11.04.2014 | Нана Гегелашвили

Последствия украинского кризиса – грузинское измерение

Похоже, что страны Южного Кавказа извлекли кое-какие уроки из украинского кризиса. Главным уроком стало то, что в настоящее время возможность проецирования ситуации в Крыму на область конфликтных зон на территории государств Южного Кавказа будет держать их еще долго в плену у России. События в Украине способствовали осознанию странами Южного Кавказа того непреложного факта, что Россия как преемница СССР все еще способна регулировать и определять их территориальную целостность – ключевая проблема практически каждой постсоветской страны.

Такая ситуация стала возможной в результате осуществляемой в бытность СССР национальной политики, которая сознательно или неосознанно (на этот вопрос теперь ответа нет) предусматривала перекройку территориальных границ советских республик таким образом, чтобы связать их в тугой узел, распутать который вплоть до сегодняшнего дня не удавалось никому, кроме России, имеющей длительный опыт сосуществования с ними.

Эта проблема стала основной «головной болью» практически каждого постсоветского государства, подвергая постоянным рискам их территориальную целостность. Особенно это становится актуально для таких государств, как Грузия с учетом ее небольшой территории и особенностей территориального устройства – (Грузия включает в себя более чем 25 этнографических и субэтнических групп, а потому является своего рода микромоделью РФ), а также наличием этнополитических конфликтных зон на ее территории. Такое положение дел отвечало сохранению имперского принципа «разделяй и властвуй», однако в настоящее время это стало едва ли не самым эффективным инструментом, находящимся в руках у России, которым она начала активно пользоваться. События в Украине явились мощным катализатором использования этого крайне дееспособного рычага. В результате в настоящее время перед странами Южного Кавказа поставлен негласный, но конкретный вопрос – определиться более четко с внешнеполитическими приоритетами с учетом сложившейся ситуации и сделать это «взвешенно и с пониманием». Таким образом, Москва начала сложнейший процесс по признанию постсоветского пространства российской сферой влияния. Эта заявка также адресована и Западу. Однако реально ли это? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо взвесить все плюсы и минусы, которые может дать Запад и их основной оппонент в лице Россия некоторым постсоветским странам, в частности Грузии.Из всех стран Южного Кавказа Грузии удалось подойти максимально близко как к Европейскому Союзу, так и к НАТО. Этому способствовало, во-первых, внятная и последовательная политика Тбилиси по отношению к Брюсселю, равно как и избранный им вектор в сторону либеральных реформ и демократических стандартов, необходимых для интеграции с Западом; во-вторых, курс на североатлантическую интеграцию и стратегическое партнерство с США ЕС, которые рассматривались и продолжают рассматриваться Тбилиси как геополитический противовес российскому доминированию на Южном Кавказе; в-третьих, общность целей, определяемых взаимовыгодными интересами.

В рамках двустороннего формата «Восточного партнерства» Грузия оказалась первой страной Южного Кавказа, в которой с 1 марта 2011 г. вступил в силу упрощенный визовый режим с ЕС. Характерно, что Еврокомиссия положительно оценила достигнутый Грузией значительный прогресс в первой фазе выполнения плана действий по либерализации визового режима.

Грузия завершила переговоры с ЕС о всеобъемлющей свободной торговле, что также является большим прорывом в отношениях между Тбилиси и Брюсселем и наглядным свидетельством европейского выбора Грузии.

Наконец, на Вильнюсском саммите, состоявшемся в ноябре 2013 г., Грузия парафировала соглашение об ассоциации с Евросоюзом, а в настоящее время Тбилиси совместно с Брюсселем работает над завершением процедур, необходимых для подписания соглашения об ассоциации.

Перспективы вступления Грузии в НАТО остаются все еще размытыми. Чикагский саммит Альянса, состоявшийся в мае 2012 г., был призван способствовать появлению нового политического контекста грузинской интеграции за счет создания единой группы, включившей Грузию в одну «упряжку» с Балканскими странами. Это, по замыслу натовских стратегов, было призвано обеспечить «плавное» вступление Тбилиси в НАТО, однако альянс не смог сдвинуть ситуацию с «мертвой точки» и торпедировать начало реального членства Грузии в альянс.

