29.12.2014 | Татьяна Становая

2015. Принуждение к переменам

2014 год был годом плохих новостей для России. Сначала революция в Украине, затем неожиданно сплоченная и жесткая реакция Запада на возвращение Крыма со знаменитой, якобы сказанной Ангелой Меркель, репликой о неадекватности Владимира Путина, крушение самолёта Boeing-777, падение мировых цен на нефть. Все это невозможно было предсказать и все это оказало критичное влияние на положение России. Наступающий год обещает быть не менее трудным. И если Россия не выйдет из инерционного движения, последствия могут быть катастрофичными. В 2015 год Россия вступает ослабленной. Цены на нефть сохраняют падающую динамику, рубль едва держится, экономика вступает в стадию рецессии, реформы не предвидятся. Оптимизма в отношениях с Западом пока нет, а украинский кризис далек от разрешения. Так что же ждать в новом году?

Во-первых, практически неизбежно ускорение непопулярных социальных реформ и урезание бюджетных расходов. Хуже всего придется региональным властям, которые в погоне за исполнением майских указов Путина, режут гораздо более значимые статьи расходов. Правда, скорее всего, придется забыть и о целевых установках самих путинских предвыборных обещаний: амбициозные проекты будут отложены на более поздний срок. Это неизбежно приведёт к пертурбациям в губернаторском корпусе. Причем нельзя исключать ухода и тех глав регионов, которые в начале 2014 года добились от Путина разращения на переизбрание. В отдельных случаях это было формой отложенного решения, и Кремль вполне может к ним вернуться.

Во-вторых, вполне вероятны крупные кадровые перестановки на уровне правительства. Даже если не будет принято решение об отставке премьера Дмитрия Медведева, почти наверняка будет обновляться состав кабинета министров. Необходимость кадрового укрепления исполнительной власти на фоне кризисных явлений не ставится под сомнение. Изменения могут коснуться экономического блока, а также вице-премьеров. Тренды очевидны: сужение возможностей людей Медведева, наращивание прямого путинского управления кабинетом. Нельзя исключать и перестановок в администрации президента, а также силовых структурах. В зоне риска – главы генпрокуратуры и МВД, а также те, кто отвечают за борьбу с коррупцией в Кремле (Евгений Школов).

В-третьих, противоречивые тенденции стоит ожидать в политической сфере. Маловероятно, что Кремль откажется или даже смягчит свою консервативную риторику. Скорее, напротив. Вырваться их охранительного тренда, под который подстраивается элита, намного сложнее, чем в него попасть. Да и задачи такой, скорее всего, ставиться не будет. Мракобесие первых лет третьего президентского срока Путина, вероятно, останется частью нашей реальности. Однако ситуация может стать гораздо менее однозначной. В случае дальнейшего падения мировых цен на нефть, ослабления рубля и прочих неблагоприятных новостей для российской финансово-экономической сферы, Кремль вполне может вернуться к ограниченной тактике умеренного диалога с оппозицией, как это было в конце 2011 года.

Опасность года, в глазах Кремля – политизация социального протеста, возникновение которого вполне вероятно на фоне рисков исчерпания консолидирующего эффекта от возвращения Крыма. Поэтому власти придется очень внимательно следить за уровнем протестной активности, не провоцируя всплески массового недовольства. На этом фоне критично важным будет решение о приговоре Алексею Навальному: цена ошибки будет слишком велика. Вместе с этим не исключено и более активное вовлечение системных партий в механизмы совместных провластных действий, например, через ОНФ: ведь, какой бы ручной не была наша парламентская оппозиция, в кризис декорациям свойственно оживление.

В-четвертых, вероятны всплески внутриэлитных конфликтов, которые уже начали активно зарождаться и проявить себя в уходящем году. Прокремлевские СМИ обвиняют Кремль в финансировании Навального, СКР якобы проводит обыски у Кристины Потупчик, Игорь Сечин записывает Кудрина в «пятую колонну», Глазьев обвиняет Суркова в предательстве, Андрей Белоусов критикует МЭР, «Роснефть» наступает на «Газпром». Примеров масса, но ясно одно – по мере сокращения ресурсов и повышения ставок в политической борьбе острота противоречий между интересами ключевых групп влияния будет быстро набирать обороты. А значит, крупные войны в кругу «своих» будут неизбежны.

В-пятых, не стоит ждать существенного изменения российско-западных отношений. При худшем сценарии, Россию ожидают несколько лет жесткого санкционного режима, отмена которого, почти наверняка будет поставлена уже в зависимость от смены политического режима. Однако и исключать смягчения санкций тоже не стоит. Страна поставлена в условия, содействующие смягчению украинского вектора. Москва готова к диалогу и ищет пути выстраивания компромисса по востоку Украины. Но и от своего главного требования – особых прав Донецка и Луганска, сохраняющих рычаги политического влияния Москвы на состав региональных элит – Кремль не отступится. Украинская проблема обещает стать «горячей точкой» надолго.

2014 год был годом колебаний, а новый год обещает лишь обострить противоречия. Главная «болезнь» России на сегодня – вовсе не навязываемый консерватизм или антизападничество и мракобесие, а отсутствие внятной стратегии. Страна живет и действует в рамках логики ad hoc: все подчиняется диктату конкретной ситуации и мотивов, имеющих значение здесь и сейчас. Краткосрочные цели, противореча долгосрочным интересам, всегда обладали приматом. И эта болезнь усугубляется с годами. Годы упущенных возможностей превращаются в десятилетия. А инерция режима может оказаться неподвластна и самому Путину, утратившему, кажется, инициативу в развитии страны. Потрясения неизбежно толкают страну к переменам, но окажется ли сама страна восприимчива к ним – главный вопрос наступающего года.

Версия для печати