24.02.2016 | Сергей Маркедонов

Кавказская геометрия: поиски устойчивости

На прошлой неделе президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган должен был посетить Азербайджан. К этому событию было приковано значительное внимание. Однако террористическая атака в Анкаре изменила планы турецкого лидера. Его визит в Баку был перенесен на более позднее время. Что, впрочем, не означает, что перспективы турецко-азербайджанских и безопасности Закавказья утратили свою актуальность.

Однако на этом фоне в тени осталось другое событие, имеющее прямое отношение к кавказской региональной динамике. По степени возможного эффекта оно не могло сравниться с форматом переговоров глав двух государств-союзников. Однако и свести его к обычной дипломатической рутине невозможно.

В Тбилиси 19 февраля 2016 года состоялась встреча глав МИД Азербайджана, Грузии и Турции. Эльмар Мамедьяров, Михаил Джанелидзе и Мевлют Чавушоглу провели переговоры и по их итогам подписали совместное заявление. Первый трехсторонний министериал прошел 8 июня 2012 года. Тогда итогом саммита стало подписание Трабзонской декларации, которая обозначила приоритетные сферы для сотрудничества Азербайджана, Грузии и Турции. С этого времени министериалы проходят на регулярной основе один раз в полугодие. Февральская встреча в Тбилиси стала уже пятой по счету, а шестая пройдет летом 2016 года в Баку. Для Михаила Джанелидзе это был первый трехсторонний саммит в качестве главы МИД Грузии. В канун новогодних праздников он (до этого времени 1-й заместитель министра иностранных дел) сменил на этом посту своего шефа Георгия Квирикашвили, ставшего после ухода в отставку Ираклия Гарибашвили премьер-министром.

Какие же основные пункты были отражены в Тбилисском заявлении? Естественно, стороны не могли пройти мимо проблемы терроризма (в особенности после террористической атаки в Анкаре). Главы МИД трех стран выступили с решительным осуждением терактов, как методов политической борьбы. Другой вопрос, что каждый из них понимал под терроризмом и кого был готов идентифицировать, как террористов.

Однако приоритетами документа, подписанного в столице Грузии, стали транспортная инфраструктура и энергетика. Была подчеркнута необходимость скорейшего запуска железнодорожного проекта Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс. К слову сказать, планы по вводу его в эксплуатацию не единожды откладывались. Сам проект был запущен в октябре 2007 года. В 2010 году дэдлайном обозначался конец следующего календарного года. Однако в августе 2011 года представители Грузии и Азербайджана заявили, что окончательный запуск железнодорожной «ветки» будет сделан через год. Но и 2012 год не стал точкой старта для Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс. В начале 2013 года споуксмен «Азербайджанских железных дорог» назвал новую дату - конец того же года. Затем 16 апреля 2013 года последовали новые корректировки. Затем в конце января 2014 года помимо главной стратегической цели была обозначена тактическая задача - пуск испытательного поезда от Баку до турецкой границы, после чего датой окончания работ был назван конец прошлого года. Но и этим планам не суждено было осуществиться. 19 февраля 2016 года после окончания встречи главы МИД трех стран посетили Карцахи и проинспектировали участок будущей железнодорожной магистрали (до недавней поры там осуществлялись ремонтные работы).

В фокусе внимания министров также оказались координация действия для реализации проекта «Шелкового пути». Удостоились особого внимания и два трубопроводных проекта - Трансанатолийский и Трансадриатический. По мнению участников саммита, вклад этих энергомаршрутов в развитие Кавказского региона, его интеграцию в мировую экономику в целом, и в наращивание кооперации стран Закавказье с Евросоюзом, невозможно недооценить. «Наши страны играют важную роль в обеспечении энергетической безопасности Европы. Учитывая трехсторонний транзитный потенциал, мы большое значение уделяем продолжению сотрудничества и функционирования коридора, связывающего Европу и Азию»,- заявил хозяин саммита Михаил Джанелидзе.

Однако экономика экономикой, а без решения проблем с безопасностью и урегулированием этнополитических конфликтов говорить об эффективном бизнесе не представляется возможным. Поэтому нет ничего удивительного в том, что вопросы региональной безопасности были затронуты в ходе тбилисской встречи. Фактически все заявления на эту тему касались обеспечения территориальной целостности и урегулирования конфликтов. При этом министры особо подчеркнули, что с запуском того или иного проекта жизнь не заканчивается, а для полноценного трехстороннего сотрудничества нет каких-то ограничителей.

