28.07.2014 | Сергей Маркедонов

Великая приднестровская стена?

Украинские власти решили укрепить свои рубежи на приднестровском направлении. Для этой цели предпринимается попытка отгородить Украину от непризнанной Приднестровской Молдавской республики (ПМР) рвом шириной в 3,5 и глубиной более двух метров. По словам представителя украинской пограничной службы Александра Яковенко уже первый участок этого сооружения уже готов. В какой степени эти работы в состоянии повлиять на «разморозку» приднестровского конфликта? И какой реакции других заинтересованных сторон можно ожидать?

Долгие годы конфликт на Днестре выглядел, как периферийный политический сюжет. Само это противостояние многие эксперты рассматривали как менее сложное по сравнению с другими постсоветскими «горячими точками». Во-первых, указывалось на отсутствие четко выраженного этнического компонента. Приднестровский конфликт невозможно рассматривать, как противостояние между русскими и молдаванами. Так на территории непризнанной ПМР молдаване составляют порядка 32%, русские - 30, 3%, а украинцы - 28,8%. Порядка 2 % составляют также болгары (их средоточием является село Парканы, расположенное неподалеку от Тирасполя). Представители этих этнических групп обладают также различными паспортами (граждане Молдавии, Украины, России). При этом по абсолютным цифрам количество русских в независимой Молдове (около 200 тысяч человек) превышает аналогичный показатель в ПМР (порядка 170 тысяч). Во-вторых, Кишинев и Тирасполь, несмотря на взаимную подозрительность и недоверие, стагнации и даже приостановку переговорного процесса, сохранили несопоставимый уровень двусторонних контактов по сравнению с любым другим постсоветским форматом взаимоотношений между де-факто образованием и его «материнским государством».

В середине 2000—годов, когда были предприняты попытки «разморозить» конфликты в Евразии Приднестровье (в отличие от Абхазии и особенно Южной Осетии) это затронуло в меньшей степени. Фактически на Днестре они свелись к ограничению самостоятельной внешнеэкономической деятельности ПМР. Напомню, что таковая была предоставлена республике в 1997 году. Предполагалось, что Тирасполь сможет «самостоятельно устанавливать и поддерживать международные контакты в экономической, научно-технической и культурной областях». Начиная с сентября 2001 года, Кишинев начал ревизию этого принципа. Но в марте 2006 года, действуя вместе с Киевом, молдавские власти практически ликвидировали права Тирасполя во внешнеэкономической сфере, полученные им в 1997 году. Это было важным нарушением имевшегося на тот момент статус-кво. Но оно оказалось в тени кавказских геополитических баталий. Вернуться к содержательному и конструктивному обсуждению этого сюжета не получилось. Но и эскалации противостояния Молдовы и Приднестровья после этого также не произошло. Инциденты, конечно же, имели место и здесь. Но это не были боевые столкновения или обстрелы территории.

В-третьих, у приднестровского конфликта было два гаранта Украина и Россия, что очень позитивно воспринималось западными странами, имеющими значительные страхи и фобии относительно устремлений Москвы в Евразии. Однако до 2006 года у Москвы и Киева при наличии своих интересов и многочисленных противоречий на Днестре не было жестких и непримиримых расхождений.

После того, как в декабре 2011 года в этой непризнанной республике произошла смена власти и на место ее многолетнего лидера, имеющего репутацию жесткого консерватора, не доверяющего Западу, Игоря Смирнова пришел молодой и энергичный Евгений Шевчук, многие западные эксперты и дипломаты заговорили о перспективах ускорения приднестровского мирного урегулирования. Однако их расчеты оказались неоправданными. Несмотря на то, что команда нового президента продемонстрировала готовность к диалогу с Молдовой (частью которой формально считается Приднестровье), данный процесс не воспринимался ею, как цепь односторонних уступок

Все изменилось с началом украинского политического кризиса, который практически с первого же дня перерос рамки одной страны и стал первостепенной проблемой международной повестки дня. Эти перемены нетрудно объяснить. Украина имеет около 1018 км границы с Республикой Молдова. Из них 405 километров приходятся на Приднестровье, которое рассматривает себя, как отдельное от Молдавии образование, но при этом оно не имеет ни одного признания (включая и РФ). Для ПМР, не имеющего собственного выхода к морю, близость к черноморской портовой и курортной инфраструктуре (Одесса, Ильичевск) крайне важна.

При этом Кишинев рассматривается Киевом, как стратегический союзник. Обе страны недавно подписали Соглашение об Ассоциации с Европейским Союзом (молдавский парламент его в спешном порядке ратифицировал). Они входят в состав Организации за демократию и экономическое развитие (также известную, как ГУАМ), хотя данная структура так и не показала за все время своего существования достаточной эффективности. Изменение статуса Крыма и противостояние в Донбассе также сблизило позиции Украины и Молдовы, рассматривающих себя в качестве жертв «агрессивного сепаратизма», поддерживаемого Россией. Естественно, ни Киев, ни Кишинев не стремятся к критической оценке собственного национально-государственного строительства, спровоцировавшего и сепаратизм, и российское политическое вмешательство. Остроты ситуации добавляет тот факт, что руководство ПМР после того, как Крым и Севастополь стали новыми субъектами РФ, поднимало вопрос о признании со стороны Москвы. 16 апреля 2014 года Верховный совет ПМР обратился к двум палатам российского парламента и к Владимиру Путину с соответствующей просьбой.

