11.08.2016 | Игорь Бунин

Правоцентристский лагерь накануне праймериз

Во Франции правые всегда были идеологически расколоты, и в их рядах было множество персональных конфликтов. Правые идеологические течения существовали постоянно, хотя они, конечно, видоизменялись и во многом потеряли свою специфику в последние десятилетия.

В своей классической работе известный французский политолог Рене Ремон вывел три правые исторические традиции: легитимистскую, восходящую к монархии Бурбонов, орлеанистскую, идущую от Луи-Филиппа, и бонапартистскую[1]. Это разделение оказалось настолько проницательным, что до сих пор сравнивают «орлеанизм и жискардизм», «бонапартизм и голлизм», а «саркозизм» называют «необонапартизмом ХХI века»[2]. В ХХI веке плюрализм в правом лагере стал менее выражен и этому немало способствовало создание в 2002 г. Союза за народное движение (СНД), ставшего в 2015 партией «Республиканцев». Но смягчение идеологических противоречий не привело к исчезновению личностных конфликтов и борьбы за власть. Жак Ширак против Валери Жискар д’Эстена в 1981 г. или Ширак против Раймона Барра в 1988г., что обеспечило в обоих случаев победу Ф. Миттерану. В 1995 г Ширак столкнулся с премьер-министром Эдуардом Балладюром, несмотря на то, что две правые партии- Объединение в поддержку республики (ОПР) и Союз за французскую демократию (СФД) - подписали хартию о проведении праймериз перед президентскими выборами 1995 г. Несмотря на создание СНД Н. Саркози пришлось дважды - в 2007 г. и 2012 г.- вступить в «братоубийственную войну» с центристским лидером Франсуа Байру, что в последний раз привело его к поражению. После 2012г. и временного ухода Саркози из политики конфликты в правоцентристской лагере умножились и обострились.В 2014 г. жесткая схватка разгорелась за пост президента СНД между Н. Саркози, бывшим министром сельского хозяйства Брюно Ле Мэром и бывшим министром заморских территорий Эрве Маритоном. В ней победил Саркози на съезде партии 29 ноября 2014 г. набравший 64,5% голосов делегатов, тогда как Ле Мэр-29,1%. Вспоминая атмосферу съезда, один из его делегатов сказал: «Все в конфликте со всеми, остались лишь соперничество и взаимная ненависть»[3].

Чтобы борьба амбиций приняла цивилизованный характер, лидеры республиканцев решили 20 и 27 ноября 2016 г. провести праймериз, открытые для всех избирателей и с участием центристов. И это решение поддержал Саркози как президент партии. Чтобы компенсировать свою непопулярность в общественном мнении, Саркози применил, как писал известный французский политолог Жером Жаффре, «стратегию последовательного завоевания ядерных групп электората» (первоначально активистов партии, что позволило ему стать вождем правой оппозиции, а затем электорат «Республиканцев», который, по его мнению, должен доминировать на первичных выборах). В случае победы Саркози на праймериз правые политики вынуждены будут присоединиться к бывшему президенту[4]. Без праймериза дорога к президентским выборам была бы для Саркози закрыта.

После регистрации на праймериз избиратели должны подписать хартию о том, что они «разделяют ценности правых и центристов», поддерживают идею смены власти, и заплатить 2 евро. Чтобы участвовать в праймериз, кандидат должен собрать поручительства 250 народных избранников, в том числе не менее 20 депутатов. В мае 2016 г. 75% французов, по опросу ODOXA, одобрили проведение правоцентристских праймериз[5]. Из 12-13 политиков, собирающихся принять участие в праймериз, скорее всего, через систему предварительного отбора пройдет не более 6 кандидатов. По опросу, проведенному в июне 2016 г. институтом общественного мнения ELABE, только четыре кандидата получают более 10% голосов на праймериз: бывший премьер-министр Ален Жюппе (1995-1997), ныне мэр города Бордо, самый старший участник выборов (ему 70 лет) с результатом в 39%; бывший президент Франции Николя Саркози, ныне президент партии «Республиканцев»(29%); бывший министр сельского хозяйства Брюно Ле Мэр, самый молодой кандидат президентской гонки (ему всего 46 лет) с результатом 12%; и, наконец, Франсуа Фийон, бывший премьер-министр в правительстве Саркози (11%). Все остальные участники праймериз пока через процедуру поручительства не прошли и, по опросу, набирают максимум 2% голосов[6]. Схожие результаты получены в ходе пятой волны совместного исследования газеты «Монд» и CEVIPOF, главного политологического центра по внутренней политики Франции (опрошено 19100 человек, из которых 1234 уверенны, что будут участвовать в ноябре 2016 в праймериз): за Жюппе собираются голосовать 38%, за Саркози-30%, за Ле Мэра-16%, за Фийона- 9%[7]. Ни Фийон, ни Ле Мэр не теряют надежды. Ле Мэр уже совершил около 400 поездок по Франции. «Никто не помнит уроков прошлого, кроме меня. Начиная с 1962 года фаворит медиа и опросов никогда не выигрывал президентские выборы», - утверждал он. «И когда кампания станет физическим испытанием, посмотрим кто кого». И для Фийона сегодняшние опросы не имеют значения. «В сентябре мы узнаем, кто является кандидатом, и можно будет проводить опросы, когда французы поймут, что это национальные выборы. В этом вся проблема: люди пока не различают, какие это выборы- национальные или партийные»[8]. Но в настоящее время Ле Мэр и Фийон являются жертвами дуэли между фаворитами, порожденной медиа и подкрепленной опросами. Им остается надеяться только на «чудо»- на провал одного из главных кандидатов.

