26.02.2016 | Сергей Маркедонов

Референдум: особая форма

Сегодня Южная Осетия нечасто попадает на первые полосы газет. После того, как в августе 2008 года Россия признала ее независимость, в Закавказье установился новый статус-кво. Одним из его базовых элементов стало превращение РФ в гаранта безопасности и финансово-экономической поддержки двух бывших автономий Грузинской ССР.

Угроза силового реванша за былые поражения со стороны Тбилиси была сведена к нулю. И даже в политический лексикон лидеров западных государств вошло словосочетание «ядровая территория Грузии», что подразумевало, что за пределами этого политического нуклеуса существуют иные порядки. Хорошие или плохие - это другой вопрос, но они устанавливаются помимо воли официального Тбилиси.

С помощью российской военной поддержки Южная Осетия существенно улучшила свое геополитическое положение. Под контроль югоосетинских властей в 2008 году перешел Ахалгорский (Ленингорский) район. Но самым важным достижением стало установление контроля над так называемым Лиахвским коридором. Он включает в себя четыре села: Кехви, Тамарашени, Курта и Ачабети. Ранее «коридор» позволял Тбилиси отрезать столицу республики Цхинвали от Рокского тоннеля и Джавского района (прямой выход на Россию).

С весны 2013 года югоосетинская сторона при поддержке РФ стала устанавливать пограничные знаки и ограждения из колючей проволоки на линии разделения частично признанной республики и Грузии. В июле 2015 года была проведена установка новых пограничных знаков на линии Хурвалети – Орчосани, в результате чего участок стратегически важного нефтепровода Баку-Супса оказался под контролем Цхинвали. Понятное дело, развитие событий по такому сценарию не устраивает ни Тбилиси, ни его союзников в Брюсселе и Вашингтоне. Однако на Кавказе в отличие от Украины реакция Запада не столь жесткая и последовательная. И в целом статус-кво, установленный по итогам «горячего августа» 2008 года, соблюдается. Россия патронирует две бывшие автономии Грузинской ССР, а Грузия наращивает интеграционные связи с НАТО, ЕС и США. При этом Москва и Тбилиси пытаются нащупать определенные точки для взаимодействия, не переступая обозначенных для себя «красных линий».

И, тем не менее, перефразируя классика, статус-кво - это не застывшая догма, а руководство к действию. Любой порядок вещей (даже тот, который кажется близким к совершенству) не может быть навечно замороженным. Попытки улучшить или ухудшить его (знаки в данном случае будут всецело определяться тем положением, которое существует благодаря установившемуся раскладу) будут время от времени предприниматься. Вот и идея изменения статуса Южной Осетии периодически возникает в российском и югоосетинском информационном пространстве.

В канун февральских праздников президент частично признанной республики Леонид Тибилов заявил о намерении продолжить консультации с Москвой по вопросу о проведении референдума относительно объединения осетинского народа под эгидой РФ. Стоит заметить, что глава Южной Осетии не в первый раз озвучивает «объединительную идею». В ее продвижении он более чем последователен. Уже через несколько месяцев после своего избрания (а оно, напомню, прошло в сложнейших условиях внутриполитического кризиса, приведшего к повторным выборам) Тибилов заявил: «Мы сегодня - независимое государство. Но вообще идея воссоединения всегда жила в каждом из нас, и я считаю, что эта идея должна получить свое развитие».

Но одно дело идея о единстве Северной и Южной Осетии под российской эгидой. И совсем другой вопрос – попытаться воплотить ее на практике. В октябре 2015 года Тибилов заявил о необходимости инициировать процедуру референдума. И даже обозначил возможную дату волеизъявления – до президентских выборов 2017 года. Тогда Кремль отреагировал без особого энтузиазма, ограничившись словами об уважении независимости Южной Осетии и имеющихся между Москвой и Цхинвали дипломатических отношений. Впрочем, и Владимир Путин, когда перед ним ставили данный вопрос, уклонялся от прямого ответа и заявлял, что прерогатива здесь у осетинского народа.

В феврале 2016 года Леонид Тибилов снова напомнил о себе. Почему это сделано именно сейчас? Можно ли рассматривать его заявление, как случайность? Или это часть некоего плана? Думается, многие критики российской политики уже склоняются к тому, чтобы увидеть в инициативе югоосетинского лидера попытку мультипликации крымского опыта и прощупывание почвы для «аннексионистских устремлений» Москвы.

Между тем, слова Тибилова стоит прочесть более внимательно, стремясь увидеть в них определенные нюансы и полутона. Глава Южной Осетии недвусмысленно заявил, что осознает «всю сложность и деликатность вопроса», и не желает «создавать для нашего стратегического партнера осложнений на международной арене». Действительно, для многих на Западе понятно, что именно Россия играет ключевую роль в обеспечении безопасности и поддержании Южной Осетии, что, впрочем, не означает отсутствие у южных осетин собственной мотивации и собственного видения своего будущего вне зависимости от геополитических планов Кремля. И с этой ролью де-факто мирятся, если оставить за скобками риторические выпады против Москвы.