В этой связи возникает вопрос, в какой степени мы можем говорить о складывании устойчивой региональной связки Турция-Азербайджан-Грузия? Насколько растущая кооперация этих трех стран грозит России, ее интересам, а также интересам стратегического союзника РФ в регионе Армении? Актуальность поставленных вопросов особенно возрастает из-за конфронтации между Москвой и Анкарой. При этом из «кавказского уравнения» не следует выбрасывать и фактор Запада. Да, реакция США и их союзников на действия России в Закавказье в августе 2008 года была не в пример мягче, чем на позицию Москвы по отношению к украинскому кризису (в особенности после присоединения Крыма и конфликта в Донбассе). Однако Вашингтон (как, впрочем, и страны ЕС) не смирился ни с нынешним статусом Абхазии и Южной Осетии, ни с особой ролью России на Южном Кавказе. Не стоит забывать и о роли Ирана, который также имеет собственное видение перспектив Закавказья и двусторонних отношений с отдельными странами региона. Можно ли говорить сегодня о фактическом региональном расколе на две условные группировки: Турция-Азербайджан - Грузия и Россия-Иран-Азербайджан? В последнее время на различных международных конференциях и «круглых столах» эта идея озвучивается все чаще.

На первый взгляд, в ней есть определенные резоны. Баку, Тбилиси и Анкара объединяет стремление к изменению невыгодного им статус-кво в регионе, при котором им не удается решить проблемы с территориальной целостностью Грузии и Азербайджана. При этом сама проблема «восстановления юрисдикции» над спорной территорией видится не столько, как поиск технологий для интеграции «проблемного» населения и диалога с ним, а как установление своего флага в «незаконно отторгнутых землях». Но если в случае с Азербайджаном Анкара обозначила общий интерес задолго до нынешнего конфликта в Сирии, то нынешняя российско-турецкая конфронтация значительно сблизила позиции Грузии и Турции, которые были куда как более нюансированными.

До конца 2015 года турецкая дипломатия, поддерживая территориальную целостность Абхазии, закрывала глаза на многосторонние контакты своих граждан абхазского происхождения с исторической родиной. Формы таких контактов были разнообразные. Это и фрахт турецких рыболовецких судов во время путины, и экспорт угля из абхазского Ткварчели (Ткуарчала) на турецкую территорию, и импорт продовольствия и промышленных товаров из Турции в Абхазию (что занимало примерно от пятой части до четверти от общего объема), и деятельность НКО. Но в январе нынешнего года Абхазия, руководствуясь Договором с РФ о союзничестве и стратегическом партнерстве, присоединилась к российским санкциям против Анкары. Естественно, это не могло не отразиться на позициях турецкого руководства на грузинском направлении.

Трехсторонняя кооперация Турции, Азербайджана и Грузии находит поддержку и на Западе. По словам эксперта вашингтонского Центра стратегических и международных исследований Джеффри Манкоффа, приоритетом США «является продвижение геополитического плюрализма и обеспечение поставок каспийской нефти и газа в Европу. В зависимости от развития мировых энергетических рынков в ближайшее десятилетие или около того значение поставок каспийских энергоресурсов для Европы может пойти на убыль. Но США все же будет поддерживать трубопроводы через Южный Кавказ, как средство для обеспечения геополитического плюрализма», то есть минимизации российского военно-политического присутствия в регионе. Согласно выводам авторов доклада «Прослеживая Кавказский круг» (Фиона Хилл, Кемаль Кириши и Эндрю Моффатт), вышедшего в свет под эгидой Института Брукингса в июле 2015 года, вовлеченность Вашингтона и его союзников в региональные дела невелика, и этот недостаток следует исправить. При этом авторский коллектив рассматривает Турцию наряду с ЕС и с США, как часть коллективного Запада. Схожим образом трактует турецкие действия в Закавказье (то есть, как вклад в западное «вовлечение) и руководитель программы по изучению Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии в известном европейском институте «FRIDE» Йос Боонстра в своем докладе «Южнокавказский концерт: каждый играет на свой лад» (опубликован в сентябре прошлого года).

В этом же контексте не стоит забывать и опыт кооперации Грузии и Азербайджана в рамках ГУАМ (позже переименованного в Организацию за демократию и экономическое развитие), и многолетнее стратегическое взаимодействие Баку и Анкары, как впрочем, и существующий запрос в самих закавказских странах на диверсификацию внешней политики и снижение зависимости от Москвы. Таковой интерес, к слову сказать, присутствует и в Армении. Однако конфликт вокруг Нагорного Карабаха и членство Турции в НАТО резко сужают пространство для маневра армянской дипломатии.

Однако какие бы аргументированные резоны не клались в основу выверенной концепции о «кавказском треугольнике» (или треугольниках, если иметь в виду альтернативу коалиции Анкара-Баку-Тбилиси в виде другой геополитической фигуры с вершинами в Москве, Тегеране и Ереване), международные отношения намного менее логичны, чем математические формулы.