В связи с событиями в Украине, похоже, что проблема, связанная со вступлением Грузии в НАТО, снова актуализировалась в политическом истэблишменте США. Уже слышны призывы американских законодателей к администрации США занять более решительную позицию, связанную с ускорением процесса вступления Грузии в альянс. Об этом наглядно свидетельствует обращение, автором которого стал республиканец Майкл Тернер, возглавляющий делегацию США в Парламентской ассамблее НАТО, к Госсекретарю США Джону Керри от 5 февраля 2014 г. за подписью 40 членов Конгресса США от обеих партий. В нем звучит призыв к госсекретарю США выступить в поддержку предоставления Тбилиси плана действий по вступлению в альянс (ПДЧ) и занять более решительную позицию по членству Грузии в НАТО, так как США и их союзники достигли критической точки, в которой необходимо гарантировать значимость и жизнеспособность НАТО в будущем.

В феврале 2014 г. состоялся первый официальный визит премьер-министра Грузии И.Гарибашвили в США. В ходе своего выступления в Атлантическом совете премьер-министр Грузии сделал заявление о том, что Грузия ждет предоставления ПДЧ, в котором четко будут определены сроки вступления страны в альянс. Таким образом, со своей стороны Грузия также выражает крайнюю заинтересованность, связанную с ускорением своего членства в НАТО.

В феврале 2014 г. в Тбилиси состоялось заседание Военного комитета НАТО во главе с его председателем, генералом Кнутом Бартелсом в формате 28 плюс 1 (члены альянса и Грузия). Бартелс высоко оценил заслуги Грузии перед альянсом, особо подчеркнув вклад этой страны в миссию в Афганистане, и затронул вопросы, связанные с дальнейшим пребыванием в Афганистане грузинских солдат после вывода из этой страны основных сил НАТО. Не случайно, сразу же после сделанного генералом заявления министр обороны Грузии Ираклий Аласания выразил готовность отправки грузинских солдат для участия в операциях быстрого реагирования. Грузинские власти дали согласие и на использование территории их страны для вывода войск альянса из Афганистана. Глава МИДа Майя Панджикидзе заявила, что данное мероприятие является свидетельством высочайшего уровня отношений между Грузией и НАТО, которое будет необратимо углубляться.

Однако Тбилиси осознает и то, что вероятность получения им ПДЧ на предстоящем саммите НАТО в Уэльсе невелика, и если случится чудо и Грузия получит долгожданный подарок от альянса, то он, хоть и является завершающей фазой на пути вступления Тбилиси в альянс, тем не менее, не определяет саму дату вступления. Реализация же ПДЧ потребует определенного времени, необходимого для выполнения всех требований, которые предъявляются к странам-кандидатам. Они охватывают широкий спектр вопросов не только военного характера, но и вопросов, связанных с экономической и гражданской сферами, а также с информационной безопасностью. Однако даже решение этой задачи не гарантирует скорое членство Грузии в НАТО, так как претензии Тбилиси на восстановление территориальной целостности будут сохраняться.

Таким образом, наличие неразрешенных территориальных конфликтов у Грузии, равно как и обеспечение ее безопасности делает задачу вступления Тбилиси в альянс мало реальной, не только для Грузии, но и для самого альянса, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

Однако главный вопрос для Грузии заключается в том, насколько эта небольшая страна, особенно после отколовшихся от нее де-факто образований - Абхазии и Южной Осетии, составлявших 20 % ее территории, будет готова признать существующие границы своего государства в случае ее вступления в ЕС и НАТО. При этом Тбилиси прекрасно понимает, что ключ к разрешению конфликтной ситуации находится в руках России и без нее эту проблему разрешить никому не удастся.

