05.08.2001 | Георгий Сатаров

Десять лет и два стиля

5 сентября 1991 года состоялся последний, действительно исторический V съезд народных депутатов СССР. На нем был принят закон "Об органах власти переходного периода". Что именно произошло десять лет назад? Я определил бы эти события как переломную точку революции, которую мы переживали в то время. Произошла смена фаз: умеренная фаза революции сменилась радикальной. Откуда возникла революция? Из неспособности действующей власти и системы управления к модернизации страны. Эта формула корреспондируется с ленинской формулой "Верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому". Однако эта формула многого не объясняет: что значит "низы не могут", если революцию делают именно верхи? Что значит "верхи не хотят", если они сами осуществляют радикальные революционные перемены?

Итак, в августе 91-го сменилась фаза, сменились лидеры, сменились задачи. Одновременно с этим произошли тектонические сдвиги. Радикальная фаза революции надломила Советский Союз. Естественно, он начал надламываться и до этого. СССР был империей - может быть, не совсем обычной, не колониальной. Август империю обрушил, потому что подорвал ту основу, на которой держится любая империя - договор элит. Основу, важнейшую часть договора элит метрополии и провинций составляет способность элиты центральной обеспечить спокойное существование элитам на местах. Когда центральная элита теряет способность это делать, периферийные элиты от нее бегут. Советский Союз распался не в Беловежской Пуще. Цепочка решений о суверенитете началась сразу после августа. Вспомним, когда именно с помпой отпраздновали десятилетие своей независимости Украина, Прибалтика, Молдавия… Никто не дожидался зимы.

Участники V съезда народных депутатов надеялись на некий переходный период перед подписанием нового союзного договора, идея которого тогда еще не была отвергнута. В рамках этой идеи был принят закон о временных органах власти, и в нем содержалось прошедшее тогда незамеченным положение о том, что органы власти в республиках имеют право отменять на своих территориях действие союзных законов. И все. С этого момента Союз Советских Социалистических Республик де-факто перестал существовать, а беловежские соглашения и прочее были только финальным аккордом, формальным актом прощания.

Десять лет, отделившие нас от "точки бифуркации" 1991 года, можно разделить на три очень неравных периода. Первый из них начался 19 августа и продолжался до конца 1993 года. Это и была радикальная фаза революции, которая закончилась принятием новой Конституции России и выборами нового парламента. Затем центральная власть, прежде всего в лице Ельцина, пытались выйти из революции и перейти к постреволюционной фазе: стремились консолидировать элиты, успокоить общество (вспомним Договор об общественном согласии). Но Ельцин не воспринимался как человек постреволюционной фазы, способный примирить бушующие в обществе страсти и привести элиты к сотрудничеству во имя решения конструктивных задач. На нем висел груз радикализма, его видели только в роли ниспровергателя и разрушителя. Поскольку он победил на выборах в 1996 году, фаза выхода из революции несколько затянулась. И наконец, после ухода Ельцина и появления в Кремле Путина началась новая фаза - собственно постреволюционная. Именно с этого момента началось реальное строительство нового государства, реальная консолидация общества во имя решения новых задач.

Таковы контуры этих десяти лет.

Если говорить об обществе, то за эти годы в нем произошли важнейшие изменения. Последнее десятилетие века стало тяжелейшим испытанием. Главной тенденцией стала постепенная адаптация к новым условиям. У разных слоев общества это происходило по-разному. Кто-то просто приспосабливался, чтобы выжить. Кто-то, напротив, прошел адаптацию быстро и использовал перемены с большой для себя пользой. Если говорить о сдвигах в политическом сознании, то самый существенный произошел после 1996 года, когда в стране объективно назрела необходимость смены элит. Страна ждала этого, и приход к власти Путина в 1999 году был обусловлен прежде всего именно этими ожиданиями. Было ясно, что на выборах 2000 года должен был победить человек, не входивший в старую обойму, разочарование в которой было уже слишком велико.

Революционный период не лучшее время для строительства экономики. Однако основы новой экономики, несмотря на чрезвычайно неблагоприятные условия, были заложены. И именно эти основы помогли стране преодолеть последствия кризиса 1998 года. Именно молодой российский бизнес сумел выполнить задачу импортозамещения. Оговоримся, что впоследствии нам немало помогла и мировая конъюнктура, устойчиво высокие цены на энергоносители.

