27.11.2015 | Александр Гущин

Блокада Крыма в контексте украинской политики

Украинский кризис в последние два месяца явно ушел на второй план в международной повестке дня. Это, безусловно, связано с сирийским кризисом, ситуацией с мигрантами в Европе и общей усталостью европейских посредников от украинской проблематики, которая оказалась, как с точки зрения выполнения минских соглашений, так и с позиции финансово-экономической помощи Украине очень сложной и многаспектной. Тем не менее, конец года во внутриполитической ситуации и на внешнеполитической арене вокруг Украины будет, а, по сути дела, уже является довольно важным и значимым.

Прежде всего, он отмечен энергетической блокадой Крыма. Если в сентябре была установлена продовольственная блокада, то теперь активисты, подорвавшие опоры ЛЭП, оставили Крым почти полностью без света. Также без него остались два района Херсонской области. Пришлось аварийно отключить от электрической сети два блока на ТЭЦ - Приднепровской и Углегорской - и осуществить разгрузку АЭС на 500 МВт.

На первый взгляд, как продовольственная блокада Крыма, так и в особенности энергетическая, явно не содействуют даже в отдаленной перспективе ключевой цели Киева - реинтеграции Крыма. Скорее всего, напротив, такие действия, которые направлены фактически против населения, могут привести к обратному эффекту, вызвав еще большее озлобление против Киева, а также ответную реакцию властей Крыма, которые, кстати, уже выступили с инициативой провести окончательную «зачистку» украинских СМИ в Крыму.

Население полуострова, даже если оно и будет в силу отсутствия света, тепла и других удобств ругать нестыковки в работе региональных властей и отсутствие быстрой помощи федералов, в конечном счете, станет связывать свое трудное положение именно с Киевом. В целом можно согласиться и с тем, что Крым и его власти оказались абсолютно не готовы к работе в экстремальных условиях. И это не случайно, ведь особых инфраструктурных, логистических, управленческих прорывов и успехов пока не наблюдалось. Целый ряд крупных игроков, таких как Сбербанк вообще не пришли в Крым. В этой связи очень хараткерно мнение крымского пбулициста П.Беседина, который отмечает - «Фактически Крым оказался не готов к энергетической блокаде, хотя она была очевидна. Популизм и, скажем так, невнимание (достаточно вспомнить народные протесты против несанкционированных застроек, воровство и многочисленные коррупционные скандалы) привели к тому, что миллионы людей остались без света, в том числе и на жизненно важных объектах». В этих обстоятельствах пришлось принимать традиционные решения – пропагандистское - о зачистке украинских СМИ, так как в них видят элемент поддержки «пятой колонны» в трудной обстановке, и управленческое - отправить в отставку министра энергетики Сергея Егорова за неудовлетворительную подготовку к ЧС, чтобы разрядить ситуацию.

Однако при всем том, что сама по себе блокада вряд ли приведет к улучшению имиджа Киева в глазах крымчан, стоит отметить, что тезис о том, что Крым Украина потеряла после введения блокады можно поставить сомнение. При этом поставить под сомнение не сам факт того, что Украина потеряла его. Скорее стоит говорить о том, что Украина за постсоветский период так его окончательно и не приобрела, а окончательно она его потеряла после вхождения полуострова в состав России. А вовсе не сейчас. И это, даже несмотря на тот факт, что вхождение Крыма в состав России сегодня не признается международным сообществом.

Проблема заключается в том, что за последние два года, Украина, официально декларируя, что крымская проблематика является чуть ли не первоочередной даже по отношению к проблеме Юго-Востока и что позиция Киева жесткая и непоколебимая, сделал крайне мало не только для самой реинтеграции, но и для выработки сколько-нибудь серьезной концепции развития крымской проблематики во внутриукраинском дискурсе и на внешнеполитической арене. Киев так и не понял, что для того, чтобы выстроить хотя бы мало-мальски верную информационную кампанию недостаточно постоянно повторять как мантру тезис о том, что «Крым будет украинским».

Сейчас же все до сих пор сводится к тиражированию тезиса об аннексии и к систематической информационной кампании, направленной на то, чтобы доказать, что жизнь в Крыму крайне тяжелая, что является, явным преувеличением, даже в условиях блокады. Отдельные информационные сюжеты вообще вызывают иронию. Не отменен даже закон об экономической зоне в Крыму, что, по мнению ряда украинских экспертов, является окном для коррупционных схем. Такое положение возникло именно потому, что Крым стал для Киева не просто разменной монетой в игре с Россией и Западом и элементом давления на Москву, но и тем, что в реальности киевские власти прекрасно понимают, что даже в случае экономического прорыва и успеха Украины (что само по себе довольно проблематично) и негативного сценария развития ситуации в России вопрос о возврате Крыма в состав Украины вряд ли серьезно будет поставлен на повестку дня.