Николя Саркози против Алена Жюппе: социологический анализ

В настоящее время главная «война вождей» разгорелась между Жюппе и Саркози.В этой дуэли первоначально у Жюппе был огромный перевес: в мае он опережал Саркози на 12 пунктов (39% против 27%). Опросы и пресса предрекали легкую победу бывшему премьер-министру. В марте 2016 г. еженедельник «Экспресс» писал: «Кажется, ничего не может остановить Жюппе в гонке за президентское кресло»[9]. Правда, с рядом оговорок в мае «Экспресс» вновь объявил Жюппе фактическим победителям президентских гонок: «на скачках он далеко впереди, что позволяет предположить легкую победу в 2017 году»[10]. Главной проблемой Саркози является стремление к обновлению власти во французском обществе. В мае 2016 года 78% французов не желали избрания Саркози в 2017г., согласно опросу, проведенному ODOXA[11]. Как писал ведущий французский политолог Паскаль Перрино, французы не приемлют матч-реванш Олланд-Саркози. «В то время, когда все изменилось, когда Франция увязла в кризисе, мы остаемся единственной страной в мире, которая выйдет на матч с прежней командой. Возникло ясное желание обновления»[12]. В июне разрыв уменьшился: по данным SOFRES, с 12 пунктов до 7 пунктов. Саркози пошли на пользу те социальные волнения, которые возникли весной 2016 года: забастовки, блокада предприятий, насилие во время демонстраций, хулиганство во время чемпионата Европы по футболу, терроризм. И пресса стала писать, что игра между Жюппе и Саркози еще не закончена[13].

Французские социологи изучают «феномен Жюппе», пытаясь объяснить его доминирование в электорате. В июле 2015г. заместитель генерального директора социологического института IFOP Фредерик Даби объяснял ситуацию весьма просто: во-первых, Жюппе воспринимается как наследник Ширака, к которому сегодня хорошо относятся французы и, во-вторых, он сумел «подобрать» голоса избирателей ряда политических партий: например, центрист Ф. Байру готов сняться в его пользу и, по опросам, мэра Бордо поддержат 31% его избирателей; даже в электорате Олланда 22% избирателей склоны проголосовать за Жюппе[14]. По словам Ж. Жаффре, «главное оружие Жюппе заключается в том, что он является воплощением неприятия Саркози»[15]. Однако выводить популярность Жюппе только из провалов политических соперников и их слабостей было бы неверно. Жером Фуркэ из IFOP писал: «Даже если это электоральный пузырь, то он удивительным образом стабилен и солиден»[16]. По опросам, в первом туре Жюппе получает более широкую поддержку электората, чем другие кандидаты «Республиканцев» и опережает Марин Ле Пен, которой гораздо удобнее сражаться с другими претендентами от правого лагеря. Сила Жюппе заключается в том, что к естественному правому электорату (около 20%) присоединяются избиратели, которые поддерживают лично Жюппе и его идеи. Социологические исследования показывают, что потенциальные избиратели различных правоцентристских кандидатов разделяют одно и то же идеологическое кредо, и прежде всего ценности порядка и безопасности. Только такие ценности, как равенство, братство, справедливость и светский характер государства, сторонники Жюппе оценивают выше, чем потенциальные избиратели Саркози.

Именно это объясняет привлекательность Жюппе для центристского и даже левоцентристского избирателе[17]. По исследованию Sofres, 47% французов «хорошо» относятся к Жюппе, а 34%-«плохо». Они признают в Жюппе такие черты характера, как настойчивость (63%), серьезность (62%), компетентность (54%), «качества президента» (45%). Среди его недостатков называют ригидность (55%), технократизм (54%), «холодность» (47%). Возраст в качестве «недостатка» называют только 39%, но 51%-обвинительное заключение суда по обвинению в растрате государственных средств в 2004г.[18] Сопоставление образов Жюппе и Саркози, проведенного IFOP в июле 2016 г.,[19] показывает, что если имидж Жюппе структурируется вокруг таких понятий, как объединение французов, серьезность и честность, то в образе Саркози сильнее всего проявляются такие черты, как динамизм и авторитарность. По этим характеристикам Саркози значительно опережает Жюппе, но французы сомневаются в его способности объединить правоцентристских избирателей и победить на президентских выборах. Даже в правоцентристском электорате Саркози за год потерял часть своих сторонников по этим параметрам, тогда как у Жюппе можно зарегистрировать прогресс: 34% избирателей этого типа считают, что он «лучше способен представлять «Республиканцев» (на 6 пунктов больше, чем год назад) и, главное, 39%- «выиграть президентские выборы» (больше на 12 пунктов за год) По последнему показателю Саркози набирает 33% голосов правоцентристских избирателей[20].

Жюппе черпал новых сторонников в разных политических средах: от левых до электората Национального фронта. Он собирает большинство голосов центристов (59% против 10% у Саркози), а потенциальные избиратели на праймериз, пришедшие из левого лагеря, намного охотнее голосуют за Жюппе, нежели за Саркози (в соотношении 41% против 17%). Партийный электорат «Республиканцев» несколько чаще голосует за Саркози, а симпатизирующие Национальному фронту отчетливо предпочитают бывшего президента бывшему премьер-министру (44% против 18%). Однако в совокупности Жюппе пока оказывается в выигрыше. Самым сложным для Саркози является второй тур праймериз. По июньскому опросу SOFRES, он набирает во втором туре только 39% голосов, тогда как Жюппе -61%. Между двумя турами он выигрывает лишь 2% голосов, тогда как Жюппе -24%. Действует принцип: «кто угодно, только не Саркози». В июне избиратели других кандидатов практически не передавали свои голоса Саркози. Напротив, во втором туре Жюппе легко черпал новых сторонников. Так, за него готовы были проголосовать 70% избирателей Ле Мэра[21].

Сохранился ли идеологический плюрализм в правом лагере?

