29.12.2014 | Александр Гущин, Александр Левченков

Украинский кризис 2014 года: итоги и перспективы для России

Украинский кризис 2014 года со всей очевидностью обнажил целый ряд серьезных проблем, как в современной системе международных отношений, так и во внешней политике нашей страны. Этот кризис в равной степени преподнес России целый ряд уроков, которые вне зависимости от личных субъективных предпочтений должны будут учесть и нынешние российские политики, и государственные деятели будущего.

Внутриукраинский контекст

Итак, один из самых важных результатов для Москвы, который дал второй Майдан – не вполне оправданная убежденность в своих широких возможностях влияния на общественное мнение и элиты Украины.

Безусловно, Россия вложила миллиарды долларов в украинскую экономику, еще больше было предоставлено кредитов, в последнее десятилетие миллионы (цифры разнятся, по данным статистики ФМС, не менее миллиона неофициально работающих ежегодно) украинцев постоянно работали в нашей стране, что было ощутимым подспорьем для украинской экономики. Москва оставалась самым крупным торгово-экономическим партнером Киева. Но динамика развития внешнеэкономических связей Украины в последние несколько лет перед вторым Майданом свидетельствовала о серьезном уменьшении доли России во внешнеторговом обороте Украины (вспомним, что в конце 2013 года премьер Н.Азаров вынужден был признать серьезное сокращение товарооборота с Россией (на 25% за первые 10 месяцев 2013 года в сравнении с аналогичным периодом 2012 года), в целом же, по данным украинского Держкомстата, в 2013 году российско-украинский товарооборот составил 38.2 млрд долл., в то время как в 2011 году он превышал 50 млрд долл.). В то же время доля Евросоюза увеличилась и составила в 2013 году 45.6 млрд. долл. ЕС во много раз превосходил Россию по объемам прямых инвестиций (43.8 млрд. долл. против 4.28 млрд. долл.).

Не менее серьезным рисковым для России фактором оказалось то, что тактические успехи, достигнутые вхождением Украины в 2012 году в Зону свободной торговли СНГ, были во многом дискредитированы торговыми войнами и отсутствием доверия друг к другу. Помня газовые войны, и Россия, и Украина пытались решить вопрос снижения взаимной зависимости в энергетической сфере: Киев стремился найти альтернативные пути получения энергоносителей, в то время как Москва рассчитывала на «Южный Поток», который должен был снизить зависимость России украинской газотранспортной системы и лишить Украину преимуществ транзитного государства. Убежденность России в действенности газовой дипломатии, имела под собой почву, но, тем не менее, не учитывалась возможность использования этого фактора антироссийскими силами как инструмента влияния на настроения украинского общества – российский газ представлялся как элемент шантажа со стороны «Старшего брата».

Наблюдалась недооценка важности работы с различными группами элит Украины. Отсюда иллюзии по поводу того, что отказ президента Украины от подписания Соглашения об Ассоциации Украина-ЕС осенью 2013 года не вызовет недовольства заинтересованных политических и бизнес-кругов, отсюда непонимание трагичности ситуации, в которой оказался В.Янукович в январе 2014 года.

Ошибки в анализе реакции украинских политических и бизнес элит, оказавшихся более евроориентированными, безусловно, усугублялись личными качествами украинского лидера, на которого делала ставку Москва – полным отсутствием харизмы и неспособностью внутренне мобилизоваться перед возникшей угрозой отстранения от власти, а также очевидной вовлеченностью В.Януковича и его ближайших сподвижников в масштабную коррупционную деятельность. Именно по причине отсутствия системной работы с украинскими элитами Россия не имела четкого плана действий на случай силовой смены руководства соседнего государства, цепляясь за отыгранную в политическом плане и дискредитированную для большей части украинского общества фигуру беглого президента.

Еще один важный урок, последовавший за Майданом – шаткость системы договоренностей и государственных границ на постсоветском пространстве, свидетельствующая о том, что процессы, начатые на рубеже 1980-1990-х годов распадом СССР, имеют тенденцию к продолжению. Неизбежным следствием победы второго Майдана стало углубление поляризации украинского общества по географическому принципу и обострение сепаратистских тенденций на юго-востоке страны.

