03.02.2014 | Татьяна Становая

«Скрепами» по «Дождю»

Телеканал «Дождь», задавший в своем эфире вопрос телезрителям, касающийся блокады Ленинграда и вызвавший ожесточенные споры о его правомерности, оказался на грани закрытия из-за отключения из пакетов ряда телеоператоров. Генеральный директор телеканала Наталья Синдеева заявила, что травля ведется по указанию администрации президента, которая принуждает операторов прекращать вещание «Дождя» под любым предлогом. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что телеканал «перешел красную линию». В интернете поднялась встречная волна – в защиту телеканала: за сутки после скандала у него прибавилось подписчиков в недельном объеме. 30 января Роскомнадзор направил телеканалу профилактическое письмо за нарушение закона о СМИ.

Опрос на тему «Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?» появился на телеканале 26 января, мгновенно вызвав бурю негодования со стороны власти и «охранителей». Тем более, что 54% опрошенных ответили на вопрос положительно. Замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин заявил, что проводится расследование: «Судьба вещания «Дождя» по кабельным сетям будет зависеть как от позиции бизнеса (владельцев сетей), так и гражданского общества. От владельцев кабельных сетей нам поступают многочисленные жалобы на то, что программы «Дождя» наносят моральный ущерб аудитории». Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что, «канал перешел все грани допустимого», а заданный вопрос является нарушением, «гораздо более серьезным с точки зрения морально-этической нагрузки». «Как только мы начнем проявлять толерантность к таким опросам, у нас начнется эрозия нации, эрозия генетической памяти. Во многих странах каналу пришлось бы куда более туго», — утверждал Песков. Он отметил, что канал не извинился, хотя в действительности извинения прозвучали почти сразу же после начала скандала (но, видимо, власть не устроил их сдержанный характер).

Со стороны депутатов Госдумы посыпались требования проверить деятельность телеканала на экстремизм, законодательное собрание Санкт-Петербурга попросило Генпрокурора РФ Юрия Чайку наказать канал, вплоть до закрытия. «Подобного рода действия всегда должны оцениваться как преступления по реабилитации нацизма», – сказала глава парламентского комитета по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая. Телеканал поспешил принести свои извинения, однако ситуацию это не спасло: региональные операторы кабельного телевидения один за другим стали исключать «Дождь» из своей сетки вещания. На кону оказалось дальнейшее существование телеканала.

Тема блокады Ленинграда, а в более широком контексте – победы Советского Союза в Великой Отечественной войне относится к числу священных для значительной части российского общества. Это один из немногих вопросов, которые носят консенсусный характер и воспринимаются при этом с сохраняющимися сильными эмоциями. В понимании власти — это своего рода «духовная скрепа», которая способствует ментально-духовной консолидации общества, формированию идеологического базиса. Потребность власти в «духовных скрепах» осознается ею самою как один из ключевых факторов социально-политической стабильности при растущих рисках эрозии электоральной опоры на патерналистское большинство. В связи с этим вопрос, поставленный «Дождем» воспринимается едва ли не как «вражеский», причем эффект усиливается благодаря особому положению телеканала в медиа-среде: это единственное СМИ, воспринимаемое как адекватный источник информации в либеральной среде.

Обращает на себя внимание и тот факт, что до последнего времени Кремль де-факто не трогал СМИ, чья аудитория не была массовой. Травле подвигались отдельные фигуры, причем это носило скорее назидательный характер по отношению к «либеральной тусовке». Самый яркий пример: травля журналиста Александра Подрабинека в 2009 году, способствовавшая отставке главы президентского совета по правам человека Эллы Памфиловой. Поводом для травли стала его достаточно резкая по отношению к ветеранам статья в защиту переименованной по указанию властей закусочной «Антисоветская». Однако в отличие от 2009-2010 годов, в этот раз Кремль пошел против самого средства массовой информации («Ежедневный журнал», в котором вышла статья Подрабинека, тогда подобным гонениям не подвергался). В этот раз также у развития ситуации нет политических ограничителей: в 2009 году против травли негласно выступил президент Дмитрий Медведев, что привело к сворачиванию кампании.