Но после Крыма и конфликта в Донбассе прямой пересмотр статуса частично признанных образований добавит дровишек в разгорающийся костер конфронтации Запада и России, притом, что ситуация на других направлениях (Украина, Сирия) не демонстрируют пока достаточных поводов для оптимизма. И поэтому-то Тибилов предлагает провести референдум «в особой форме», при которой рассматривается возможность постановки на голосование вопроса о конституционной норме. Согласно этой норме глава республики может обращаться к президенту РФ с инициативой о принятии Южной Осетии в состав России. Таким образом, по мнению Тибилова, Москва не должна будет немедленно реагировать на итоги народного волеизъявления и однозначно говорить «нет» или «да». Но будет сделан шаг вперед на пути к реализации «объединительных» планов.

Говоря об инициативе президента Южной Осетии, тем не менее, необходимо четче выдерживать фокусировку, позволяющую понять не только некие геополитические комбинации, но и собственно югоосетинские мотивы. А они в данном контексте не менее важны. Следует иметь в виду, что республика в скором времени вступает в предвыборный сезон. В памяти югоосетинских политиков и рядовых обывателей прочно отпечаталась история двух кампаний 2011-2012 гг. и связанного с ними политического кризиса. События того времени четко высветили, как проблемы республиканской власти, так и провалы Кремля (не только в процессе восстановления республики, но и в выстраивании модели отношений Москва-Цхинвали).

Чего опасается Тибилов? Во-первых, внутриреспубликанской конкуренции. Объединительная идея помимо него активно продвигается лидером партии «Единая Осетия» и спикером республиканского парламента Анатолием Бибиловым. Велик риск уступить «поляну» более расторопному конкуренту. Во время упомянутого политического кризиса Бибилов потерпел серьезное поражение, так и не став преемником Эдуарда Кокойты (сказались разночтения с командой экс-президента, а не только с прямыми оппонентами). Сегодня он испытывает определенный драйв (победа на выборах в парламент в 2014 году помогает этому), и чувствует ресурс поддержки. Отсюда, стремление перехватить инициативу.

Во-вторых, Тибилов не хотел бы повторения событий 2011-2012 гг. на новом витке. И он прямо об этом заявил еще в октябре прошлого года: «В апреле–мае 2017 года нас ждут очередные президентские выборы, и я бы не хотел повторения кризисной ситуации. Поэтому считаю необходимым задолго до начала предвыборной кампании узнать мнение народа, и определиться по вопросу о возможности вхождения республики в состав Российской Федерации». В-третьих, и Тибилов, и Бибилов, как политики понимают популярность «объединительной идеи» в югоосетинском обществе. Естественно, она разделяется не всеми стопроцентно. Есть и скептики, и противники прямого вхождения в состав РФ (что, правда, не делает их поборниками «возвращения» в Грузию). Но доминирующий тренд именно таков. У Южной Осетии нет природно-климатических преимуществ Абхазии, лоббистских групп, сопоставимых с защитниками самоопределения армян Нагорного Карабаха. Добавим к этому непростые экономические времена, кризис заставляет быть прагматиками. Отсюда и определенные представления рядовых жителей республики о том, что прямой контроль из Москвы будет лучше, чем деятельность местных чиновников, многие из которых, мягко говоря, не внушают особого оптимизма.

Совокупность этих факторов заставляет югоосетинских политиков действовать более активно, да еще и конкурировать друг с другом за право представлять «объединительную идею». Такая конкуренция придает дополнительное ускорение подобного рода проектам. Не стоит забывать и приближающиеся парламентские выборы в России. В ходе них патриотическая тема станет также одной из основных. И вопрос о приращении территории страны также будет включен в оборот. Думается, и здесь есть некий расчет, говоря футбольным языком, передать пас российским политическим деятелям. И превратить тему в сюжет общероссийской, а не только югоосетинской повестки.

Однако между идеями и их практическим воплощением лежит некоторая дистанция. И на этом пути приходится сталкиваться со сложными политическими реалиями, заставляющими жертвовать идеалистическими представлениями ради прагматики. Интересно, что практически синхронно с инициативой Тибилова МИД РФ анонсировал очередную встречу Григория Карасина (заместителя российского министра иностранных дел) с Зурабом Абашидзе (специальным представителем премьер-министра Грузии) в марте 2016 года. Следовательно, Москва и Тбилиси продолжат общение поверх имеющихся разногласий, которые пока что Кремль не спешит углублять. Более того, уже многие годы РФ показывает: к разным конфликтам у нее различные подходы. Следовательно, не Крымом единым. Другой вопрос, что югоосетинский аргумент руководство РФ не будет сдавать в архив. Время от времени он будет озвучиваться. И даже без какой-то прямой директивы из «Центра», в Южной Осетии для этого есть свои собственные резоны, которым Москва не будет мешать. Но активно помогать им она станет, скорее всего, лишь только при более сложных обстоятельствах, как в отношениях с Тбилиси, так и с Западом. Без форс-мажоров Москве будет удобнее поддерживать имеющийся статус-кво, который ей в целом выгоден.

Сергей Маркедонов - доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ

Версия для печати