Пророссийские политические настроения, доминирующие в Приднестровье, чрезвычайно встревожили Киев. И уже в марте нынешнего года всем гражданам РФ мужского пола в возрасте от 18 до 65 лет (имеющим постоянное место жительство в пределах ПМР) было отказано в поездках на Украину. По словам местных жителей, единичные исключения делаются. Они касаются, как правило, семейных поездок. Собственно говоря, и возведение «великой приднестровской стены» началось не сегодня и не вчера. Еще в марте нынешнего года были предприняты шаги по усилению пограничных пунктов пропуска. На некоторых из них кроме блокпостов были вырыты рвы и возведены инженерные сооружения. Тогда, по словам начальника Белгород-Днестровского пограничного отряда Александра Мейко, обустройство границы с Приднестровьем «пошло полным ходом». Таким образом, «июльский экспромт» от украинской пограничной службы выглядит хорошо подготовленным.

Заметим также, что украинским направлением все трудности для ПМР не ограничиваются. Уже стало ясно, что после Крыма Москва не будет ускоренными темпами форсировать признание других спорных территорий или непризнанных республик. Этому не слишком способствует непростая международная ситуация для России. Будем говорить откровенно, фактическая изоляция и отсутствие поддержки позиций Москвы, которое было бы достаточным для активизации тех или иных действий. Нельзя сказать и о пассивности Молдовы. Кишинев в отличие от Грузии времен Михаила Саакашвили просто не обладает достаточным уровнем консолидации власти (к тому же оппозиция, имеет определенный скепсис относительно светлых европейских перспектив). На носу парламентские выборы. И вступать в них на фоне масштабной «разморозки» конфликта молдавские элиты не хотят (тем паче, что укрепление интеграционных связей с Евросоюзом уже спровоцировало сложности в отношениях с РФ). Тем не менее, раз за разом (и все увереннее) ставится вопрос о неадекватности и неэффективности работы ОКК (Объединенной контрольной комиссии), ответственной за меры безопасности в зоне конфликта, о смене формата миротворческой миссии и, конечно же, о российском военном присутствии. Все эти сюжеты фактически подгоняются под один стандарт и контекст («имперские устремления» и «ресоветизация»). Есть определенные надежды на то, что Запад, недовольный «пассивностью Москвы» поможет. И нарастание числа инцидентов (особенно в сфере взаимоотношений между правоохранительными структурами Молдавии и Приднестровья) – тревожный симптом. Хотя бы потому, что люди в погонах вооружены и всякий конфликт между ними чреват уже в силу этого фактора.

Впрочем, Москва не спешит к изменению статус-кво. Молдову в ноябре 2014 года ожидают парламентские выборы, на которых правящей проевропейской коалиции будут противостоять коммунисты и социалисты. И хотя Компартию трудно назвать в полном смысле слова пророссийской (достаточно вспомнить, что российский план мирного урегулирования и федерализации Молдовы от 2003 года провалила команда именно «красного президента» Владимира Воронина), она оппонирует и румынофилам, и поборникам подписания Соглашения об Ассоциации с ЕС. Но как бы Москва не пыталась оттянуть неприятную развязку, уже становится ясным: попытки «разморозить» приднестровский конфликт становятся все более жесткими и последовательными. При этом Киев всерьез не учитывает тот факт, что значительный процент населения Приднестровья - граждане Украины. Впрочем, возможно и иное объяснение. Этот сюжет и учитывается и его пытаются использовать для раскола внутри полиэтничного приднестровского общества. Но эта палка, что называется, «о двух концах». Особенно, если учитывать родственные связи приднестровских украинцев с жителями самой Украины вкупе с и их симпатиями и к собственному выбору ПМР, и к курсу на кооперацию с Россией.

Сегодня российская позиция по Приднестровью выглядит, как активное наблюдение без жестких решений, которые могли бы повлечь изменение статус-кво (сохранение формата переговоров «5+2», на котором публично настаивает Владимир Путин и ряд других моментов). На сегодняшний день любые прямые и однозначные действия создают немалые дополнительные риски. Однако далеко не факт, что Кремль сохранит свой сегодняшний подход в том случае, если Киев и Кишинев вдруг решаться последовать примеру Михаила Саакашвили и начнут окончательную ломку имеющегося статус-кво. Москва уже не раз показывала: она готова отступать и держать паузу. Но лишь до той поры, пока ей не указывают на дверь (нередко в не очень вежливой и дипломатической форме) в тех регионах, где она имеет особый интерес.

Версия для печати