Необходимо подчеркнуть, что этому в немалой степени способствовала радикальная позиция пришедших на смену регионалам Януковича новых украинских властей, инициировавших отмену закона о региональных языках, дававшего русскому языку официальный статус в регионах, где его считали родным более 10% населения. Хотя соответствующее решение Верховной Рады было ветировано врио президента Турчиновым, его было достаточно для придания мощного импульса русофильским настроениям в Крыму, Одессе и ряде регионов юго-востока, прежде всего, в Донецкой, Луганской и Харьковской областях. Изначально выступления носили характер протестов против новых политических лидеров, нарушивших Конституцию страны и узурпировавших, по мнению протестующих, власть, но конечная цель выступлений была очевидна – стремление выйти из состава Украины и присоединиться к России.

Вне зависимости от того, насколько серьезную поддержку Кремль оказывал этим выступлениям, их глубинная причина – последствия распада Советского Союза и неприятие частью граждан новых независимых государств новых национальных идей и концепций национальной истории. Неприятие частью жителей регионов Юго-Востока Украины межгосударственных границ, подтвержденных Соглашением об образовании СНГ и Большим Договором между Россией и Украиной, и неспособность новых украинских властей к ведению с этими жителями эффективного диалога, поставило Москву перед сложным выбором, который был решен в пользу поддержки тенденций к отделению Юго-Востока.

Однако поддержка Россией сепаратистских устремлений на Юге и Востоке Украины имела различный эффект, и это стало для Москвы еще одним уроком. Начало новой фазы украинского кризиса - противостояния Москвы и Киева на почве различных позиций по вопросу территориальной целостности украинского государства в условиях попыток самоопределения больших групп населения в приграничных регионах, было положено Крымом, где российская политика, опиралась на массовое русофильское движение и сильный вооруженный контингент. Причем, что особенно важно, этот контингент был размещен на основании межгосударственных договоренностей, создала оптимальные условия для проведения референдума, результатом которого стал выход Автономной Республики Крым из состава Украины и присоединение к России.

И российские, и зарубежные аналитики убеждены - развитие событий в Крыму в марте-апреле 2014 года свидетельствовало о наличии у Кремля заранее спланированного четкого плана действий. Этот план был подкреплен важнейшими условиями - готовностью большинства жителей к самому радикальному выбору и параличом украинской гражданской и военной администрация.В восточных областях ситуация была иной – сторонники отделения составляли хоть и заметную часть, но не подавляющее, и полагались на успех в надежде, прежде всего, на развал государственного управления как такового, и на нежелание органов внутренних дел и армии, где оставалось немало ставленников Януковича, вмешиваться в конфликт. Негативным фактором для России в этих регионах стала позиция местных олигархов, выступивших в поддержку территориальной целостности украинского государства.

Остается дискуссионным вопрос, совершило ли новое украинское руководство ошибку, не пойдя хотя бы на частичное удовлетворение требований Юго-Востока страны, но не подлежит сомнению тот факт, что при явных уступках движению на Юго-Востоке унитарность Украины явно ослабла бы, а на повестке дня стоял бы вопрос о федерализации. Однако этого не произошло, и Киев взял курс на силовое решение.

Россия, не признав результаты референдумов в самоправозглашенных ДНР и ЛНР, тем не менее, оказала существенную поддержку республикам. Вмешательство России, безусловно, позволило остановить наступление украинской армии в августе и нанести ей серьезное поражение, хотя это было сделано ценой введения нового, более жесткого режима санкций и обострения отношений с Вашингтоном и ЕС. Цель была одна – показать украинскому руководству, что военным путем победить ополченцев нереально, а Западу – свою решимость.

