10.03.2016 | Александр Гущин

Тернистый путь украинской евроинтеграции

Одним из главных и цитируемых заявлений последних дней стали слова председателя Еврокомиссии Ж-К. Юнкера о том, что Украина в обозримой перспективе, в течение 25 лет, не станет членом Евросоюза. Безусловно, такое заявление вряд ли носит сенсационный характер, однако, в Киеве слова Юнкера были встречены многими как отрезвляющее средство.

Действительно, тезис Юнкера, высказанный именно сейчас, во многом свидетельствуют о той степени раздражения действиями Украины, которая накопилось в Брюсселе. Это касается как процесса мирного урегулирования на Юго-Востоке, в рамках которого Украина последнее время тормозит все решения по реализации минских договоренностей, так и медленным темпом реформ, отсутствием борьбы с коррупцией и углубляющимся внутриполитическим кризисом. И все это в условиях, когда прогноз развития экономики на 2016 г. уже изменен - теперь планируется, что динамика будет на уровне 0% роста ВВП. Несмотря на то, что украинская власть сегодня во многом подвержена внешнему консультированию со стороны и ЕС и, прежде всего, США, скрывать недостатки системы и нежелание выполнять требования ЕС становится все сложнее.

Понятно, что однозначно к заявлению Юнкера относиться не стоит. В конце концов, сделано оно было в Гааге и направлено было на голландского избирателя, который скоро пойдет на референдум по вопросу о евроассоциации Украины. Результаты голосования, хотя и будут носить рекомендательный характер, но способны, тем не менее, оказать влияние на позицию властей страны. Кроме того, большинство избирателей, сегодня выступает против ратификации, и Юнкер, говоря о невозможности вступления Украины в ЕС, стремился в первую очередь успокоить голландских евроскептиков, а не только дать сигнал украинским властям. Но сегодня становится все более очевидным, что домашнее задание Украина делает плохо. Характерным индикатором этого процесса стала ситуация вокруг предоставления Украине безвизового статуса. После заявлений о том, что Грузия и Украина не получат безвизовый статус синхронно стало понятно, что к Украине у ЕС очень много вопросов, которые не решаются даже применительно к заветной мечте Украины – получению безвизового статуса.

Конечно, можно много говорить о том, что европейские требования по электронным подписям были слишком жесткими, например, ЕС жестко увязывал безвизовый статус и введение биометрических паспортов, но то, что проект закона оказался абсолютно выхолощенным действительно свидетельствует о том, что опасность потерять комфорт у депутатов явно превалировала. Кроме этого есть и серьезная проблема с созданием агентства по противодействию коррупции, что также является одним из важных условий ЕС. Если Грузия при всех ее проблемах заметно быстрее идет по введению европейских норм и в целом лучше представляет себе концепцию и смысл евроинтеграции, то в Украине помимо объективных трудностей большой страны, находящейся в сложных вншнеполитических условиях, есть внутренний саботаж, стремление пойти по легкому пути, экспулатировать образ жертвы, ничего не меняя системно и институционально. И это, прежде всего, касается вопроса о евроинтеграции.

Сначала, во время Майдана, эксплуатировалась идея о вступлении в ЕС, затем обсуждалась и реализовывалась идея евроинтеграции, которая очень спорна с точки зрения развития экономики и позитивный эффект от которой возможен только в долгосрочной перспективе и только при наличии реформам системы государственного управления. Теперь же даже по вопросу о безвизовом статусе наблюдаются серьезные проволочки с украинской стороны. И это при том, что сам по себе вопрос о безвизовом режиме при всей его важности является скорее вопросом имиджевым, психологическим. Сам по себе безвизовый статус не дает права на работу или проживание, да и вряд ли способен привести к массовому наплыву украинских работников в Европу, которые прекрасно пересекали границу и нанимались на работу и при наличии виз.

ЕС понимает все недостатки политики «Восточного партнерства», которые заключались не только в том, что программа не отличалась серьезным финансированием или оперировалась, прежде всего, такими странами как Польша. Важным моментом является и то, что слабо учитывалась специфика каждой отдельной страны - участника, а также, если говорить более глобально и не только в контексте этой программы, то, что не учитывалась степень сопротивления Москвы проникновению Запада на постсоветское пространство.

Сейчас же Евросоюз меняет тактику. Речь идет о выстраивании отношений с каждой страной, попытке учесть национальную специфику – свидетельством этого служит отмена санкций против Беларуси. Это, конечно, не в состоянии оторвать Минск от Москвы даже в среднесрочной перспективе, учитывая военно-политический союз и тесную привязку в экономике, но, тем не менее, указывает на продолжение политики борьбы за сферу влияния в западной части постсоветского пространства.

При определенных обстоятельствах, особенно в случае дальнейшего усугубления кризисных тенденций в российской экономике и застоя в развитии евразийского интеграционного проекта, такая политика способна оказать влияние на будущее Беларуси. В этом плане следует помнить, что ничего невозможного, несмотря на все кажущиеся незыблемыми показатели нет, пример переориентации Украины это хорошо показывает. На такую точечную политику ЕС, когда прагматизм является главной компонентой, указывает и ставка, сделанная Западом на олигархическое правительство П.Филипа в Молдове, с целью не допустить усиления российского влияния в стране.

Сама же Украина не получает пока особых выгод от евроассоциации, а расчеты на становление в качестве аграрной сверхдержавы, как выразился американский посол в Киеве Д.Пайетт, вообще очень сомнительны, учитывая, что в мире нет ведущих стран, идущих по пути деиндутриализации, превращающихся в аграрных экспореров и сохряняющих при этом мощные позиции в мировой экономике. Во всяком случае, страны стремятся развивать и остальные наукоемкие отрасли, и именно от этого будет зависеть дальнейшее развитие Украины, при всей важности аграрного экспорта, который на данный момент пока в значительной степени сырьевой, а продукты переработки в нем представлены довольно слабо. Кроме того, в рамках евроассоциации действуют квоты, которые предоставляют возможность беспошлинной торговли, но эти квоты сами по себе сравнительно небольшие. Еще одной проблемой является брендирование украинских товаров на Западе, которые пока неизвестны массовому покупателю.

Пока, даже в случае неудачи для Украины референдума в Голландии, страна может в 2017 г. или к концу 2016 г. рассчитывать на введение ограниченного безвизового режима, однако самое главное – риск потерять доверие ЕС, которого остается все меньше. Конечно, можно уповать на то, что основным оператором Украины являются США, и ЕС не сможет окончательно «бросить» Киев, но, тем не менее, вне зависимости от того, останется ли Украина в геополитическом поле влияния США (скорее всего так и будет), именно внутренний успех является главным. Но на этом направлении пока есть очень серьезные проблемы, которые вряд ли способны решить досрочные выборы, если за ними не последуют системная перезагрузка власти и обновление элит.

Александр Гущин – доцент РГГУ

Версия для печати