Сегодня правоцентристские лидеры и их электорат идеологически гораздо однороднее, чем раньше. По поводу принятия программы «Республиканцев» либеральная газета «Le Figaro» отмечала, что в партии «война эго и мир идей». В её передовой статье журналист Г. Табор отмечал: «Никогда правые не знали такого идеологического единства в противостоянии левым, которые никогда не были до такой степени «несовместимы»[22]. Особенно явно это проявляется в социально-экономической области. Программы правоцентристских лидеров основаны на принципах экономического либерализма. Они выступают за повышение пенсионного возраста, возвращение к рабочей недели в 39 часов, сокращение налогов на бизнес, уменьшение расходов государства и численности государственных чиновников. «Проект Республиканцев к 2017» ознаменовал разрыв с социальным договором, появившимся в результате «славного тридцатилетия», как знаменитый французский экономист Жан Фурастье назвал быстрый экономический рост после окончания Второй мировой войны. Их предложения различаются только в нюансах и деталях, в степени готовности демонтировать «государство всеобщего благоденствия» (L’Etat-providence). Например, Жюппе и Фийон отказываются идти на резкое снижение налогов на доходы в 2017 году, считая этот шаг безответственной демагогией и предпочитая прежде всего уменьшать налоги на предприятия, тогда как Саркози предлагает сразу же снизить подоходный налог на 10%.

После «Брексита» в предвыборной борьбе на первый план вышла проблема места Франции в Европе. Каждый из кандидатов высказался по этой теме, создав некое ощущение «какофонии»[23]. Но на чрезвычайном политбюро партии «Республиканцев» Саркози, Жюппе и Фийон выработали общую резолюцию: главными принципами партии Республиканцев были объявлены «подлинная перестройка Европы, инициативу которой Франция и Германия должны взять на себя», полное прекращение расширения ЕС и категорический отказ от включения в нее Турции, уважение европейских границ и переход к «Шенгену №2», создание экономического правительства зоны евро и внедрение принципа «субсидарности». Партия также потребовала немедленного начала переговоров о выходе Великобритании из ЕС. Разногласия, которые, правда, не затронули суть декларации, начались сразу же: Саркози хотел, чтобы новый европейский договор был подготовлен до конца года, тогда как его конкуренты назвали это предложение «нереалистичным» и «безответственным». Кандидаты на праймериз «Республиканцев», конечно, отвергли предложение Марин Ле Пен провести во Франции референдум по типу «Брексита», но разошлись по поводу проведения референдума о новом европейском договоре: Ле Мэр внес это предложение, Жюппе и Филон эту идею, скорее, не принимают. Саркози три раза менял свою точку зрения и в конце концов ее поддержал. Безусловно, «Брексит» выявил традиционное размежевание среди правых: сторонников идеи «Европы отечеств» Ш. де Голля или в сегодняшней интерпретации «конфедерации государств- наций», которая должны заменить ЕС, и подавляющее большинство лидеров «Республиканцев», которые ориентированы на продолжение европейского строительства с внесением существенных корректив[24].

Французские политологи отмечают, что отношение к интеграционным процессам становятся важным фактором политического выбора, вполне сопоставимым с позиционирование на оси левые-правые. Французы, согласно опросам, перестали оспаривать необходимость оставаться в ЕС: в марте 2011г. лишь 19% опрошенных заявили, что принадлежность к Европе есть «плохая вещь» (но 32% граждан Великобритании). В большей степени развивалось чувство «безразличия»: треть французов говорили, что быть в Европе» ни хорошо ни плохо». Позитивное отношение к европейской интеграции выявилось больше всего среди дипломированных и с уровнем доходов французов. Отвечая в 2016 г. на вопрос: «Какие чувства вы испытаете, если Франция завтра покинет ЕС?», 63% дипломированных менеджеров и специалистов, 64% лиц с университетском образованием или выпускников «больших школ» и 64% французов с доходом свыше 6000 евро на семью заявили о «своем сильном огорчении» (лишь 27% рабочих были бы «сильно огорчены» и 34% почувствовали бы «настоящее облегчение» и примерно такое же соотношение среди лиц с низким уровнем образования, соответственно 28% и 34%). Иначе говоря, явно виден раскол между выигрывающими и проигравшими в результате глобализации и европейской интеграции. Социальные группы, которые благодаря своему образованию и профессиональной компетентности адаптировались к открытой экономике, поддерживают европейскую интеграцию в её экономических и культурных аспектах и готовы к расширению своей национальной идентичности. Слабый уровень адаптивности и ресурсной базы ведет к национальной самоизоляции и повышенной потребности в патерналистский опеке со стороны государства.

Антиевропейские настроения сильнее всего проявляются на крайне правом и крайне левом полюсах французской политической жизни. 57% избирателей Национального фронта почувствовали бы «настоящее облегчение», если бы Франция покинула бы ЕС, это чувство испытала примерно четверть избирателей «другой левой» (компартии, «Левой партии» и т.д.). В электорате левоцентристских и правоцентристских партий доля таких избирателей не превышает 10%, но 15% среди «республиканцев». Опросы показывают, что среди избирателей Жюппе сторонников интеграции в Европу больше, чем в электорате Саркози. И это является его преимуществом: за него в большей степени склонны голосовать центристские избиратели. Таким образом, европейский вопрос может оказать значительное влияние на результаты праймериз[25].

Смена парадигмы?

После волны террористических атак 2015-2016 годов наряду с проблемой европейской интеграции первостепенной темой политической борьбы стал уровень авторитаризма государственной власти. Этому способствуют избирательные успехи Национального фронта, всплеск забастовочного движения, бессилие властей ЕС в борьбе с миграцией, критика правоцентристскими лидерами «слабостей» антитеррористической политики правительства социалистов, которое Саркози считает «впавшим в оцепенение», все более проявляющиеся «голлистские» акценты в выступлениях депутатов парламентской оппозиции. Исследования CEVIPOF демонстрируют весьма острое желание более авторитарного подхода. Например, 50% опрошенных согласились с идеей, что во главе Франции должен находиться «сильный человек, который не зависит ни от парламента, ни от выборов»[26].