Если говорить об идее Большой Новоросссии, то сейчас очевидно, что ситуация развивается таким образом, что те инициативы, которые витали в воздухе еще весной, о масштабном протестном движении по всему Востоку и Югу Украины, оставлены, или до «лучших времен», или навсегда. Очевидной стала недооценка Москвой специфики региональных процессов на Украине, расчет на дестабилизацию ситуации не оправдался, а ДНР и ЛНР воспринимается большинством украинского общества как маргинальные образования. Вместе с тем, последние парламентские выборы показали, что в восточных регионах, находящихся под контролем Киева, многие по-прежнему поддерживают оппозицию, проголосовав, в частности, за «Оппозиционный блок», или вообще не идут голосовать. Фактор низкой явки в данном случае нельзя списывать только на традиционно низкую явку на Востоке страны. Это свидетельствует о том, что в случае раскола украинской власти и экономической дестабилизации в ряде регионов Востока протестное движение «антимайданного» характера вполне вероятно. Другое дело, что без вмешательства извне оно не будет тесно связано с теми идеями, которые активно эксплуатируются лидерами «новороссийского» движения сегодня. Придать ему характер ирриденты возможно будет только при активном внешнем влиянии.

Международный контекст

С международной точки зрения украинский кризис 2014 г. также выявил целый ряд проблемных узлов для России. Важным стало осознание того, что Запад готов вступить в открытое противоборство с Россией за влияние на Украину и консолидироваться вокруг украинского вопроса. Это стало одним из самых серьезных внешнеполитических просчетов, причина которого – убежденность в том, что экономические связи нашей страны и крупнейших государств Евросоюза, особенно, Германии, возобладают над геостратегическими, а недавние шпионские скандалы (такие как придание огласке факта прослушка американскими спецслужбами телефона А.Меркель и т.д.) посеют зерна глубокого недоверия между Брюсселем и Вашингтоном.

Тем не менее, в настоящее время мы наблюдаем самую высокую степень консолидации США и Евросоюза за последние десятилетия. Что здесь не было принято в расчет Москвой? Прежде всего, были неодоценены евроаталантизм и общая ценностная платформа, на которой уже десятилетия стоят Европа и США. Попытки выдвинуть на первый план чисто экономический фактор, стремление к прибыли и связи европейского и российского бизнеса, не сработал так, как ожидали в Москве, а лоббистский ресурс оказался хотя и заметным, но все же недостаточным для решения задач глобальной политики.

Евросоюз и США со времен плана Маршалла и Холодной войны связаны очень прочными узами, и эти узы сохранились вплоть до настоящего времени. В то время как ЕС - крупнейший торговый партнер России, последняя для Евросоюза таковой не является, заметно уступая Соединенным Штатам по объемам экспорта и импорта, а также по размерам взаимных инвестиций. Европейская финансовая система как неотъемлемая часть мировой финансовой системы находится в теснейшей зависимости от США. Российские военные аналитики часто указывают на слабость армий большинства европейских государств, привыкших полагаться на американскую военную машину в рамках НАТО, но именно это является важным фактором, обеспечивающим колоссальную зависимость Европы от Северной Америки: американский «щит» позволяет европейцам сводить к минимуму собственные военные расходы, направляя дополнительные средства на развитие экономики и социальные программы.

Помимо весомой роли США в Европе, следует учесть позицию Германии, оказавшуюся заметно тверже, чем ожидалось, причем эта позиция эволюционировала в сторону все большей жесткости по отношению к Москве. Это было связано не только с давлением США на саму А.Меркель (которое, конечно, имело место), но и внутренними причинами, а именно: увеличение роли Германии в рамках ЕС, постепенное формулирование Берлином новой восточной политики. Фактически, вместо того чтобы, используя партнерство с Россией, ослабить влияние США на Евросоюз и на саму Германию, Берлин воспользовался вмешательством Москвы в украинский кризис, преподнесенным европейской общественности как угроза европейскому миропорядку, для того, чтобы утвердиться во главе единой Европы.