Тем не менее, при всей сложности в отношениях между обеими странами, а также с учетом событий в Украине, у России есть все возможности для максимального сближения с Грузией и укрепления своих позиций в Закавказье. Для реализации этой цели Москва может предложить «мягкий» вариант трансформации статуса де факто образований, направленной на частичное восстановление территориальной целостности Тбилиси с учетом интересов обеих стран. Представляется, что этот процесс следует начать с Южной Осетии, у которой, в отличие от Абхазии, нет никаких перспектив стать полноценным государством, а не откладывать эту проблему в «долгий ящик» - ведь она остро стоит в повестке российско-грузинских отношений и решать ее так или иначе придется.

В этой связи представляется, что Россия может стать не только главным инициатором запуска проекта по урегулированию этого конфликта, в котором, как представляется, могут быть задействованы все участники переговорного процесса, но и обеспечить его относительную интернационализацию (европеизацию).

В условиях глобализирующего мира такой подход к подобным этнополитическим конфликтам может обеспечить их решение и сформировать новые правила на глобальном, региональном и национальном уровнях. Именно это даст Москве дополнительный шанс на модернизацию, что в приложении к грузинскому вопросу будет означать готовность Москвы начать дискуссию о смягчении статуса де-факто государств. Прямой диалог Грузии с Абхазией и Южной Осетией предусматривает непременное участие в нем России - реального гаранта региональной безопасности. Однако с учетом современных тенденций мировой политики решение данной проблемы также может предполагать включение в этот процесс и западных партнеров - ЕС. Для реализации этой цели необходимым представляется как совместное участие, так и общий вклад в операцию по урегулированию конфликта под эгидой России. К тому же триумфальное шествие глобализации вынуждает всех международных игроков действовать в рамках иной полицентрической системы международных отношений, когда взаимная экономическая конкуренция и уровень экономической зависимости от внешнего мира становятся беспрецедентны.

Учитывая усиление позиции России в мире, а также заметную активизацию российской дипломатии на международной арене, наблюдающуюся за последние годы, Москва может стать не только главным инициатором этого процесса, но и основным регулятором вопроса о примирении сторон. Вот почему Кремлю следует торпедировать решение этой проблемы. Однако это не означает, что вопросы, связанные с примирением и гражданским равноправием между конфликтующими сторонами, отойдут на задний план. Напротив, они должны быть поставлены во главу угла этого процесса, и сегодня Москва способна найти форму участия для примирения сторон. Для этого необходимо обеспечить всем противоборствующим сторонам равные условия, при которых все участники конфликта могли рассматривать друг друга как самостоятельные единицы. Наконец, у противоборствующих сторон имеется многолетний опыт совместного сосуществования (проживания), а также наличие того непреложного факта, что Москва является гарантом их безопасности. Представляется, что при таком положении дел эта проблема уже не будет казаться столь невыполнимой и требующей больших временных затрат.

Кризис в Украине со всей очевидностью показал, что Россия готова проводить политику, исходя из исключительно национальных интересов, и это является главным приоритетом в процессе реализации ее внешнеполитического курса. Похоже, что с учетом суровых экономических реалий, а также с появлением новых рычагов влияния на страны постсоветского пространства в свете украинского кризиса, Россия может пересмотреть свои отношения со странами СНГ и призвать их более четко артикулировать внешнеполитические приоритеты - Россия или Запад. Похоже, что и страны СНГ также начинают понимать это, равно как и то, что разрешить их специфические проблемы - задача непосильная для Запада, в условиях как полного отсутствия механизмов для их разрешения, так и соответствующего опыта, имеющегося у России. В свою очередь, сам Запад, в процессе осуществления своей политики в отношении постсоветских стран сплошь и рядом сталкивается с проблемами, которые ничем иным, как головной болью назвать нельзя. К тому же последствия глобального финансового кризиса, что привело США и ЕС к сокращению бюджетных расходов на оборону и социальные программы, значительно осложняют ситуацию, делая ее все более и более неразрешимой.

Нана Гегелашвили - руководитель Центра региональных проблем ИСКРАН

Версия для печати