Для кандидатов на праймериз «Республиканцев» эта потребность в более авторитарном государстве создала непростую проблему: потакать этим желаниям, надеясь получит голоса сторонников Национального фронта, означало бы отпугнуть центристов. И, наоборот, шаги навстречу центристским избирателям могут вызвать сильное разочарование той части общества, которая надеется на кардинальное обновление политики государства в борьбе с терроризмом. Исследования показывают, что этот поиск авторитарных решений проявляется в обществе различным способом. Он может выражаться, во-первых, в готовности предоставить власти практически королевские прерогативы, в желании вернуться к голлистской концепции «республиканского монарха», во-вторых, в стремлении обеспечить максимальную безопасность Франции, защитить её от внешних врагов («охранительный тренд»), и, в-третьих, в поиске сохранения национальной идентичности, подвергнутой мощной атаке глобализацией и появлением новых, достаточно агрессивных общин.

Анализ CEVIPOF демонстрирует, что между левыми избирателями и правым электоратом возник громадный разрыв в отношении к авторитарному государству (разница в соответствующих индексах превышает 20 пунктов), тогда как различия со сторонниками Национального фронта носят скорее количественный характер и измеряются в 6-7 пунктов и лишь в области идентичности разрыв достигает 13 пунктов. В этом исследовании показано, что потенциальный электорат Фийона и Ле Мэра ориентирован в большей мере, чем избиратели Жюппе и Саркози, на расширение прерогатив исполнительной власти,усиление репрессивного аппарата государства,в том числе и армии и служб безопасности, более жесткое отношение к преступникам, и,наконец, на усилени? контроля наднациональных границ. Только в сфере защиты национальной идентичности электораты Жюппе и Саркози существенно различаются:по вопросам ограничения количества иностранцев, проживающих во Франции, сокращения доли беженцев, прибывающих во Францию, увеличения числа высылаемых нелегальных иммигрантов позиция избирателей Жюппе мягче - разрыв достигает 15 пунктов[27].

В настоящее время в предвыборной борьбе социально-экономическая тематика все более и более заменяется темой национальной идентичности и места ислама во французском обществе. Правые политики прославляют героев, входящих в национальный пантеон, - Хлодвига, Жанну д,Арк, Бонапарта. Все главные герои праймериз с ностальгией говорят о «вечной» Франции, которой угрожает упадок. И тон здесь задает Саркози, который уверен, что экономика вторична, а главной темой будет идентичность: «В кампании на первом плане будут проблемы Франции, Республики, французской культуры, с двумя основными вопросами: Что значит быть французом? И чем станет Франция?»[28] За ним подтягиваются и другие правые, призывающие поднять трехцветное знамя Франции в школах и распевать в них в обязательном порядке «Марсельезу» (Ж-Ф Копэ) или внести в конституцию понятие христианских корней Франции (депутат европарламента Надин Морано). Она уверяет, что Франция-это «страна белой расы», которая «приняла слишком много мусульман», что «нарушило культурное равновесие и нанесло удар по нашему образу жизни». Другой кандидат на праймериз, депутат Эрве Маритон, требует изменить принцип получения французского гражданства-«заменить принцип почвы принципом крови». Он настаивает на том, чтобы «рождение на французской земле не вело автоматически к получению французского гражданства»[29]. И все это находит широкий отклик среди избирателей партии «Республиканцев»: 84% её сторонников согласны с мнением, что «ислам пытается навязать другим свой образ жизни», 73% говорят, что «больше не чувствуют себя дома как прежде» и 62% утверждают, что «иммигранты не пытаются интегрироваться во французское общество»[30].

В области национальной идентичности кандидаты на праймериз занимают достаточно радикальные позиции. Депутат Жан-Франсуа Копэ, аутсайдер выборов, который «в лучшем случае может рассчитывать на 3%», предлагает «выбирать между мягкими правыми и правыми без комплексов». Он требует, чтобы «свобода отправления религиозного культа была совместима с уважением других культов и с законами республики». Он призывает запретить ношение видимых религиозных символов в государственных учреждениях и даже в больницах. Это касается хиджабов и в еще большей мере никабов, которые он, однако, считает «элементом не ислама, а салафитского отклонения». Правда,он не запрещает носить хиджабы в общественных местах, но женщина в никабе не может лечиться в больнице, кроме экстренных случаев». Схожие идеи проповедует Брюно Ле Мэр, который уверяет, что «политический ислам» несовместим с французскими ценностями. Он требует, чтобы имамы обучались во Франции и проповедовали на французском языке, чтобы был установлен контроль над деятельностью мечетей. Для него женщина в никабе и уличные молитвы есть провокация, вызов французскому обществу. Более умеренную позицию занимает Фийон, который не желает «ничего запрещать». С его точки зрения, ислам должен приспособиться к Республике, а не наоборот. Он требует высылать из Франции тех имамов, которые нарушают правила, контролировать их образование, запретить иностранное финансирование. Но он не собирается запрещать ношение хиджабов в университете или заменяющую еду (халяльную) в столовых[31].

Жюппе пытается сочетать радикальные предложения с толерантными идеями, По его мнению, «есть вещи неприемлемые, другие требуют разумного приспособления». Салафитские мечети должны быть закрыты, а «имамы, оспаривающие нашу концепцию общественного блага или не признающие равенства между мужчинами и женщинами, изгнаны». Напротив, Саркози выступает с весьма радикальными предложениями: он объявил себя сторонником нулевой терпимости к общинным практикам в школах, требует запретить хиджабы и никабы в университете и конфессиональное питание в столовых, а также не допускать преобразования католических церквей в мечети, поставить имамов под контроль государства и высылать тех, чьи «проповеди не соответствуют интересам Республики». Говоря о ИГ (запрещена в России), Саркози требует «помириться с русскими и убедить наших арабских партнеров послать сухопутные войска в Сирию»[32].