В ситуации с опросом «Дождя» неясно, кто «виноват»: авторская программа «Дилетанты», в которой появился опрос, является совместным проектом «Дождя» (его представляет ведущая Карина Орлова) и проекта «Дилетант», созданного «Эхом Москвы» (соведущим является главный редактор журнала «Дилетант» Виталий Дымарский). После начала скандала Дымарский дистанцировался от ситуации, заявив, что не несет ответственности за содержание программ в других СМИ, а на сам вопрос он бы ответил отрицательно, тем самым, вызвав резкое неприятия со стороны либералов, посчитавших это «предательством». Однако противникам канала, похоже, вопрос о конкретных ответственных и о степени умысла был неинтересен – они ставили перед собой куда более масштабные задачи.

Показательно, что Наталья Синдеева заняла жесткую позицию в защиту своих сотрудников, сочтя несправедливым кого-либо увольнять. Критики телеканала обратили внимание на аналогичную ситуацию на ВГТРК, где SMM-редакция ВГТРК была уволена в полном составе за цитирование Геббельса в рубрике «Высказывания великих о Ленине». Однако эта ситуация практически не вызвала резонанса, а возмущение было вскоре погашено. Перефразируя Андрея Архангельского, написавшего колонку на Colta.ru, ВГТРК решила действовать по законам военного времени, в то время как «в поведении «Дождя» нет привычной жестокости по отношению к «своим» - нет вот именно «искупления кровью». «Дождь» никого не увольняет, не находит стрелочника, и вот именно это - неправильное, ненормальное поведение, еще более усиливающее ненависть».

Можно предположить, что увольнением сотрудников телеканал «Дождь» вряд ли бы разрешил проблему. В данной ситуации опрос (как и его результат) стал как сильным раздражителем сам по себе, так и поводом «подкосить» телеканал, который давно вызывал сильное неприятие своими симпатиями протестному движению и критичной по отношению к власти позицией. Например, главный редактор сайта «Дождя» Илья Клишин – организатор митингов за честные выборы в социальных сетях. Наталья Синдеева и главный редактор «Дождя» Михаил Зыгарь утверждают, что операторы получили звонки из Кремля с требованием под любыми предлогами отключить телеканал. Официальные основания для последовавших отключений действительно были разными: «Дом» заявил о непродлении контракта, «НТВ+» обвинил «Дождь» в оскорблении своих зрителей и объявил о нежелании портить репутацию сотрудничеством с телеканалом, «Акадо» связала происшедшее с изменением концепции вещания канала. Особую позицию занял «Триколор», которвый выступил с резким осуждением «Дождя», но отключать его не стал, Отключения начались после того, как Ассоциация кабельного телевидения России (АКТР) раскритиковала телеканал «Дождь» за «провокации» в эфире. Вскоре, однако появились сообщения, что региональные операторы возвращают «Дождь» в эфир. За телеканал также заступились СПЧ и спикер СФ Валентина Матвиенко, что, однако, вполне вписывается в ее стремление к повышенной активности при относительно автономном политическом позиционировании, начатом инициативой вернуть графу «против всех».

Давление на «Дождь» показывает заметное расширение границ недопустимого в понимании Кремля. Технический охват «Дождя» до отключений его операторами составлял более 41,3 млн. зрителей. Однако, по данным TNS Russia за август-октябрь 2013 года, всероссийская аудитория «Дождя» не превышала 11 млн. человек. Посещаемость сайта «Дождя» в декабре 2013 года составила 2,8 млн. человек 12-64 лет. Четверть этой аудитории пришлась на Москву. По словам Натальи Синдеевой, отключения затронули 20% всего технического охвата. Иными словами, реальное медийное влияние телеканала в масштабах страны было не очень существенным, и Кремль обычно подобным СМИ не препятствовал, что подтверждается существованием и «Новой газеты», и «Эха Москвы». Однако «Дождь» является телевизионным ресурсом, к которому Кремль всегда относился более внимательно. Кроме того, власть воспринимает «Дождь» как одно из наиболее эффективных средств мобилизации оппозиционного актива (наряду с Интернетом, на который также усиливается давление). Возможно, что свою роль сыграли и украинские события, усилившие охранительные тенденции во власти (так, невостребованными оказались умеренно-респектабельные РИА «Новости», а фаворитом Кремля стал жесткий пропагандист Дмитрий Киселев).

