12.11.2013 | Алексей Рощин

Маятник выборного законодательства

Еще в первой половине «нулевых» партия «Единая Россия» при выборах по партспискам в региональные законодательные органы, в думы и советы городов считала вполне приличным для себя результатом 25%. 30% для ЕР признавались отличным итогом, ну а 35% - просто потрясающим успехом. Во второй половине все изменилось: теперь уже единороссы считают достойной целью 60 и более процентов, а когда, как на последних выборах, набирают около 50% - это всеми воспринимается как большая неудача, но, конечно же, временная... Что же произошло? С чего вдруг такой впечатляющий скачок? Неужели все дело в том, что российский избиратель попросту страстно возлюбил родную едросовскую партию?

Увы, страстная любовь тут не причем. Просто поначалу у ЕдРа практически на всех местных и региональных выборах был достойный противник, упорно набиравший или столько же, или даже больше, чем «партия власти». Такой мощный противник власти, естественно, не нравился – и вот, когда власть (кремлевская, именно кремлевская – это важно!) от него избавилась – дела у ЕдРа пошли как по маслу.

О ком же мы говорим? Неужели о КПРФ или, прости господи, об ЛДПР? Что это вообще за партия такая, которая была равна по мощи самой ЕР, а потом бесследно исчезла? И как ее «извели»-то?! Проблема в том, что назвать эту могучую «партию» непросто – у нее слишком много лиц и имен. При этом, как ни странно, при всех различиях эта партия везде практически одна и та же. Для себя я ее называю просто - «Родной Урюпинск».

«Родной Урюпинск»

Да, в большинстве регионов примерно до середины «нулевых» практически всегда в выборах принимали участие избирательные блоки с похожими названиями: «Наш Алтайский край», «Любимый Новосибирск», «Родной Тамбов» и т.д. На фоне «федеральных партий» с пышными названиями типа «либерально-демократическая», возглавляемых известными всем в стране «крупными политиками», какие-то местечковые объединения, конечно, смотрелись бледно; да и, казалось бы, чего такого особенного они могли предложить избирателю? Какие у них были идеи? Да никаких. Что-то такое невнятное, «хозяйственное»…

Но вот парадокс: люди почему-то стабильно голосовали за эти местечковые объединения! Более того – в ряде случаев они даже набирали больше ЕР, в крайнем случае – легко брали второе место по партспискам. «Родные урюпински», как правило, собирали в 1,5-2 раза больше коммунистов и «родинцев», а СПС и «яблочников» «делали» вообще раза в 3.

Конечно, не секрет, кто на самом деле объединялся в такие блоки. Чаще всего это был «боевой отряд» местной и региональной бюрократии, тайно или явно поддерживаемый Главным Местным Бюрократом – губернатором или мэром, с вкраплением ставленников и большой финансовой подпиткой местных же «олигархов».

Зачем «Родной Урюпинск» был нужен местной «элите» - понятно; но почему же его поддерживали местные жители? Они так любили свою «элиту»?! Нет, дело было не в этом. Люди голосовали за «Родной Урюпинск», как правило, потому, что им импонировала ИДЕЯ этого блока. Самое смешное, что обычно идея даже не выражалась в явном виде в агитматериалах, люди улавливали ее «так»… Но безошибочно. Что же это была за идея – левая? Правая? Коммунистическая? Либеральная? Нет. Эта мощная идея была абсолютно перпендикулярна всем вышеперечисленным. Идея всех «Родных Урюпинсков» - противостояние Центру. Или, еще проще – противостояние Москве, «анти-Москва». Наш избиратель был и остается в массе своей аполитичным. Местные и региональные выборы раз за разом показывали, что большинство избирателей по сути склонны выбирать не между привычными (в Москве) большими идеями коммунизма, национализма или либерализма, а между тотальным конформизмом по отношению к ЛЮБОЙ власти (и тогда избиратель выбирал «партию власти», ЕР) и выражением лояльности по отношению к своей «малой родине» (и показом параллельно фиги вызывающей крайне сложные чувства «Москве»).