После трагедии в Ницце из всех своих проблем французы ставят на первое место «безопасность и борьбу с терроризмом» (58% опрошенных), намного опережающую безработицу (17%). В штабе Саркози уверены, что по этой проблематике бывший президент «не имеет соперников в общественном мнении Франции» и пользуется «большей кредитоспособностью, чем его соперники», ибо он «человек с твердой рукой»[33]. В результате дискурс Саркози в еще большей мере ужесточился. В своей предвыборном речи в городе Лилле (полуофициальной) Саркози фактически объявил себя противником Жюппе, выступив против его идеи «разумного приспособления». Он назвал нового врага Франции- «тиранию меньшинств», которые диктуют свои законы «молчаливому большинству». Он перечислил множество заговорщиков: «Кучка лицеистов, которые блокируют лицеи, люди (zadistes), блокирующие строительство аэропорта, туристы, блокирующие автодороги, громилы, которые блокируют нефтеперерабатывающие предприятия, радикальные исламисты, которые превращают целый квартал в заложников». По его словам, невозможно «защитить светский характер» государства, если не предложить новый национальный проект. С его точки зрения, это предполагает, что «каждый включается в историю страны, в её принадлежность к христианской традиции». Он резко критикует замену «национального государства постнациональным», «делающим из нации юридическое пространство», в котором расцветает «мультикультурное общество», безразличное к национальной истории и культуре[34].

Жюппе сразу же отреагировал на выступление Саркози. Он заявил, что не принимает «…почти невротическую концепцию идентичности. Для меня идентичность не рифмуется с исключением другого. Она рифмуется с разнообразием и единством». Если Саркози настаивает на «ассимиляции», то Жюппе согласен на «интеграцию», что предполагает «уважение разнообразия и утверждение единства». ««Мы, французы», -говорит он, - разные. У нас ни одно и то же происхождение, даже ни один и тот же цвет кожи, ни одна религия, ни одинаковые верования. И это разнообразие, которое восходит к далеким временам, есть наше богатство, наша сила. И не надо пытаться стереть все это, стремясь залить нас в одну и ту же форму»[35]. Таким образом, Жюппе в большей мере ориентирован на концепцию гражданского нации.

Все лидеры правоцентристской коалиции выступают за укрепление репрессивного аппарата государства и стремятся покончить с той философией, которую проповедовала К. Тобира, бывший министр юстиции правительства социалистов. Они предлагают создать крупное министерство внутренних дел или безопасности, увеличить число мест во французских тюрьмах (Жюппе -на 10 тыс., Фийон-на 16 тыс. а Саркози-даже 20 тыс.), для рецидивистов убрать принцип автоматического сокращения наказания, восстановить правило «минимального наказания» (peines planchers), отмененного социалистами (то есть нельзя будет присудить срок ниже минимального по определенной статье, несмотря на смягчающие обстоятельства), снять все ограничения для применения «двойного наказания» для иностранцев (тюремный срок, а потом высылка из Франции). Бывший президент Франции даже готов идти намного дальше и предлагает любому иностранцу, осужденному на тюремный срок свыше 5 лет, запретить приезд во Францию и высылать «бессрочно» из страны любых иностранцев или гражданин с двойным гражданством, которые связаны с «террористической деятельностью или сетью террористов». Он призывает считать посещение джихадистских сайтов правонарушением, изгнать из страны всех иностранцев, включенных в так называемую картотеку S, а на французов, зарегистрированных в нем, надеть электронный браслет, создать центры дерадикализации, изолировать всех заключенных, осужденных за преступления, связанные с исламом. И, наконец, он предлагает разрешить префектам немедленно закрывать любые места культа, в которых существуют хоть какие-то отношения с салафитами, и сразу же высылать тех имамов, которые там проповедуют[36].

Границы правового государства стала еще одной темой, которая приобретает важнейшее значение в предвыборной борьбе. Через несколько часов после убийства священника, совершенного двумя террористами, один из которых был незадолго отпущен судьей с электронным браслетом, Саркози созвал пресс-конференцию. Он заявил: «Мы должны быть безжалостными. Нельзя принять того факта, что юридические хитросплетения, меры предосторожности, всякого рода предлоги мешают нашей деятельности». Иначе говоря, бывший президент республики, как писал еженедельник «Экспресс», обвинил исполнительную власть «в чрезмерном уважении к конституции и правовому государству, считая эту позицию тормозом в борьбе против терроризма»[37]. Он потребовал задержать всех потенциальных террористов, которые фигурируют в так называемой картотеке S, и поместить их в специальные временные лагеря несмотря на презумпцию невиновности.

В ответ премьер-министр Вальс заявил, что он не позволит превратить Францию в «Гуантанамо» и перейти» непреодолимую преграду-правовое государство». На помощь правительству социалистов пришла Марин Ле Пен, которая сейчас пытается изменить образ Национального фронта в общественном мнении. Она заявила, что превентивное заключение лиц, зарегистрированных в картотеке S, противоречит конституции[38]. По опросу IFOP, лидеры правых намного опережают руководителей НФ и ФСП в оценке способности обеспечить равновесие между борьбой против терроризма и демократией: 40% против 21% и 22%. Жюппе находится на первом месте с 32%, немного опережая Саркози (30%). Однако в электорате партии «Республиканцев» Жюппе полностью проигрывает Саркози (49% против 24% ), компенсируя свое отставание за счет соцпартии: 18% её избирателей выбирают Жюппе[39].

Как правильно отмечали французские аналитики, 14 июля разделила медийное время на два периода: до и после. До этой даты пресса писала об отношениях Макрона и Олланда, обсуждала проблему морального права Саркози совмещать пост президента партии «Республиканцев» и кандидата на праймериз, французы говорили о «Брексите» и чемпионате Европы по футболу. И потом Мухамед Бушель убил 84 человека, и все изменилось. С 21 по 28 июля, во время интенсивной политической полемики по поводу последствий терактов, Жюппе находился в Новой Каледонии. И Саркози в течение месяца французская пресса цитировала 2518 раз, а Жюппе -только 1194 раза[40].