Украинское государство в условиях дефицита инструментария по Крыму, использует два рычага. Первый – экономический, который довольно серьезен, принимая во внимания сложности с качеством управления и реализации инфраструктурных проектов в России, росте долгов регионов, общем снижении ВВП и затратной внешней политике, но явно недостаточный для того, чтобы в обозримой перспективе сделать Крым непосильной ношей для Москвы, тем более, что в перспективе нескольких лет зависимость Крыма от Украины будет падать. Второй - крымско-татарский, который является с точки зрения имиджевой и внешнеполитической, пожалуй, даже более важным. У Украины за 25 лет постсоветской истории так и не появилось сколько-нибудь серьезного проекта в отношении Крыма. Лояльность нетатарского населения в Крыму была при украинских властях крайне низкая. В этих условиях именно крымско-татарский проект в информационном, имиджевом плане способен играть на актуализацию крымской проблематики на таких полях как соблюдение прав человека, национальных меньшинств итд.

Не стоит считать, что изначально за действиями активистов крымских татар в отношении ЛЭП стояло именно государство, которое в ручном режиме отдавало приказы разрушить опоры. Природа украинской политики такова, что наиболее вероятный вариант, при котором государство практически молчало и отдало на откуп крымско-татарскому движению вопрос блокады.

Обе стороны при этом решают свои задачи. Лидеры крымских татар Джемилев, Чубаров, Сенченко получили возможность вновь выйти на авансцену украинской политики, получить определенные бонусы в PR смысле, вернуть инициативу, с точки зрения выстраивания событийной линии, да еще и накануне второй годовщины евромайдана.

С международной точки зрения это тоже довольно выгодный ход. С одной стороны, это ответ на экономические действия России и ее эмбарго, которое вступит в силу после 1 января 2015 г. С другой – напоминание Западу о том, что у Украины есть как таковой крымско-татарский резерв, который при попустительстве властей способен оказать силовое воздействие около границы и спровоцировать эскалацию. Кроме того, в условиях замедления минского процесса, это еще один повод повысить ставки и продемонстрировать козыри. Кроме того, все ситуация в Херсонской области совпала с резким обострением российско-турецких отношений. Дальнейшее их долгосрочное обострение маловероятно. Но, тем не менее, учитывая сложный расклад сил и неоосманистские порывы (хотя современный неоосманизм и его понимание – это спорный вопрос) Турции обострение не исключено, что может актуализировать крымско-татарский вопрос в черноморском контексте и превратить его в гораздо более серьезный фактор региональной политики. Неслучайно, уже появилось сообщения о заметной активизации контактов на высоком политическом уровне между Анкарой и Киевом.

Безусловно, крымско-татарский фактор не сможет оказать решающее воздействие на ситуацию вокруг Крыма, однако его актуализация Украиной в ближайшие месяцы и годы довольно вероятна, в условиях отсутствия другой возможности реально ставить вопрос о своих правах на Крым. В любом случае в информационном плане он останется фактором в отношениях России и Украины. Однако его применение без отсутствия четкой стратегии по Крыму в целом, показывает всю ограниченность тех возможностей, которые есть у Украины по актуализации крымского вопроса в выгодном для себя ключе.

Кроме того, еще до 1 января 2016 г., продовольственная блокада Крыма нанесла серьезный удар, по украинским сельхозпроизводителям, ритейлерам, мелкому бизнесу, прежде всего в Херсонской области. Интересно, что ранее Украина не шла на блокаду, в виду опасности военного ответа, теперь же, когда Россия занята проблемой возвращения за стол переговоров с Западом, проблемами Ближнего Востока, у Украины появилось определенное окно возможностей для игры, что наверняка и будет использоваться в попытках выбить уступки по Донбассу.

А по этому вопросу как раз наблюдается тупик. Стороны явно не могут прийти к соглашениям по деталям реализации минских соглашений, которые, если понимать их текст буквально остаются невыполнимыми. Стороны явно пытаются играть на возможном несоблюдении друг другом минских соглашений. Если у Украины не прошел этот вариант с вопросом о выборах, когда Россия пошла на определенные уступки, фактически принудив самопровозглашенные республики перенести выборы, то теперь мы наблюдаем новый раунд.

При этом довольно сложная ситуация складывается на самой Украине и в политическом плане. Пока никаких возможностей набрать 300 голосов в Раде для принятия необходимого закона нет, и даже если Запад продавит это решение, то все равно этот закон будет принят без согласования с Донбассом, что, строго говоря, уже является нарушением минских соглашений. При этом вопрос о законе тесно увязан с перспективой нынешнего украинского премьера и правительства и вопросом о сохранении коалиции. Несмотря на то, что вероятность немедленно отставки А.Яценюка после окончания действия моратория 11 декабря не так велика, все равно в перспективе нескольких месяцев она, вероятно, последует. Кроме того, наблюдаются определенные брожения и среди крупных фракций, прежде всего БПП. Все это вновь ставит вопрос о перспективах коалиции и взаимодействия больших и малых фракций, о кандидатуре нового премьера (называются фамилии Гройсмана, Яресько и Турчинова) и о будущих выборах в Верховную Раду, даже несмотря на то, что на первый взгляд, новые выборы и невыгодны держателям сегодняшнего контрольного пакета в украинском парламенте.

Александр Гущин – доцент РГГУ

Версия для печати