Во-первых, у каждого из подписантов Трабзонской декларации и недавнего Тбилисского заявления есть свои особые интересы на российском направлении. Турция особый случай. Но российско-турецкая конфронтация сегодня фокусируется на Ближнем Востоке, а не на Закавказье, хотя потенциально расхождения по Сирии способны спровоцировать и другие противоречия. И вот здесь особенно важными становятся подходы самих кавказских стран. Азербайджан имеет непростую динамику отношений с Западом, и в последнее время критика авторитарных методов Баку со стороны США и Евросоюза стала намного более жесткой. Россия уже не первый год видится в прикаспийской республике, как противовес Западу и дополнительный источник международной легитимации правящего режима. Есть у Азербайджана свой интерес и к экономической кооперации с РФ, и к взаимодействию против джихадистской угрозы. Последний пункт способен заинтересовать и Грузию, столкнувшуюся с аналогичным вызовом в Панкиси. Неслучайно, кстати, и Тбилиси, и Баку не стали полностью отождествлять свои интересы с официальным Киевом, их позиции в 2014-начале 2016 года выглядели намного более нюансированными.

Во-вторых, и Азербайджан, и Грузия имеют свои виды на Иран, которого, несмотря на нынешнюю «перезагрузку» с Западом ни Вашингтон, ни Брюссель не считают геополитическим единомышленником. За два дня до тбилисского саммита министр энергетики Грузии Каха Каладзе встретился в Тегеране с министром нефти Ирана Бижаном Намдаром Зангане. Темой встречи стали поставки иранского газа в Грузию. И хотя до «конкретики», судя по всему, дело не дошло, было принято решение о создании специальных рабочих групп по изучению данного вопроса. Добавим к этому частые сетования грузинских дипломатов и экспертов в кулуарах по поводу односторонней энергозависимости от Азербайджана. При этом прикаспийская республика также ищет улучшения двусторонних отношений с Тегераном. С приходом на президентский пост в Исламской республике Хасана Роухани «перезагрузка» стала здесь главным трендом. В апреле 2014 года Ильхам Алиев уже посещал Иран. 23 февраля 2016 года состоялся его новый визит в эту страну.

В-третьих, отношения самих закавказских государств, а также их двусторонние отношения с Турцией, несмотря на все декларации, не так просты, как это кажется на первый взгляд. Так между Тбилиси и Баку время от времени возникают проблемы относительно положения азербайджанцев в грузинском регионе Квемо Картли. И хотя страны достигли определенного прогресса в определении госграницы, данный вопрос не является полностью закрытым. Сколько бы Грузия и Азербайджан ни говорили про общность сепаратистской угрозы, а Тбилиси не может смотреть на «армянский вопрос» через азербайджанские или турецкие «очки». Не будем забывать, что численность населения объединенного края Самцхе-Джавахети составляет порядка 240 тыс. чел., из которых 53 % составляют армяне, а в некоторых районах она достигает и отметки в 90%. Все это заставляет Тбилиси работать тщательнее в выборе подходов к региональной политике. Не являются полностью тождественными и подходы Баку и Анкары, хотя обе страны связывают годы стратегического взаимодействия. Азербайджан намного осторожнее (если не сказать с откровенной опаской) смотрит на события на Ближнем Востоке и опасается экспорта нестабильности, многократно усилившейся вследствие «арабской весны», тогда как Турция рассматривает нынешнюю обстановку, как возможность для укрепления своего статуса, как самостоятельной, сохраняющей определенную автономию от Вашингтона, евразийской державы.

В-четвертых, сколько бы Запад устами влиятельных экспертов и политиков, ни говорил о важности партнерства с Турцией и ее вовлечения в кавказские дела, и у Вашингтона, и у Брюсселя есть свои ограничители для полного отождествления свои действия с действиями Анкары. Взять тот же проект Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс.

Напомню, что еще в июле 2006 года Палата представителей Конгресса США проголосовала за предоставление гарантий того, что никакие экспортные и импортные фонды не будут использованы для содействия проекту строительства железной дороги Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс в обход Армении. Именно американские конгрессмены выступили против изоляции Армении от масштабных региональных транспортных проектов. Автор настоящего текста не готов увидеть в действиях американских политиков абстрактного альтруизма, но вопрос о признании событий 1915 года, как геноцида для Штатов (как и для их европейских партнеров) стал определенным инструментом давления на строптивое турецкое руководство. А ведь помимо него есть еще и проблемы курдов, и вопрос о Кипре.

Таким образом, для того, чтобы треугольник, направленный своим острием против российских интересов, заработал на полную мощь, существует разнообразные препятствия. Они сокрыты в противоречиях между его «вершинами», а также и другими важными «фигурами» в самом регионе и за его пределами. Но эти противоречия и нюансы нужно эффективно и грамотно использовать, не полагаясь на инерцию. К слову сказать, и в отношениях между Москвой, Тегераном и Ереваном все также далеко не так просто и однозначно. В этой связи крайне важно умение диверсифицировано подходить к каждому случаю, избегать простеньких схем и обобщений, не полагаясь ни на два принципа «никуда не денутся» или «не о чем с ними вообще разговаривать». Иначе, не разговариваешь Ты, разговаривают за Тебя и не факт, что ради твоих интересов.

Сергей Маркедонов - кандидат исторических наук, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Версия для печати