Нельзя не согласиться с утверждением российских властей о том, что на Западе были бы не прочь изменить существующий в России режим. По крайней мере, очевидно, что США пытаются реализовать концепцию недопущения появления в Европе альтернативного центра притяжения в лице Москвы. В этом плане никакие надежды на возможность установления партнерства по линии Ближнего Востока, сокращения разоружений, космоса, экологии не изменят общий вектор. По тактическим вопросам, ситуативно, компромиссы могут быть найдены, но стратегически охлаждение отношений России и Запада, вероятно, надолго. Многое здесь будет зависеть от того, насколько российская власть будет способна к преодолению экономических проблем. Учитывая, что Запад в целом заинтересован в снижении военно-политического потенциала Москвы, но не в интересах Европы глубокий и долгий экономический кризис на перспективном российском рынке, излишнее давление со стороны США на экономику России может привести к противодействию Брюсселя.

Пересмотр Россией в одностороннем порядке границы с Украиной, хотя и вызванный во многом неспособностью Киева выйти из крымского тупика, а затем договориться с оппозицией юго-востока, не нашел поддержки ни у одного из государств на постсоветском пространстве. Дальнейшее же провозглашение пророссийскими движениями республик на юго-востоке Украины привело к тому, что даже ближайшие партнеры – Беларусь и Казахстан, стали выражать озабоченность динамизмом свершившихся и возможных изменений на политической карте, проецируя ситуацию на себя. В итоге поддержка стран–партнеров по Таможенному союзу и Евразийскому экономическому союзу оказалась заметно меньше, чем ожидалось. Стало очевидно, что для создания полноценного союза потребуются десятилетия долгой работы, а партнеры Москвы, такие как Александр Лукашенко, озабочены в большей степени извлечением сиюминутной выгоды и попытками сохранить «свободу рук», чем стратегическим партнерством с Москвой.

Минский процесс, став первой попыткой урегулировать ситуацию, в еще большей степени высветил противоположность позиций сторон в силу различной интерпретации итоговых документов. В целом, что касается минского формата или его возможных аналогов, то опыт постсоветского пространства показывает, что разные международные конференции и форматы не стоит воспринимать как панацею. Прежде чем говорить о них, нужно рамочно выработать заранее, хотя бы пунктиром, возможные точки соприкосновения между конфликтующими сторонами, иначе любой формат можно превратить в подобие моделей урегулирования других конфликтов на постсоветском пространстве, когда ожидания большие, а реального продвижения почти нет (такие как Приднестровье и, особенно, Карабах).

Один из самых серьезных рисковых моментов для России в украинском кризисе 2014 года –отказ от внеблокового статуса, который в значительной степени обеспечивал благоприятный для России геостратегический баланс во всем восточноевропейском регионе. Попытка отказа от внеблокового статуса – не первая для Украины, об этом подумывал еще Л.Кучма в годы своего второго президентского срока, В.Ющенко, став главой украинского государства, официально провозгласил интеграцию в Североатлантический альянс как одну из приоритетных целей внешней политики страны (это решение В.Ющенко было отменено при В.Януковиче).

Однако и при Л.Кучме, и при В.Ющенко, согласно всем социологическим опросам, большая часть украинцев евроатлантическую идеологию не поддерживала, существовала также мощная парламентская оппозиция евроатлантизму в лице регионалов, коммунистов и социалистов. Сейчас же, в условиях российско-украинского конфликта, движение в сторону НАТО приобрело заметно больше сторонников среди рядовых украинцев, особенно, на западе и в центре страны. Это показали последние парламентские выборы, в результате которых оформилась правящая коалиция партий, нацеленных на тесное сотрудничество с НАТО и курс на интеграцию в альянс (об этом перед выборами заявляли и Яценюк, и Садовый, и Ляшко, и Тимошенко, в то время как Порошенко говорил об оформлении альянса безопасности с США и Европой). На результатах выборов, безусловно, сказались такие факторы как отпадение полностью (Крым) или частично (потеря Киевом контроля над Донецком и Луганском) регионов с наиболее пророссийски настроенным населением, военная операция на Юго-Востоке, сопровождаемая широко тиражируемым в украинском медиапространстве образом России как страны, угрожающей независимости Украины, и т.д. Правда, еще в конце мая Порошенко отмечал, что украинцы-сторонники вступления в НАТО, в то время не составляли большинство, но, как утверждают УНИАН и GFK Ukraine, согласно проведенным им в последние месяцы социологическим исследованиям, число сторонников вступления в альянс приблизилось к половине опрашиваемых. Другое дело, что, как и в предыдущих случаях, по-прежнему налицо большая разница в предпочтениях жителей Запада и Центра страны, с одной стороны, и заметно более оппозиционного Юго-Востока, с другой.

