же образ на армянской почве решил оживить Шант Арутюнян. Своей стратегической целью он объявил свержение ныне действующей власти в Армении, которая, по сути, является не избранной народом, а марионеточной. «Кукловодами» же Арутюнян считает российские власти. Он заявил о намерениях свергнуть армянскую власть в день визита президента РФ Владимира Путина 2 декабря нынешнего года. Кстати сказать, это будет первая поездка российским лидером Еревана после его возвращения в президентское кресло в 2012 году после перерыва на «тандем». По мнению ереванского «революционера», именно Путин виновен в трагических событиях марта 2008 года, когда в результате столкновений между властями и оппозиция погибли 10 человек. Шант Арутюнян полагает, что для успешной революции следует захватить комплекс административных зданий (правительство, МВД, резиденция президента) и тюрьмы, где «сидит куча невинных людей». Он также выражал готовность взорвать резиденцию президента Армении. Таким образом, в своем «революционном проекте» лидер партии «Цехакрон» главной мишенью видит не только власти Армении, но и вездесущий Кремль, навязывающий республике свою «имперскую волю».

Шанта Арутюняна нельзя назвать новичком в армянском протесте. В 2008 году он уже привлекался к ответственности за организацию мартовских беспорядков. Весной 2009 года его перевели в психиатрическую больницу, а затем отпустили на свободу. В январе 2013 года он присоединился к голодовке, которую в то время вел кандидат в президенты Андриас Гукасян. Тогда Арутюнян протестовал против «фальшивых выборов в стране». В свою очередь в ноябре бывший участник президентской избирательной гонки высказался в поддержку ереванского «революционера». По его словам, «Шант Арутюнян пытается привлечь общественность к политическим процессам в стране. Сегодня в Армении царствует политический кризис, и имеются все три фактора необходимости революции. То есть представители политической верхушки не могут управлять так же, как раньше, общество не хочет жить как прежде, и массы участвуют в политических процессах». В своем интервью Первому армянскому информационному порталу отец ереванского «революционера» Шаген Арутюнян, проживающий в настоящий момент в США, заявил: «Отец мой сидел, моя мать сидела, и брат мой сидел, и я сидел, и сын сидел… Шант пошел в нас – это такой род революционеров. Его темперамент – темперамент революционера, он человек, любящий справедливость. А это явление является следствием происходящего в стране несправедливого отношения».

Что же касается «Цехакрона», то считается, что это движение основал известный армянский политический и военный деятель Гарегин Нжде (Гарегин Егишевич Тер-Арутюнян) (1886-1955). В Армении и в армянской диаспоре эта фигура вызывает серьезные споры и неоднозначно воспринимается. С одной стороны отмечается его значительная роль в национальном движении начала ХХ века и в создании вооруженных сил «первой республики» (1918-1920). С другой, подвергается критике сотрудничество Нджде с нацистами в период Второй мировой войны. Для либерального политического спектра неприемлемыми являются взгляды Ндже о приоритете «традиционных ценностей» и «национальной чистоты».

На первый взгляд, «революция Шанта Арутюняна» выглядит не более, чем политическим фэйком (хотя пострадавшие в ходе ноябрьской акции вполне реальны), где много слов и красивых жестов, но нет реального результата. На сегодняшний день у «Цехакорна» и его лидера нет мощной массовой базы поддержки. Не просматриваются за его спиной и интересы крупных политиков и «капитанов бизнеса», готовых к тому, чтобы сделать ставку на потомственного борца за справедливость. Впрочем, любители конспирологии всегда найдут повод для поисков таких «кукловодов». Однако все это не дает поводов для излишнего успокоения. Да, российско-армянские отношения кажутся сегодня нерушимыми. Скорее всего, 2 декабря во время визита Владимира Путина этот тезис будет многократно повторен в той или иной форме.

Но вся история вокруг борьбы двух интеграций (европейской и евразийской) в очередной раз показала: Москва не слишком заботится об асимметрии восприятия того или иного события в Армении и в России (а иногда и просто не замечает ее). В этом плане показательным примером является «дело Грачьи Арутюняна» (гражданина Армении, водителя, виновного в ДТП в Подмосковье). И если для большинства в РФ оно практически ничего не значило, то в Армении воспринималось, едва ли не как сюжет двусторонних межгосударственных отношений. Как известно, из мелочей складывается система. Можно, конечно и дальше не замечать таких эпизодов (как и ранее высказываний публичных персонажей, таких, как губернатор Кубани Александр Ткачев). Но можно пойти и иным путем, выстраивая более качественную модель асимметричного партнерства.

Второй момент, который также требует к себе внимания. В постсоветских республиках есть немало причин для социального недовольства. Это относится и к маленькой Армении, и к большой России. Но нельзя не заметить того, что в сегодняшних условиях оно начинает канализироваться не только и не столько через «левый» протест, но и через протест правый, в котором «традиционализм» и национализм причудливо сплетаются с риторикой социальной справедливости. И в этом плане «революция» Шанта Арутюняна, сколь бы курьезной она ни выглядела, требует серьезного анализа. Что это, армянский вариант «православного сталиниста» полковника Квачкова» или нечто схожее? И если схожее, то в чем?

Сергей Маркедонов - политолог, в мае 2010- октябре 2013 гг. - приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон

Версия для печати