Только 29 июля Жюппе включился в дискуссию: «Для меня правовое государство есть фундамент общества, а не юридические хитросплетения» И, с его точки зрения, нет реального противопоставления правого государства и защиты французов: «правовое государство должно защищать французов». Он выступает за то, чтобы чрезвычайное положение, объявленное во Франции, получило более стабильную юридическую основу». В противоположность Вальсу, который считает, что дополнительные репрессивные меры не нужны, Жюппе предлагает создать новый тип правонарушения -«пребывание или попытка пребывания в тех местах за пределами Франции, в которых оперируют террористы». И, если такое положение станет нормой в Уголовном кодексе, то это позволит начать уголовное преследование многих лиц, включенных в картотеку S. Сейчас нет необходимости задерживать всех зарегистрированных в картотеке S, как требуют некоторые правые лидеры. Введение чрезвычайного положения позволяет задерживать на месяц тех индивидов, которые считаются опасными. Жюппе назвал те позиции, которые должны принять мусульмане ради диалога с властью: признание светского характера государства, отказ от иностранного финансирования мечетей и других культовых мест, наблюдение государственных органов за рекрутирование и подготовкой имамов, проповеди только на французском. (Эти идеи достаточно близки тем проектам, которые предлагают реализовать правительство Вальса.) Одновременно он резко осудил любые пытки начать «религиозные войны» и приступить к стигматизация французских мусульман[41]. Газета «Монд» задает вопрос: «Не станет ли это отставание от событий в связи полетом в Новую Каледонию критическим для А. Жюппе?»[42]

Прогнозы и перспективы

Анализируя в конце 2014 г. политическую конкуренцию между А. Жюппе и Н. Саркози, политолог Тома Геноле назвал десять опасностей, которые угрожают Жюппе на пути к президентскому креслу[43]. Интересно сравнить прогнозы французского политолога с реально складывающейся ситуацией.

1) Геноле отмечал, что переход партии под командование Саркози лишает Жюппе возможности пользоваться партийной кассой и оставляет его в состоянии безденежья, которое, конечно, можно компенсировать с помощью банковских займов, благотворительных взносов и общенационального сбора средств, но становится проблемой №1. Сейчас, однако, видно, что для проведения праймериз у Жюппе денег хватит.

2) Завоевав пост президента правой партии, Саркози может попытаться превратить политическое поле в биполярную структуру – Саркози против Олланда, правые против левых – и тем самым попробовать маргинализировать Жюппе. Однако эта возможность не была реализована из-за очевидной слабости Олланда и соцпартии. До праймериз внимание полностью сфокусировано на дуэли Саркози – Жюппе.

3) Если у Саркози есть команда, и общественное мнение в этом не сомневается, то Жюппе в глазах французов выглядит одиноким политиком. Даже Фийона поддерживают больше депутатов, чем Жюппе (соответственно (74 и 52)[44]. Отставание от событий в связи с полетом в Новую Каледонию подтверждает наличие этой угрозы: никто из его команды не сумел заменить Жюппе.

4) Следующую опасность – отмену открытых праймериз и проведение их только среди членов партии – удалось предотвратить. Судя по исследованию CEVIPOF, 24% опрошенных в той или иной мере говорят о своей готовности прийти на праймериз. Причем, 6-7% постоянно подчеркивают свою абсолютную готовность голосовать, что составляет около 3 миллионов избирателей. По данным CEVIPOF, это дает Жюппе ощутимое преимущество. В случае же резкого снижения явки, например, до 1,4 миллиона избирателей, шансы кандидатов выравниваются (у мэра Бордо- 40%, а у бывшего президента -36%)[45]. Видимо, численность явки не может быть меньше 3 миллионов, а, скорее всего, даже вырастет. Ничто не указывает на возможность снижения явки на ноябрьских праймериз, интерес к ним только растет.

5) Угроза мошенничества с помощью электронных способов голосования. Однако Высокий суд партии состоит из независимых судей, не подчиняющихся президенту партии, а электронное голосование на праймериз сведено к минимуму.

6) Из президентской кампании Л. Жоспена в 2002 г. взята очень важная рекомендация: не забывать очевидное правило французских двухтуровых выборов –т сначала надо закрепить свой электорат, а во втором туре бороться за центристского избирателя. Жоспен, будучи уверенным в успехе в первом туре, сразу же предложил левоцентристскую программу и пропустил вперед Жан-Мари Ле Пена. Можно сказать, что Жюппе в известной мере повторяет ошибку Жоспена. По словам Саркози, Жюппе «ведет борьбу за левый центр в правой Франции». Он проигрывает Саркози в ядерном электорате праймериз – среди избирателей партии «Республиканцев». По мнению Перрино, наоборот, именно Саркози совершает стратегическую ошибку в выборе целевой аудитории: его жесткая риторика ориентирована на активистов партии «Республиканцев», на читателей его книги. Но их не больше 150 тыс., тогда как на праймериз придут миллионы избирателей и вряд ли их соблазнят «перепевы старых речей 2012, которые привели правых к поражению»[46].