Впрочем, даже в случае, если на Украине будет проведен референдум, и его результаты будут положительными, это вовсе не будет означать принятия страны в Североатлантический альянс. Поэтому сейчас для Москвы наиболее опасной является общая тенденция к повышению уровня милитаризации украинского общества, увеличение Киевом расходов на оборону и видение России как военного противника.

Сценарии развития кризиса

В российском экспертно-аналитическом сообществе сегодня более вероятными представляются три сценария развития украинского кризиса. Условно их можно назвать позитивным, негативным и нейтральным (или статус-кво). Такая терминология была, в частности, использована при подготовке экспертами РСМД С.М.Маркедоновым и А.В.Гущиным доклада, посвященного сценариям украинского кризиса, который был опубликован на сайте РСМД.

Вариант замороженного конфликта остается, по мнению авторов этого доклада, наиболее вероятным. В последние дни некоторые эксперты, видя серьезное падение рубля, и явный кризис российской экономики, стали склоняться к сценарию, когда Россия «сдает» самопровозглашенные республики, что делается в обмен на ослабление санкций. При этом крымский вопрос, вероятно, отодвигается в далекое будущее, так как ни Россия, ни Украина не готовы рассматривать никакие уступки по данному вопросу, который с точки зрении международного права и международных отношений остается проблемой.

Вместе с тем, реализация этого сценария, на наш взгляд, в краткосрочной перспективе вряд ли возможна, даже несмотря на определенное смягчение позиций России (в частности, заявления министра иностранных дел России Лаврова относительно того, что Россия снимает тезис о федерализации и признает, что территория самопровозглашенных ДНР и ЛНР должны быть частью Украины).

Скорее эти уступки вызваны тактическими соображениями из-за кризисных явлений в экономике. В перспективе последние могут, напротив, ужесточить позиции Москвы, так как потребуется образ «внешнего врага». Кроме того, Москва явно не уверена в гарантиях Запада. Кремль, очевидно, хотел бы четко понимать, что вслед за уступкой по Юго-Востоку, он может получить де-факто признание Крыма в составе России и ослабление санкций, а Запад, видя кризис в России, на это пока вряд ли пойдет, рассчитывая привести Москву к еще большей сговорчивости. Один из проблемных моментов - существование нынешних властей в ДНР и ЛНР. Киеву будет практически невозможно договориться с нынешними лидерами, да и нет никакой гарантии, что лидеры сепаратистов, даже гипотетически достигнув при благоприятной конъюнктуре компромисса с П.Порошенко о выборах и сохранении региона в составе Украины, снова не заявят о притеснениях русскоязычных и не попросят Россию о защите и помощи.

Военный сценарий для Киева реализуем только в случае начала постоянного и масштабного снабжения украинской армии вооружением из США и ряда европейских стран, довольно стабильного состояния украинской экономики и серьезного кризиса в России, при котором Москва из-за санкций и информационных рисков от возможных потерь не окажет поддержки ополченцам. Вариант замороженного конфликта остается, таким образом, наиболее вероятным.

Вместе с тем, разочарование Украиной на Западе имеет место, особенно в Европе, и многое будет зависеть от того, удастся ли Киеву действительно провести структурные реформы, не превратить весь прозападный проект в очередной «мыльный пузырь». Ожидания коллапса зимой 2014-2015 г. вряд ли оправдаются. Вместе с тем, разочарование Украиной на Западе имеет место, особенно в Европе, и многое будет зависеть от того, удастся ли Киеву действительно провести структурные реформы, не превратить весь прозападный проект в очередной «мыльный пузырь». Сама Украина в этом контексте, возможно, не будет стремиться к скорейшему возвращению контроля над ДНР и ЛНР, во-первых, ввиду того, что всегда остается возможность объяснить возможные неудачи полувоенным режимом жизни и управления, а во-вторых, учитывая возможность существенно облегчить положение, сняв с себя, таким образом, необходимость восстановления региона с практически разрушенной экономикой до лучших времен.