Если говорить об изменениях политической системы, то они бесспорны. Конечно, демократия, которую мы построили, выглядит пока еще уродливо. Но я не знаю ни одного примера демократии, которая за первые десять лет своего существования стала похожей на ангела или создала что-то выдающееся. Происходит постепенная смена политических элит. Приход к власти Путина, который у многих ассоциируется только с некогда всемогущим КГБ - это тоже пример перемен в элитах, смены поколений.

Ситуация потребовала от центральных властей временного ограничения демократии. Рассмотрим один исторический пример. В конце сороковых - начале пятидесятых годов в Америке была демократия? Была. Но в то же время был там маккартизм? Был. Осознание того, что функционирование демократических институтов и демократии в целом может сочетаться с маккартизмом, приводит людей в состояние шока. Но проблема в том, что демократия - это не точка, это пространство с достаточно широким диапазоном возможностей. Другое дело, что нам нельзя себя сравнивать с США - у них к моменту возникновения маккартизма была стопятидесятилетняя демократическая история, уже имелись защитные механизмы, которые в итоге и спасли страну от произвола, были надежные традиции, за которые выскочить никому не удалось. А ведь сейчас мало кто помнит, что маккартистом был даже Ричард Никсон. В устоявшейся демократии традиции - это прочные крепостные стены. Возникающие порой маккартисты и разные куклуксклановцы неизбежно разбивают о них свои лбы. И чем старше демократия - тем быстрее. У демократии молодой стены слабые, и подобные персонажи могут повалить все здание. Нам нужно очень осторожно относиться к подобным вещам.

Если говорить о глобальной задаче, ради которой произошла революция, о модернизации страны, то Путин в этом контексте является стопроцентным продолжателем дела Ельцина. Если мы рассмотрим его крупные, стратегические шаги, то увидим именно то, чего добивался Ельцин, те меры, которые он собирался, но не смог предпринять. Это касается и земельной, и судебной - а лучше сказать - правовой реформы, и реформы федеративного устройства России. Документы об изменении властной вертикали в России, например, лежали в администрации президента с 1996 года.

Однако сильно изменилась стилистика власти, образ действий, методы. Это стилистика власти уже постреволюционного периода. Однако движение идет по той колее, которую проложил Ельцин. Власть по-прежнему старается как сама избежать конфронтации с политическими полюсами, так и снизить ущерб наносимый напряженным противодействием противоположных сил друг другу.

Стиль Ельцина и стиль Путина очень похожи друг на друга. В основе лежит сложная, византийская система игр и интриг, каждая политическая комбинация - хитрый гамбит. Вспомним гамбит, который можно условно назвать "гимн", или гамбит "смертная казнь". Как в свое время Ельцин, Путин ловко запутывает оппонентов, неизменно получая выгодный или нужный результат. Такая манера будет эффективной, и думаю, сохранится до тех пор, пока сохраняется нынешний баланс сил, прежде всего - в Федеральном Собрании. Однако стиль этот содержит в себе и противоречия, которые заставят однажды его изменить.

Если главной задачей является реформирование бюрократической системы страны, то главным противником этой реформы будет сама бюрократия. Тут не нужно ставить какие-то сложные эксперименты - это и так ясно. В борьбе с бюрократией президент и реформаторы ищут новые опоры. Отсюда попытки ускорить формирование гражданского общества. Но как только будут сделаны даже символические движения в эту сторону, само гражданское общество -- не в лице "игроков", пытающихся заполучить политические дивиденды, используя это поле, а в лице реальных представителей этого общества, -- поднимет голос: "А нам не нравится нынешняя система! Нам не нравится то, что ваши шаги не обсуждаются и не обнародуются! Нам не нравится эта закрытость! Мы хотим знать, что с нами собираются делать!". Поиски новых точек опоры заставят менять стилистику. Тут обнаруживается существенная разница между режимами Путина и Ельцина - последний был куда более открыт и прозрачен.

В России произошли существенные изменения, которые изменяют лицо государства. Когда-то Отто фон Бисмарк, обосновывая недопустимость войны с Россией, писал, что Россия страшна пространствами, морозами и полным отсутствием потребностей. Что касается морозов и пространств - они остаются. А вот отсутствие потребностей уже не актуально. Потребности есть, и они растут. Они начали возрастать еще в эпоху застоя, они-то и породили революцию, произошедшую десять лет назад.

Версия для печати