23.01.2014 | Сергей Минасян

Азербайджан-Грузия-Турция: геополитический треугольник со скрытыми углами

20 января 2014 г. новоизбранный президент Грузии Георгий Маргвелашвили в рамках своего первого официального визита в Турцию встретился со своим коллегой Абдуллой Гюлем. В ходе визита также были запланированы встречи грузинского президента с премьер-министром Эрдоганом, а также другими официальными лицами Турции. Данный визит, после которого в ближайшее время вполне вероятно состоится также и первый официальный визит нового грузинского президента в другую соседнюю страну – Азербайджан, вновь актуализирует проблему анализа динамики отношений в так называемом «геополитическом треугольнике» Анкара-Тбилиси-Баку.

К настоящему времени три страны уже имеют формат перманентных трехсторонних встреч на уровне президентов, премьер-министров, министров иностранных дел и т.д., что является одним из важнейших рычагов по координации их внешнеполитической и экономической политики в регионе. Данная тенденция получила институциональное оформление примерно к началу 2007 г., когда в ходе официального визита азербайджанского президента Ильхама Алиева в Грузию состоялась трехстороння встреча с участием президентов Азербайджана и Грузии, а также премьер-министра Турции Р.Эрдогана. Впоследствии состоялось еще несколько результативных встреч (в июне 2012 г. и марте 2013 г.), в ходе которых были подписаны ряд документов, легших в основу трехсторонней деятельности данных государств в сфере региональной политики.

Надо отметить, что практически во время всех подобных встреч, формальные декларации и заявления сторон содержали выгодные для Азербайджана формулировки относительно карабахского конфликта, с упоминанием его «территориальной целостности» и т.д. Важность, которая уделяется официальным Баку карабахскому фактору в диалоге с Тбилиси, достаточно четко проявилась в конце 2012 г., когда после прихода к власти новых грузинских властей, анонсировавших возможность восстановления и возобновления функционирования Абхазской железной дороги (в качестве меры по улучшению отношений между Москвой и Тбилиси), Азербайджан очень нервно на это отреагировал. Это объяснялось достаточно очевидным опасением того, что возобновление железнодорожного сообщения через Абхазию снизит масштабы коммуникационной блокады Армении, тем самым увеличив ее потенциал в карабахском конфликте.

Турция, Грузия и Азербайджан стремятся координировать свои позиции в ходе голосований и публичный проявлений своих подходов на площадках различного рода международных форумов и организаций (Генеральная Ассамблея ООН, ПАСЕ, ОБСЕ, BSEC и т.д.), как в вопросах урегулирования региональных этнополитических конфликтов, так и по внутриполитическим вопросам. Наряду с этим, и Турция, и Азербайджан стараются постоянно воздерживаться от более резких формулировок в отношении России, как на этом всегда настаивала грузинская сторона, например, в ходе голосований по абхазской проблеме в рамках ГА ООН.

Вместе с тем, следует особо подчеркнуть, что ни в трехстороннем (Азербайджан-Грузия-Турция), ни в многостороннем форматах (например, в рамках сотрудничества с НАТО) ВС трех стран не имеют никаких обязательств по совместному использованию и взаимодействию на оперативном уровне. Тем более нет взаимных гарантий безопасности и взаимной обороны между Азербайджаном, Турцией и Грузией на политическом уровне (исключение в некоторой степени могут составлять некоторые положения Карсского договора 1921 г., по которому Анкара, наряду с Москвой, выступает гарантом статуса Аджарской автономной республики). Также пока еще нет оснований утверждать об азербайджано-турецко-грузинских отношениях в категориях оформленного стратегического военно-политического союза с четкими целями и обязательствами сторон, тем более – пытаться продемонстрировать их уровень выше, чем ныне закрепленное «стратегическое партнерство».

В последнее время также активизировалось сотрудничество трех стран в сфере туризма, что во многом связано с тем, что грузинские приморские курорты ввиду своей ценовой доступности привлекают большее внимание туристов из Турции и Азербайджана. Однако основной формат взаимодействия лежит в социально-экономической сфере, и вполне естественно, связан с транзитом азербайджанским энергоресурсов через грузинскую территорию далее в Турцию.

Грузинская сторона пытается использовать свое во многом монопольное транзитно-коммуникационное положение для Азербайджана, пытаясь получить максимум дивидендов за пользование своей территорией для прокачки каспийских энергоресурсов. К примеру, Грузия, кроме транзитных сборов собственно за прокачку энергоресурсов, получает также долю самого Азербайджана за транзит нефти по его территории. Кроме этого, Грузия по льготным тарифам имеет возможность закупать газ за счет транзита азербайджанского газа по газопроводу «Баку-Тбилиси-Эрзрум» (порядка 135 долларов за 1 тыс. кб м), а некоторую часть газа – также в качестве платы за транзит.

Из перспективных проектов в энергетической сфере рассматривается вопрос строительства нового газопровода по поставкам азербайджанского газа (в рамках разработки т.н. второй стадии газового месторождения Шах-Дениз), через территории Грузии и Турции и далее в страны ЕС. После провала идеи строительства более масштабного газопровода «Набукко» (с включением в него и туркменского газа путем строительства Транскаспийского газопровода), в июне 2013 г. было решено ограничиться более умеренной идеи проекта TAP с привлечением газа только с азербайджанских месторождений газа в Каспийском море (Шах-Дениз), что ставит под сомнение его окупаемость.

