04.08.2014 | Сергей Маркедонов

Карабахский разогрев на фоне «битвы за Украину»

На прошедшей неделе резко обострилась ситуация в зоне нагорно-карабахского конфликта. Инциденты были зафиксированы, как непосредственно на линии соприкосновения (в Ереване, Степанакерте и Баку ее без всяких обиняков называют «линией фронта»), так и на армяно-азербайджанской границе, в тех районах, которые в официальных документах мирного процесса не рассматриваются, как часть этнополитического противостояния. Традиционно стороны обвиняют друг друга. Но какие бы аргументы они ни использовали, повышение градуса насилия очевидно. Помимо взаимных обстрелов зафиксирована концентрация бронетехники, а также облеты линии соприкосновения боевыми самолетами.

Нарушение режима прекращения огня происходит в Нагорном Карабахе не впервые. Однако инциденты «горячего лета» 2014 года разворачиваются на фоне масштабного переформатирования постсоветского пространства, которое в свою очередь, сопровождается резким обострением отношений между Западом и Россией. Но если для грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликта это не новость (оба этих противоборства уже давно вписаны в общий контекст противоречий между Москвой и Вашингтоном), то нагорно-карабахский конфликт долгие годы был своего рода «историей успеха» во взаимоотношениях России и Запада. Даже «пятидневная война» августа 2008 года не внесла существенных изменений в этот порядок. Напомню, что США и их европейские союзники осудили «непропорциональное использование силы» со стороны Москвы, а затем заняли жесткую позицию в отношении действий РФ по признанию Абхазии и Южной Осетии. Однако вскоре после августовских событий тогдашний президент России Дмитрий Медведев инициировал трехсторонний формат переговоров с участием глав Армении и Азербайджана. По итогам первой встречи 2 ноября 2008 года была подписана Майендорфская декларация из пяти пунктов, ориентированная на политическое урегулирование конфликта. Тогда нагорно-карабахская инициатива Москвы получила поддержку со стороны США и ЕС. Даже такие острые критики Кремля, как Мэттью Брайза поддержали декларацию. И впоследствии вплоть до казанской встречи 2012 (также в трехстороннем формате) и Вашингтон, и Париж (де-факто представитель ЕС в Минской группе ОБСЕ) поддерживали встречи трех глав государств, где Москве принадлежала особая роль.

Но украинский кризис вывел отношения России и Запада на новый уровень противоречий, не виданных с момента распада СССР. На первый взгляд, проблемы Украины и нагорно-карабахское урегулирование никоим образом не связаны между собой. При желании, конечно, можно обнаружить различные связывающие сюжеты (такие, как военно-техническое сотрудничество Баку и Киева). Однако собственно украинские инициативы на этом направлении остались на уровне деклараций времен Виктора Ющенко, третьего президента этой страны. Делались они в контексте оживления интеграционного проекта ГУАМ.

Если же говорить об имеющихся конфликтах на Украине и в Закавказье, то в них отличаются предпосылки, причины и действующие лица. Свой интерес к положению дел в этих точках мира по-разному проявляют различные игроки. Вряд ли Иран или Турция будут когда-либо вовлечены в разрешение украинского противостояния, а Киев или его европейские соседи (Венгрия, Румыния, Словакия) будут разгадывать армяно-азербайджанские головоломки. Разве что на уровне идеологических деклараций. Однако при более глубоком рассмотрении окажется, что взаимосвязь между этими и целым рядом других «горячих точек» (Афганистан, Закавказье) существует. И осознание такой взаимосвязи и взаимозависимости является чрезвычайно актуальной задачей для ведущих игроков на мировой арене. Сразу оговорюсь, речь в данном случае идет не о какой-то конспирологии вокруг «американского господства» или российского «имперского возрождения». Необходимо говорить о поисках новых правил игры на руинах старого ялтинско-потсдамского миропорядка.

После того, как женевские договоренности по Украине были сорваны, Россия и Запад разошлись по разным углам международной сцены. Фактически все многообразие «украинского вопроса» свелось к выдавливанию оппонента из «сферы интереса». Все это придает противостоянию дополнительную остроту. Без всеобъемлющего политического соглашения никакого реального продвижения не получится. Но путь к нему лежит через диалог. Даже если этот диалог и не предполагает (по крайней мере, на первом этапе) улыбок, крепких рукопожатий и подписания договоренностей. Переговоры – сложный процесс, в ходе которого происходят и уступки, и «размены» и восстанавливается доверие. Однако ничего подобного в отношении украинского противостояния мы не видим. Запад и Россия продолжают настаивать на своей «правде», не предлагая никаких серьезных форматов по распутыванию конфликтного узла, который в состоянии сделать проигравшими и РФ, и ЕС, и США, не говоря уже о самой Украине. Но и это еще полбеды. Вторая ее половина – это воздействие украинского кризиса на урегулирование других, не менее сложных ситуаций и головоломок.