Телеканал «Дождь» все активнее сравнивают с НТВ 2001 года, хотя, конечно, аудитории и влиятельность обоих телеканалов несопоставимы. Тем не менее, телеканал быстро обрел респектабельность, перестав быть «кустарным». До последнего момента власть ему не способствовала, но и не мешала, если не считать давление, с которым телеканал столкнулся в 2010 году со стороны Владислава Суркова, воспринимавшего «Дождь» как проект конкурирующей кремлевской группы (Натальи Тимаковой).Ситуация вокруг «Дождя» может развиваться именно по тому сценарию, который Кремль применяет в последние два года в отношении непримиримых оппонентов: сначала максимально надавить, а затем, «похлопав по плечу», отпустить, рассчитывая на будущую предусмотрительность и политкорректность. Показательно, что Роскомнадзор даже не стал направлять предупреждение, ограничившись «профилактическим письмом» (в котором, однако, содержится упоминание о нарушении закона, что может быть опасным прецедентом). При этом риск закрытия в любой момент будет сопровождать работу телеканала постоянно. В практической плоскости это будет иметь весьма чувствительные последствия: и в отношениях канала с операторами, и в отношениях с рекламодателями, которые могут более тщательно следить за контентом. Вероятно, и внутри телеканала появится самоцензура в отношении политически острых, идеологически заточенных тем.

Однако в целом ситуация будет иметь гораздо более далеко идущие последствия. Во-первых, «охранители» получили огромную политико-моральную поддержку, что может провоцировать в будущем большее число подобных скандалов. Эффект от внимания к опросу оказался слишком масштабным, а значит консервативная часть политического истеблишмента, имеющая свои амбиции, ощутила дополнительную политическую силу, а вместе с этим и соблазн эту силу применить в будущем.

Во-вторых, культивирование морально-этических или духовных принципов, которые подчеркнуто ставятся выше закона (о чем ярко говорят заявления и Ирины Яровой, и Дмитрия Пескова), ведут к девальвации правовой системы. Правовая база регулирования общественных отношений адаптируется под новую неформальную политическую реальность со всё более выраженными идеологическими штампами. Звучат призывы о принятии новых законов, которые будут вводить ответственность за «реабилитацию нацизма» в крайне широком контексте, в который можно вписать любое критичное суждение по поводу действий Красной армии в войне. Определяющими для функционирования общественно-политической жизни становится не законодательная норма, а «духовные ценности», под которые законы быстро подстраиваются. Такой подход вызывает недовольство со стороны даже части более умеренных сторонников власти, для которых он выглядит слишком непривычным и радикальным. Показательно, что даже такой консервативный публицист как Виталий Третьяков, счел необходимым дистанцироваться от подобных нововведений – за что сразу же получил жесткую отповедь со стороны Яровой.

В-третьих, растущее число сюжетов, которые воспринимаются «охранителями» как повод для оскорбления чувств определенной части общества. Это касается, прежде всего, традиционных ценностей (семья, традиционные сексуальные отношения), веры (уголовная ответственность за оскорбление чувств верующих), истории (уголовная ответственность за «реабилитацию нацизма», а фактически за сомнения в роли Советского Союза в Великой Отечественной войне) и фактически становится факторами поляризации внутри российского общества.

Власть, защищая ветеранов или православных, пытаясь создать вокруг этого идеологическую основу для консолидации большей части общества, в действительности, противопоставляет одну часть общества другой. При этом цена обеспечения целостности только возрастает: общая толерантность в самых разных сферах жизнедеятельности начинает снижаться. Иными словами, удерживая большинство «духовными скрепами», власть отталкивает от себя активное и гораздо более самодостаточное меньшинство, что в итоге может стать причиной накопления политических рисков в будущем.

Версия для печати