Другим проектом, который укладывается в логику рассматриваемой Азербайджаном стратегии коммуникационного и транспортного «удушения» Армении, является строительство железной дороги Карс-Ахалкалаки, финансируемой азербайджанской стороной. Речь идет об строительстве альтернативной имеющейся (и закрытой с 1993 г. по инициативе Турции) железнодорожной ветке Карс – Гюмри новой железной дороге, соединяющей транспортные системы Грузии, Азербайджана и Турции в обход территории Армении.

Ранее анонсировалось, что дорога будет сдана в эксплуатацию в 2011 г., но по различным причинам данный проект все время замедлялся. После победы на парламентских выборах в октябре 2012 г. оппозиционного блока «Грузинская мечта» премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили заявил, что так как строительство этой ж/д может нанести вред функционированию грузинских портов, он не уверен в целесообразно строительства ветки Карс-Ахалкалаки, что серьезно встревожило азербайджанские власти. Однако позднее, в ходе визита в Баку в декабре 2012 г. он заявил, что изменил свое мнение. Тем не менее, летом 2013 г. тогдашний президент Грузии М.Саакашвили отметил, что завершение строительство отложено на два года, в результате страна «может потерять функцию регионального центра».

В вопросах этнорелигиозных процессов примечательно отметить, что Турция пытается развивать свою религиозную и общественную активность среди азербайджанцев Грузии. В частности, с турецкой помощью была построена мечеть неподалеку от приграничного с Азербайджаном «Красного моста», что выступает в качестве символа соперничества между Турцией и Ираном в вопросе влияния на азербайджанскую общину Грузии. Наряду с этим, не ясно, сопровождается ли активность турецких религиозных организаций в азербайджанонаселенных районах Грузии также деятельностью т.н. нурсистов, т.е. последователей Фатуллаха Гюлена.

Азербайджан, совместно с Турцией, также время от времени пытается привлечь внимание официального Тбилиси к проблемам турок-месхетинцев и их возвращения в Грузию. Между прочим, данный вопрос вновь обсуждался и во время последней встречи турецкого и грузинского президентов 20 января 2014 г. Во многом это объясняется не только фактором этнической близости, но тем, что большая часть тех месхетинцев (или их потомков), которые желают вернуться в Грузию, в настоящее время обосновались в Азербайджане после погромов и депортаций из Центральной Азии в конце 1980-х - начале 1990-х гг. В настоящее время численность месхетинцев в Азербайджане, в том числе получивших гражданство этой страны, составляет порядка 100 тыс. человек. В тоже время реальную возможность обосноваться в Грузии могут получить лишь несколько сот человек. Грузинская сторона пытается создавать различного рода препоны для массовой миграции месхетинцев в Грузию (несмотря на имеющиеся обязательства перед международными структурами), а Азербайджан – и в этом вопросе особо не давит на грузинскую сторону, учитывая политическую целесообразность не портить отношения с официальным Тбилиси по «непринципиальным» вопросам.

Согласно принятой в 2011 г. Концепции национальной безопасности Грузии отношения Азербайджаном характеризуются как стратегическое партнерство (в отличие от отношений с Арменией, где такого рода упоминания в указанном документ нет). Однако интересно отметить, что при этом стратегическое партнерство с Азербайджаном грузинской стороной рассматривается почти исключительно в контексте реализации энергетических и коммуникационных проектов. Также примечательно то, что в том же самом документе Турция названа как основный партнер Грузии в регионе и региональный лидер, отношения с которым для Грузии важны с точки зрения социально-экономических, так и военно-политических отношений.

Однако не надо забывать, что это в настоящее время позиция Грузии относительно общего формата отношений с Азербайджаном и Турцией может несколько измениться. Резкая их активизация в период правления М.Саакашвили была обусловлена двумя важнейшими факторами. Первым из них явилось строительство (или сдача в эксплуатацию) важнейших энергетических и коммуникационных транзитных проектов между двумя странами. Фактически же в течение ближайших лет общая динамика отношений в энергетической и коммуникационной сферах свидетельствует о том, что в лучшем случае можно будет говорить лишь о завершении ж/д Карс-Ахалалкаки, с неопределенной датой, а также ожидать завершения к 2019-2020 гг. газотранспортного проекта TAP (если он действительно будет осуществлен). Вторым фактором выступала резкая антироссийская политика бывших грузинских властей, которая при благосклонном отношении к ней Анкары и Баку создавала политическую и даже идеологическую базу для их развития. Более чем очевидно, что новые власти Грузии откажутся от чересчур радикальной антироссийской политики, что также может привести к некоторому смягчению ее политики в отношении Армении.

Наконец, надо отметить, что в восприятиях существенной части грузинской политической элиты и общественности есть опасения асимметричности азербайджано-грузинских и турецко-грузинских отношений. Согласно данному восприятию Азербайджан и Турция, пользуясь антироссийской политикой бывшего президента Саакашвили, заняли неадекватно серьезные позиции во внутренней и внешней политике, а также экономической жизни Грузии. Это также усугубляется растущей геополитической зависимостью Грузии от реализации азербайджанских энергетических и коммуникационных проектов, хотя, в принципе, это именно Грузия должна была бы получать больше выгоды от своего монополизированного транзитного положения для Азербайджана и Турции (в случае последней в первую очередь речь идет о росте турецкого влияния в Аджарии).

Индикатором такого рода настроений внутри грузинской элиты и общественности могут послужить антитурецкие/антимусульманские выступления и заявления, случившиеся в Аджарии и в Адыгенском районе региона Самцхе-Джавахети уже после прихода к власти в Грузии сторонников Иванишвили. Как представляется, данный фактор, при определенном ходе событий, также может сыграть определенную роль на перспективы азербайджано-турецко-грузинских отношений.

Сергей Минасян - доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа, Ереван, Республика Армения

Версия для печати