В 2014 году меняется формат присутствия сил международной коалиции в Афганистане. Очевидно, что эта проблема затрагивает и Запад, и Россию (которая ежегодно теряет от афганских наркотиков больше людей, чем Советский Союз за десятилетие операции в этой стране). Проблема Ирака лишь внешне выглядит, как вызов для США. Можно, конечно радоваться поражению правительства, поддерживаемого Вашингтоном и ерничать по поводу провала плана по демократизации Ближнего Востока в стиле известного сатирика Михаила Задорнова. Но можно задуматься о вовлечении боевиков и радикалов из Северного Кавказа и Поволжья в ближневосточные войны. И если до недавнего времени ареной для применения сил для таких искателей приключений была Сирия, то сегодня исламисты пытаются укрепиться и создать мощный плацдарм в Ираке. И нет никакой уверенности, что завтра выбор не будет сделан где-то в непосредственной близости от российских границ.

Не стоило бы забывать и про неурегулированный конфликт в Нагорном Карабахе, где США, РФ и Франция (как представитель Евросоюза) за долгие годы общего председательства в Минской группы ОБСЕ наработали общие подходы. Но помимо этих стран к урегулированию конфликта (естественно, понимаемому по-разному на основе своих интересов) проявляют значительное внимание Турция и Иран, непосредственные соседи Армении, Азербайджана и непризнанной Нагорно-Карабахской Республики.

Но продолжающаяся «битва за Украину» де-факто блокирует сотрудничество по всем вышеуказанным направлениям. Запад и Россия «замораживают отношения». И на этом фоне не происходит вообще никакого взаимодействия, которое остро необходимо всем. И не только на украинском направлении. В итоге и кризис в центре Европы не разрешается (напротив, внешняя конфронтация вокруг него нарастает), и другие «горячие точки» остаются «бесхозными» на радость всем радикалам, радующимся тому, что ведущие игроки не могут договориться. И, похоже, не хотят этого делать. В то время, как все конфликты и «горячие точки», очевидно, требуют согласованных действий не только США и России, но и других соседей, которые также в данной ситуации пытаются взять паузу и посмотреть «чья возьмет». Да, сегодня Штаты не пытаются открыто противопоставить свои устремления России по Нагорному Карабаху. Однако определенное «перетягивание одеяла» на себя имеет место. Так в мае нынешнего года американский сопредседатель Минской группы ОБСЕ Джеймс Уорлик в Фонде Карнеги презентовал доклад, названный им «элементы мирного урегулирования» и обозначил его, как позицию своего правительства. По принципиальным параметрам эти идеи мало отличались от тех, что ранее были наработаны всеми тремя сопредседателями (то есть США, РФ и Францией). Но многие политики и эксперты в Ереване и в Баку увидели в выступлении американского дипломата некий сигнал: Вашингтон стремится на первый план, не считаясь с другими. И в самом деле, как взаимодействовать с той страной, которую ты целенаправленно пытаешься представить изгоем? Вопрос, не имеющий однозначного ответа, но провоцирующий риски и попытки изменить статус-кво. Но если делать еще один шаг вперед, то стоит признать, что на смену стремительно меняющемуся статус-кво должно прийти что-то новое. Но чем станет это новое? Кто будет определять правила игры?

Очевидно, что без полноценного диалога о правилах игры на мировой арене в целом (и в отдельных регионах в частности) не получится ничего кроме хаоса и нестабильности. После сообщений о новых инцидентах на линии соприкосновения и на армяно-азербайджанской границе представители РФ и США выступили с осуждением нарушений режима прекращения огня. В этом плане они продолжили следовать своей прежней линии. 2 августа 2014 года на эту тему выступили сопредседатели Минской группы ОБСЕ. Однако на фоне продолжающегося украинского противоборства и углубляющейся трещины в отношениях между Западом и Россией надеяться на принципиальность и эффективность дипломатической коммуникации на карабахском направлении надеяться трудно. И ведь никто не даст гарантии, что завтра или послезавтра не заискрит где-то в другом месте (как это недавно произошло в разных частях Ближнего Востока). Но из «заложнического состояния» по отношению к Украине ведущие игроки не выходят. Даже осознавая, что значительную часть проблем Евразии без российских усилий невозможно решить. И в этом дополнительная опасность любой эскалации в конфликтах, которые у нас принято называть «замороженными».

Ситуация вокруг Украины сегодня уже недвусмысленно демонстрирует, что любые конфликты на постсоветском пространстве сами по себе вне общих контекстов европейской и международной безопасности практически не решаемы. Более того, на фоне разговоров про новую «холодную войну» велики риски получить немало «горячих» противоборств. Особенно если реальная дипломатия подменяется телефонными диалогами и поединками пропагандистов.

Сергей Маркедонов - доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета

Версия для печати