06.12.2013 | Александр Ивахник

Загадочная амнистия

4 декабря в Ново-Огарево Владимир Путин обсуждал с главой президентского Совета по правам человека Михаилом Федотовым и уполномоченным по правам человека в России Владимиром Лукиным проект амнистии, приуроченной к 20-летию Конституции. Идея проведения широкой амнистии, приуроченной к юбилею Основного закона страны, с весны этого года стала высказываться в правозащитных кругах и даже в стенах Госдумы, которая формально располагает соответствующими полномочиями. Приводились аргументы как общего гуманитарного порядка, так и касательно необходимости общественного умиротворения путем освобождения от наказания фигурантов тех дел, которые имеют очевидный политический подтекст.

4 сентября идея амнистии была выдвинута на встрече Совета по правам человека с президентом Путиным, который дал поручение СПЧ подготовить до 15 октября конкретные предложения. Поручение было выполнено, предложения переданы в администрацию президента. Однако во время вчерашней встречи проект амнистии вновь рассматривался в общих чертах, практические параметры будущего акта государственного милосердия так и не обрели определенности. Зато по итогам встречи пресс-секретарь президента Дмитрий Песков объявил, что Владимир Путин решил лично внести в Госдуму проект постановления об амнистии. Скорее всего, это произойдет до Дня Конституции 12 декабря. Значит, в каком-то виде амнистия наверняка состоится и, можно надеяться, будет реализована в сжатые сроки.

Ход вчерашней встречи в Ново-Огарево производил странное впечатление. Главные официальные правозащитники страны словно занимались «заговариванием» президента, стараясь «здесь и сейчас» убедить его в том, насколько замечательная вещь – широкая амнистия. Хотя на этой стадии обсуждения вопроса можно было бы ожидать более предметного и четкого изложения конкретных характеристик будущей амнистии. Михаил Федотов напомнил о том, что с момента принятия Конституции в 1993 году в стране прошло 16 амнистий. Самая массовая состоялась в 2000 году (т.е. уже в период президентства Путина) – она охватила до 700 тысяч человек, при этом никакого напряжения в обществе это не вызвало. А вот так называемая экономическая амнистия, объявленная Госдумой в начале июля, по данным на октябрь отразилась на положении лишь 401 человека.

Владимир Лукин, в свою очередь, подчеркнул, что «амнистия носит характер государственного акта, свидетельствующего о силе и одновременно о великодушии государства», что имевшие место амнистии «вели к снижению градуса раздражительности, напряженности в обществе». Омбудсмен выразил убеждение, что предстоящая амнистия должна быть широкой: конечно, есть исключения, которые должны быть учтены, но если люди «не совершили ничего уж запредельного», то «к ним можно отнестись гуманно, и я думаю, что это увеличит стабильность страны и стабильность государства, а не наоборот». В этой связи Михаил Федотов изложил общий посыл предложений СПЧ: «Мы исходили из того, что амнистия должна коснуться ненасильственных преступлений, не повлекших необратимых последствий. Если, например, подрались люди и один другому выбил глаз – это необратимое последствие, глаз новый не вырастет. А если они друг друга поцарапали и набили синяков – это другая история. Это касается практически всего спектра».

На этом Владимир Путин прервал «сеанс внушения». Он выразил согласие с «предложением в целом» и заявил о намерении доработать проект амнистии вместе с депутатами Государственной Думы, пригласив Федотова и Лукина включиться в эту работу. В завершение встречи президент высказал два замечания, которые значительно изменили весь контекст обсуждения. Во-первых, он более жестко определил рамки амнистии: «Эта амнистия может распространяться только на тех лиц, которые, действительно, не совершили тяжких преступлений или преступлений, которые связаны с насильственными действиями в отношении представителей власти. Имею в виду прежде всего, конечно, представителей правоохранительных органов. Из этого прошу вас исходить». Во-вторых, согласившись с тем, что действия государства в связи с амнистией должны носить умиротворяющий характер, должны подчеркивать гуманизм государства, Путин вместе с тем предостерег, что эти действия «ни в коем случае не должны вести к рецидивам». На взгляд президента, нельзя «поощрять новые правовые нарушения, создавая у кого бы то ни было представления о том, что можно сегодня совершить преступление, правонарушение, а завтра рассчитывать на прощение со стороны государства, и творить можно что угодно в этой связи».

Теперь многочисленные комментаторы и эксперты строят предположения, что слова Владимира Путина означают для судеб фигурантов резонансных дел: «узников Болотной», Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, Алексея Навального, участниц панк-группы Pussy Riot, гринписовцев с судна «Арктик Санрайз». Дело в том, что по действующему законодательству в категорию «тяжких» преступлений попадают все преступления, максимальное наказание по которым составляет от 5 до 10 лет, т.е. целое множество. Теперь гадают, какой смысл вкладывал Путин в понятие тяжких преступлений – юридический или житейский. Всё зависит от трактовки. Вот только кто еще, кроме самого Путина, способен трактовать его слова, когда речь идет о практическом государственном акте? И надо сказать, интерпретация упомянутой выше экономической амнистии, которую придал ей именно президент, внушает мало оптимизма.

Версия для печати