Россия – страна победившей бюрократии. Что ж удивительного в том, что главным содержанием предвыборной борьбы в стране в начале 2000-ых стало противостояние местной и федеральной бюрократий? Поначалу, видимо, Кремль рассчитывал побить регионалов относительно честным образом, за счет «федерального ресурса»: в самом деле, как могут местные вахлаки противостоять ставленникам Москвы, когда у тех заведомо больше денег, у них заведомо больший медийный ресурс, включая и пресловутый «ящик» с популярными федеральными телеканалами?!

Кстати: думаю, многие коллеги-политтехнологи со мной согласятся в том, что выборы начала «нулевых» были, пожалуй, самыми честными и конкурентными в недолгой истории РФ. Не за счет того, что в них участвовали самые честные люди – боже упаси! На тех выборах сталкивались в жесточайшей, хотя и скрытой схватке два единственно по-настоящему реальных ресурса, две силы: местная, опирающаяся на «корни» власть боролась с самоуверенной федеральной. Две силы пристально следили друг за другом – и фальсификации были минимальны, поскольку «чреваты» для любой из сторон.

Конечно, местная бюрократия не устояла бы, если бы не стойкая поддержка местного населения. Чаще всего эта поддержка проистекала из самого что ни на есть демократического принципа «меньшего зла»: люди не столько обольщались по поводу своих «князьков», сколько на самом деле не желали усиления «москвичей».

Сепаратизм?!

На самом деле основное содержание «нулевых», если отбросить всяческую шелуху и пиар-мероприятия – это скручивание Кремлем «в бараний рог» всей остальной страны «от Калининграда до Владивостока». В стране шла неостановимая централизация всего и вся; постепенное оскудение всякой политической, интеллектуальной, культурной жизни. Деградация экономики – лишь следствие этого комплексного процесса.

Московская бюрократия и т.н. «российская элита» вовсе не желали делиться с кем бы то ни было в стране ни влиянием, ни властью, ни деньгами. Дело даже не в злобе или жадности; многие «федералы», уверен, совершенно искренне считали и считают, что деньги у регионалов надо отобрать для их же блага – потом Центр, конечно же, вернет часть денег назад, но, естественно, под своим благотворным контролем. Поэтому, раздавив губернаторскую вольницу, выстроив «силовую вертикаль» от Кремля до участкового милиционера, изменив соотношение доходов федерального и местных бюджетов с 30:70 на 70:30, Кремль, естественно, никак не мог терпеть лишь «относительное большинство» своей «партии власти» в региональных и городских органах власти. Поскольку главным направлением было признано выжимание соков «с мест» по полной программе, отсутствие полного контроля над региональными парламентами, при всей их внешней декоративности, было нежелательно и даже опасно.

Поэтому важнейшим звеном в централизационной контрреформе Кремля стало изменение законодательных норм о партиях и избирательных объединениях: в выборах запрещают участвовать общественным объединениям и избирательным блокам, а кроме того, в закон о партиях вносят норму, что партией (читай – участником выборов по пропорциональной системе) могут считаться только политические организации, имеющие не менее 50 тысяч членов, проживающих не менее, чем в 50 регионах России.

Нетрудно видеть, что таким образом федеральный законодатель убивал саму возможность участия любых «Родных Урюпинсков» в выборах. «Родной Урюпинск» или «Любимый край» по определению не может включать в себя жителей 50 регионов; какое дело 49 до упомянутого в названии партии одного?!

Казалось бы – дело сделано… Но не до конца. Оказалось, что у «Родного Урюпинска» остается лазейка: одномандатные округа. Законодатель, естественно, тут же запретил общественным объединениям выдвигать кандидатов на выборах всех уровней, оставив это право только партиям. Но ведь ничто не мешало общественному движению «Родной Урюпинск» просто ПОДДЕРЖАТЬ каких-то определенных кандидатов на выборах! Такую поддержку практически невозможно инкриминировать кандидату, чтобы снять его по суду; в конце концов, кандидат не может запретить кому бы то ни было выражать ему поддержку! (Я, кстати, уже описывал случай из собственной практики, когда я воспользовался этой лазейкой на муниципальных выборах).