Вместе с тем французские социологи вносят определенные коррективы в эти оценки. По их данным, социально-политический профиль избирателей, утверждавших в опросах, что они стопроцентно будут голосовать на праймериз (6-7% электората), резко отличается от среднестатистических. Из 100 избирателей, абсолютно уверенных в своем голосовании на праймериз, 67% - старше 50 лет (во всем населении их 49%), а 41% даже старше 65 лет (соответственно в населении - 23%). Иначе говоря, это избиратели старших возрастов, из которых почти половина пенсионеры. Среди них много управленцев различного уровня (по французской терминологии-кадры) и «независимых», то есть работающих не по найму, и мало рабочих. Они также относительно состоятельные избиратели (38% имеют семейный доход свыше 3500 евро в месяц, тогда как в среднем такой доход лишь у 26% французов). Из этих избирателей 72% являются католиками (57% в среднем по Франции). Этот электорат отчетливо правый (77%), в нем больше всего сторонников партии «Республиканцев» (56%), но есть и представители Национального фронта (13%), и центристы (11%). Около 9% левых избирателей также уверены, что они придут в ноябре голосовать. Иначе говоря, это электорат состоятельных людей, старших возрастов и правых взглядов[47]. Доминирование сторонников партии «Республиканцев» и НФ является плюсом для Саркози, а преобладание старших возрастов, напротив, дает дополнительный шанс Жюппе: по опросу CEVIPOF, в ноябре 44% лиц старше 65 лет собираются голосовать за мэра Бордо, то есть на 9 пунктов больше, чем в среднем по всей выборке (35%). При этом Саркози в этой возрастной группе набирает лишь 26%[48].

7) Сторонники Саркози постоянно обвиняют Жюппе в центристских позициях, критикуют его союз с лидером центристов Байру, который в 2012 г. во втором туре поддержал Олланда. В ответ на эти обвинения Жюппе всегда подчеркивал, что именно ошибки Саркози привели к «левому повороту» Байру.

8) Попытка играть на возрасте Жюппе вряд ли принесет результаты. Он выглядит не хуже Саркози, который, кстати, перенес сердечный приступ во время своего президентства. Кроме того, Жюппе свой недостаток превратил в преимущество, объявив, что он ограничится только одним президентским сроком. Для электората, в котором преобладают люди старших возрастов и одновременно весьма политизированные, Жюппе является идеальным кандидатом: они легко себя отождествляют с ним, особенно учитывая его долгую и весьма разнообразную политическую карьеру. Более того, Жюппе, как это ни парадоксально, может играть на двух регистрах. Во-первых, на тяге французского общества к обновлению, ибо он никогда не выдвигался на пост президента, а премьер-министром был в далекие 90е годы, и сейчас постоянно уверяет общество, что полностью изменился-перестал быть технократом, держащим дистанцию от «простых людей», и «превратился в педагога-гуманиста, не признающего каких-либо форм популизма»[49]. Во-вторых, как писал П. Перрино, на желании французов «в это беспокойное время найти опору в твердых ценностях. Ален Жюппе рассматривается как твердая ценность благодаря своей долгой политической карьере и своему опыту»[50].

9) Саркози активно стремится представить Жюппе как лидера «мягкой правой», атакуя его с лозунгом «нет мягким правым». В ответ Жюппе объявляет себя «спокойной правой, выступающей против истеричной правой». И до террористического акта в Ницце эта тактика работала. В мае 2016г. французские социологи отмечали, что, хотя мэр Бордо «не зажигает сердца», но зато успокаивает. И присоединение к его кандидатуре имело достаточно рациональный характер. Социолог Жером Фуркэ подчеркивал: «Он обещает реформы без слома системы и предлагает идти дальше, чем Олланд, но спокойнее, чем его соперники в правом лагере». Эту мысль поддерживал и Ж-Д Леви из института «Harris Interactive»: «По отношению к Франсуа Олланду он воплощает власть и авторитет, а по отношению к Николя Саркози он гарантирует меньше риска и меньше распыленности»[51].

Но эта ситуация сохранялась до террористического акта в Ницце. Как уже отмечалось, с мая месяца из-за массовых социальных волнений и террористических актов рейтинг Саркози стал подниматься. Согласно опросу института общественного мнения BVA, Жюппе продолжает лидировать среди правоцентристских избирателей по уровню влияния с результатом 64%, но он потерял 4 пункта за месяц, тогда как Саркози поднялся на 6 пунктов, правда, значительно отставая от мэра Бордо: у бывшего президента всего 48%. Зато в электорате «Республиканцев» Саркози выиграл 7 пунктов и получил 69%, опередив на один пункт Жюппе, который за месяц потерял 2 пункта[52]. В результате многие правые политические деятели стали сомневаться в способности Жюппе адаптироваться к меняющейся политической ситуации и выстоять в условиях «грязной» избирательной кампании[53]. По этому поводу Саид Маран, главный редактор еженедельника «Пуэн», писал: «Если французы и признают множество недостатков Николя Саркози, у них нет сомнения, что от него исходит эманация власти, силы и энергии, которые, правда, могут восприниматься как простая агрессивность. Но когда речь идет об угрозе интересам страны, французы склоняются к такому политику, как Николя Саркози, нежели к Алену Жюппе, который проповедует мультикультуризм, совместную жизнь и риторику, схожую с левыми идеями. Такой дискурс абсолютно неприемлим для значительной части сторонников правых. В этой ситуации часть правого электората радикализируется, особенно в сфере иммиграции, безопасности и приема беженцев. Они требуют более жесткого подхода. И, следовательно, Жюппе противостоит общественному тренду»[54].

10) Наконец, из президентской кампании 1995 г. заимствован опыт Балладюра, который за два месяца до выборов намного опережал Ж. Ширака, но в конечном итоге проиграл ему. Геноле назвал этот феномен двойным эффектом королевского двора. С одной стороны, окружение кандидата начинает делить будущую добычу. С другой, «спекулятивный пузырь», возникший в электорате, порождает медийный «шум» о неизбежности огромной победы. Кандидат начинает снижать обороты, опасаясь совершить промах, и чтобы рационально распорядиться своим преимуществом. В частной беседе Саркози делился: «Балладюр был кандидатом медиа, и мы видели, во что это превратилось. Ален Жюппе, как мне кажется, в точности напоминает Балладюра: он не харизматичен. А человек без харизмы не может быть избран»[55].

