24.07.2015 | Александр Ивахник

Фонд Макартуров не стал дожидаться изгнания

Американский благотворительный Фонд Макартуров – одна из 12 иностранных неправительственных организаций, включенных Советом Федерации РФ в «патриотический стоп-лист», решил не дожидаться, пока его официально объявят «нежелательной организацией», и заявил о прекращении работы в России, которую он начал в 1991 году. За это время фонд выделил различным российским научно-образовательным учреждениям и НКО более 173 млн. долларов в виде грантовой помощи. Скорее всего, это только первая ласточка, за которой потянутся и другие вызывающие подозрения у российских властей зарубежные спонсоры отечественного гражданского общества.

Вообще говоря, вступивший в силу в июне закон о нежелательных организациях, представляющих «угрозу основам конституционного строя, обороноспособности или безопасности государства», предусматривал, что решение о признании иностранных неправительственных организаций таковыми и запрещении их деятельность в России должен принимать генпрокурор или его заместители по согласованию с МИДом. Однако Совет Федерации решил продемонстрировать свое рвение в деле укрепления безопасности осажденной российской крепости и 8 июля обратился в Генпрокуратуру, МИД РФ и Минюст с предложением рассмотреть «патриотический стоп-лист» иностранных и международных НКО для возможного включения их в список нежелательных организаций. В обращении говорилось о «мягкой агрессии» против России со стороны зарубежных НКО. В список Совфеда вошли 12 организаций: Фонд Сороса, Национальный фонд демократии, Международный республиканский институт, Национальный демократический институт по международным вопросам, Фонд Макартуров, Freedom House, Фонд Чарльза Стюарта Мотта, Фонд «Образование для демократии» и ряд других. Автор идеи «патриотического стоп-листа», глава комитета по международным делам СФ Константин Косачев утверждал, что в него входят организации, нацеленные на подрыв стабильности в России.

В официальном заявлении президента Фонда Макартуров Джулии Сташ о закрытии филиала Фонда в Москве достаточно обстоятельно разъясняются причины такого решения. «Мы уверены, что этот шаг является единственно правильным в сложившейся ситуации. Эффективная работа международных благотворительных фондов в России, в особенности поддержка ими институтов гражданского общества, стала невозможной после того, как были приняты и начали применяться новые российские законы», – говорится в заявлении. В этой связи упоминаются закон об НКО – иностранных агентах и закон о нежелательных международных организациях. «Эти законы, заявления российских официальных лиц, а также включение Фонда Макартуров в патриотический "стоп-лист" Совета Федерации однозначно указывают на то, что российские власти не желают дальнейшего присутствия Фонда Макартуров в России», – справедливо констатирует президент Фонда.

Вместе с тем, Джулия Сташ сочла нужным подчеркнуть: «Вопреки представлениям, на которых основано решение Совета Федерации, наша деятельность в России всегда имела исключительно благотворительный характер и приносила пользу гражданам России и российскому обществу. Мы полностью независимы от правительства США и не получаем от него никакого финансирования. Мы никогда не поддерживали политическую деятельность или иные действия, которые можно было бы разумным образом истолковать как "нежелательные"».

Фонд Макартуров был основан в 1978 году крупным американским бизнесменом Джоном Макартуром и его супругой Кэтрин и является одним из крупнейших в США частных благотворительных фондов. Основная доля выделяемых грантов приходится на помощь организациям гражданского общества непосредственно в Соединенных Штатах. Международная программа Фонда, как сообщается на его сайте, нацелена на изучение и решение таких ключевых проблем, как международное правосудие, поддержание мира и безопасности, охрана природы и устойчивое развитие, высшее образование, миграция и мобильность населения, улучшение качества здравоохранения. Грантополучатели Фонда по этой программе являются организации примерно в 50 странах.

Фонд открыл специальную программу грантов в России в 1991 году, а в 1992 году учредил в Москве постоянное представительство (с ноября 2006 г. – филиал). В России гранты распределялись по трем направлениям – научным и образовательным учреждениям (в частности, Санкт-Петербургскому государственному университету, Институту социологии РАН, Европейскому университету в Санкт-Петербурге), правозащитным организациям (центру «Мемориал», Московской Хельсинкской группе, «Комитету против пыток», Фонду защиты гласности, движению за «За права человека» и др.) и экспертным институтам (например, Аналитическому центру Юрия Левады и Московскому центру Карнеги).

Руководитель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева назвала уход Фонда Макартуров из России потерей для российского гражданского общества. «Мне жаль. Понятно, почему они решили уйти – им просто не дают здесь работать», – сказала она «Интерфаксу». Совсем другого мнения придерживаются сенаторы, составлявшие «патриотический стоп-лист». Решение Фонда Макартуров об уходе из России «говорит о том, что мы попали в цель», заявил «Интерфаксу» Константин Косачев. «То, что фонд сворачивает свою деятельность, означает только одно: что он прямо или косвенно признает обоснованность тех вопросов и тех претензий, которые адресованы ему», – считает глава международного комитета Совфеда. Другой член того же комитета Игорь Морозов отметил: «При составлении стоп-листа мы опирались на информацию, которую получали от российских неправительственных организаций, которые работали с этими фондами, в том числе с Фондом Макартуров. Поэтому мы знаем, какие тезисы закладывались в их выступления, какие социальные исследования проводились этим фондом, как они искажали и как комментировали информацию, и какая работа велась по каналу расшатывания гражданского общества».

Трудно сказать, какие исследования и комментарии имеет в виду сенатор Морозов, – ведь Фонд ни тем, ни другим не занимался. Да и вообще на момент закрытия в московском офисе Фонда работало 6 сотрудников, включая главбуха и хозяйственника, все – российские граждане. Даже при очень богатой фантазии трудно себе представить, как они «расшатывали гражданское общество». Однако дело ведь в данном случае реально идет не о содержании работы Фонда Макартуров. Дело в стремлении максимально сузить неподконтрольные власти каналы взаимодействия российского гражданского общества, будь то НКО или научно-образовательные центры, с западной идейной и интеллектуальной средой, которое, несомненно, осуществляется, через зарубежные программы грантовой помощи. Вновь, как и в советские времена, закрытость к внешнему миру воспринимается как обязательное условие сохранения внутренней стабильности.

Версия для печати