Получалось, что проклятый «Родной Урюпинск» все же мог проводить своих кандидатов и создавать свои «местнические» фракции! Как вы думаете, что стал делать Кремль? Правильно – он начал последовательно изгонять из законодательства саму идею одномандатных округов. Первой пала Государственная Дума; потом под явным давлением «Единой России» региональные ЗакСы стали одни за другим отменять выборы депутатов по одномандатным округам.

Сегодня «Родной Санкт-Петербург» или «Родное Подмосковье» невозможны в принципе: в Питере и Мособласти нет выборов по одномандатным округам, а по партспискам могут участвовать только федеральные партии.

В плане пиар-прикрытия акции по уничтожению «Родных Урюпинсков», то есть самой возможности политического объединения местных элит ПРОТИВ федерального центра при поддержке местного населения, им, естественно, было брошено обвинение в «сепаратизме». Мол, все местнические объединения опасны, они ведут «к развалу России».

Парадокс в том, что ни о каком «отъединении» или «развале» в случае политических объединений местной бюрократии и речи нет! (Это, кстати, прекрасно понимают избиратели, которые крайне удивятся, если их назовут сторонниками «выхода их города или области из России»). Реальная цель РУ противоположна: не бегство, а нападение! Люди, голосующие за «Родной Урюпинск», хотят, по сути, того же, чего Центр хочет от них, а именно – ресурсов. РУ – это агрессивная по природе политическая сила. Чем бы «для камуфляжа» это объединение ни прикрывалось, его реальная цель – вырвать изо рта Центра, то есть Кремля, «свои» ресурсы.

Причем реально «Родной Урюпинск», в какой бы части страны он ни образовался, хочет от Центра не просто возврата «чрезмерных» налогов или ресурсов, которые Центр из него выкачивает; он, пожалуй, хочет заставить Центр поделиться и «его» ресурсами, которые он считает нераздельно своими – к примеру, поделиться нефтяной или газовой рентой. В конце концов, почему отдельный регион или город имеет на них меньше прав, чем Москва?!

Разворот назад

К сожалению, для Кремля, его счастье длилось недолго – всего пару избирательных циклов. Популярность «Единой России» начала падать, а, с другой стороны, люди по всей стране начали терять интерес к полностью выхолощенным выборам. Стала падать явка, особенно на местные и региональные выборы – и постепенно снизилась до уровня, когда всерьез встала под сомнения легитимность всех выборных процедур.

Сначала, как мы помним, «партия власти» попыталась просто прибегнуть к более массированным фальсификациям, чтобы поддержать свое падающее реноме. Это обернулось нежелательным всплеском негодования «офисных хомячков» в городах-«миллионниках», особенно в Москве, в 2011 и отчасти в 2012 году. Фальсифицированные результаты плюс низкая явка на выборы – опасный коктейль для правящей группировки, если она не опирается на прямое насилие.

Поэтому было решено сдать назад. В последние пару лет для поддержания почти совсем потухшей интриги либерализовали законодательство о партиях (и их тут же создали более 70 штук), разрешили выборы губернаторов, снова и резко сменили акцент на противоположный – вместо выборов по партспискам повсеместно возвращают одномандатные округа.

Правда, память о прошлом живет у кремлевских политтехнологов, поэтому – показательный момент – при всей либерализации выборного законодательства в одном они остаются тверды, как скала: создавать избирательные блоки по-прежнему запрещено. Это очевидный барьер на пути создания новых «Родных Урюпинсков». Однако их возврат на политическую сцену в новых условиях неизбежен – хотя бы при выборах по одномандатным округам. И мы видим, что в Кремле уже принимают превентивные меры против этого – вот-вот примут новый закон «О борьбе с сепаратизмом». «Единую Россию» хотят вооружить дополнительной административной дубинкой против новых «Родных Урюпинсков» в будущих избирательных баталиях.

Алексей Рощин – ведущий эксперт Центра политических технологий, политтехнолог

Версия для печати