Внутрироссийский контекст и перспективы на 2015 год

Что касается самой России, то украинский кризис 2014 г. выдвинул на первый план целый ряд знаковых внутриполитических трендов, среди которых универсализация истории, выдвижение на первый план внешнего фактора для объяснения любых крупных событий, от Великой Русской революции 1917 г. до Перестройки и последнего Майдана, активная эксплуатация конспирологических версий и теорий, восприятие территориальной концепции (собирания земель) как ключевой для развития страны, где основным понятием величия является территория, а не ее качество и не категории развития.

С точки зрения внутреннего потребления эти тренды, подкрепленные присоединением Крыма, оказались успешными, обеспечив консолидацию значительной части общества и элит. Однако стоит вопрос о том, насколько такой инструментарий способен обеспечить долговременные высокие рейтинги при наличии кризисной ситуации в экономике и отсутствии новых «территориальных» успехов. В то время как изначально санкции Запада расценивались внутри страны как не несущие серьезных экономических рисков, более того, провозглашалось, что ответные санкции России будут более болезненными, сегодня большинство экспертов признают серьезность экономического давления на Москву. Ущерб же от ответных российских санкций, за исключением отдельных стран, оказался пока не таким действенным.

2015 год видится сейчас как очень сложный как для Украины, так и для России. Восстановление в значительно объеме российско-украинских отношений, установление доверия между Москвой и Западом, возобновление сотрудничества по линии Россия – НАТО, выработка основ нового соглашения Россия–ЕС, налаживание совместной конструктивной работы с американцами по противодействию терроризму и торговле наркотиками, Ближнему Востоку, космосу и т.д. представляется идеальной картиной, но далекой от реальности. Конфликт на Юго-Востоке Украины фактически превращен в кнопку, при нажатии которой начинается резкая эскалация российско-американских отношений. К сожалению, США и Россия вступили, вероятно, в относительно долгий период противостояния, не исключающий временных потеплений и охлаждений.

При этом нельзя однозначно утверждать, что на стороне Москвы – поднимающийся «не-Запад». Несмотря на запуск процесса формирования новых финансовых институтов в рамках БРИКС, и возможностью превращения России в фактор сплочения недовольных американским диктатом в «мировой политике», внутри БРИКС есть серьезные противоречия, а экономические связи каждой отдельно взятой страны, входящей в это пока довольно аморфное объединение, с США и Европой очень крепкие и имеют тенденции к дальнейшем укреплению. 2014 поставил крест, или, по крайней мере, отодвинул до лучших времен идею сторудничества ЕАЭС и ЕС.

Современная повестка дня подсказывает, что ставку на быстрое урегулирование украинского кризиса делать рано, поиск компромисса осложнен жесткой позицией Вашингтона и Москвы, а вероятность возобновления конфликта все еще остается довольно высокой.

Необходимо подчеркнуть, что украинский кризис 2014 года, возможно объективно проанализировать и, соответственно, понять его влияние на внешнеполитическое положение и экономическое развитие России только в контексте общемировых геополитических и экономических процессов, а также региональной и глобальной политики ведущих мировых держав. Российско-украинский конфликт, санкционное противостояние с Западом, выявившиеся противоречия с другими участниками интеграционных объединений и проектов на постсоветском пространстве свидетельствуют о широком спектре вызовов и проблем для российской внешней политики. Успешным решение этих проблем может быть только в случае опоры, прежде всего, на трезвую оценку, как возможностей самой России, так и интересов ее внешнеполитических и внешнеэкономических партнеров.

Александр Гущин - доцент РГГУ

Александр Левченков - доцент РГГУ

Версия для печати