Действительно, кампания Жюппе с её акцентом на рационализм напоминает скорее действия Балладюра, нежели Ширака. Недаром французская пресса пишет, что Саркози – это Дон-Жуан, пытающийся соблазнить Францию, а Жюппе – профессор, стремящийся учить французов. С одной стороны, профессор Жюппе, строгий, серьезный, рациональный, не признающий «никакой фамильярности со стороны учеников-граждан, призывающий их оценивать, а не фантазировать». Его предшественники – это Р. Барр в 80-е и Э.Балладюр и Л.Жоспен в 90-е годы. С другой – «Дон–Жуан, изобретательный и нарушитель правил, но прагматичный и методичный, порой соблазнитель, порой брутальная личность, иногда поэтичный, иногда торжественный, сколь искренний, столь и циничный, талантливый драчун и великий оратор, больше всего любящий увлекать за собой людей и заставлять мечтать толпу активистов»[56]. Его предшественники – Жискар в 1974, Ширак в 1995, Миттеран в 1981 и 1988 годах. Профессор обычно проигрывает в битве за Елисейский дворец, но становится неплохим премьер-министром. Напротив, дон-жуаны побеждают в президентской гонке.

Подводя итоги в ожидании новых опросов, можно сказать, что ситуация стала более неопределенной, чем раньше. Всё зависит от того, чья стратегия окажется более эффективной: Саркози с идеей завоевания «твердого ядра» правого электората и быстрого его расширения или Жюппе с его планом объединить разные электораты (правых, центристов, левых), негативно относящихся и к Олланду, и к Саркози.

Игорь Бунин – президент Центра политических технологий

[1] Rémond R.Les Droits en France.-P.1982

[2] Уварова А. А. Бонапартизм и голлизм: уроки и возможности для Франции ХХ1 века. - Франция на пороге перемен. М. 2016 с.114

[3] Le Figaro, 05.12.2014

[4] J. Jaffré »La seule arme de Juppé est d’etre l’incarnation du refus de Sarkozy»-L’Opinion.fr. 07.07. 2016

[5] L’Express,03.05.2016

[6] Les intentions de vote à la primaire de la droite- Vague2-L’Opinion, 30 juin 2016

[7] L’Enquete electorale française: comprendre 2017. Vague 5/juin 2016. - IPSOS.www. enef.fr.

[8] Primaire à droite: èvitera-t-on la guerre des chefs?-Le Figaro, 15.07.2016

[9] L’Express,21.03. 2016

[10] Alain Juppé est-il déjà président?-L’Express, 24.05.2016

[11] L’Express, 28.05.2016

[12] Les Echos, 17.02.2016

[13] Primaire : entre Juppé et Sarkozy, le jeu reste ouvert-Le Figaro, 30.06.2016

[14] www. 20minutes. fr./ politique. 27.07.2015

[15] J. Jaffré Op. cit.

[16] Le Figаro, 11.05.2016

[17] Perrineau P. Le Phénoméne Juppé. L’Enquete électorale française.La note № 13, vague 2, www.enef. fr.

[18] Portrait de l’invité: Alain Juppé .TNS Sofres. TNS2016

[19] IFOP. Les traits d’image comparés d’Alain Juppé et de Nicolas Sarkozy.-Vague 4. Juillet 2016

[20] Primaire à droite:Juppé a plus de réserve de voix que Sarkozy.- Le Figaro, 08.07. 2016; Perrineau P. Les primaires à droite. La note№21, vague 4, www. enef. fr.

[21] Le Figaro, 30.06.2016

[22] G. Tabard La guerre des ego et la paix des idées-Le Figaro, 01.07.2016

[23] Le Monde, 28.06.2016

[24] Le Monde, 28.06.2016; L’Express,24.06.2016

[25] Bruno Cautres. Regrets, indifférence ou soulagement? Les francais et l’abandon de l’Europe. -La Note №22, vague 4, juillet 2016

[26] L.Rouban . Le retour de l’autorité. CEVIPOF, Note №10,Vague 2, fevrier 2016-www.enef.fr/les/notes

[27] L. Rouban Op. cit.

[28] Le Monde, 10.06.2016

[29] Le Figaro, 09.08.2016

[30] Le Monde, 10.06 2016

[31] Laicité: les projets des candidats à la primaire de droite- Le Figaro, 22. 05. 2016

[32] Le Monde,11.08.2016

[33] Sarkozy croit en ses chances et mise sur son image d’homme à poigne.-Le Figaro,02.08.2016

[34] Sarkozy met la «nation» au coeur de sa campagne-Le Figaro, 08.06. 2016

[35] Le Monde, 12.06.2016

[36] Le Figaro, 03.07.2016; 26.07. 2016; 27.07.2016

[37] Etat de droit: Sarkozy et Urvoas s’echarpent sur les fichés S-L’Express,28.07.2016

[38] Le Monde,29.07 2016, 30.07.2016

[39] Le Point, 09.08.2016

[40] Journal de Dimanche, 05.08.2016

[41] Le Figaro, 29.07.2016

[42] Le Monde,29.07.2016

[43] Thomas Guénolé. Les 10 dangers qui menacent Alain Juppé-Le Figaro,01. 12. 2016

[44] Le Monde,10.08.2016

[45] Le Monde, 24.05 2016

[46] Les Ech os,17.02.2016

[47] www. ipsos. fr. 2016-07.06.-еnquete électorale française-vague5:primaire à droite, une mobilisation déterminante.

[48] Luc Rouban Les seniors au centre de l’élection présidentielle de 2017.LA NOTE,№17, vague 3, avril 2016

[49] Juppé peut-il s’imposer à droite?-Liberation, 02.10.2015

[50] Les Echos, 17.02.2016

[51] Le Figaro, 10.05. 2016

[52] Le Point, 23.07.2016

[53] Alain Juppé, en retard d’une polémique-Le Monde,29.07.2016

[54] Atlantico, 29.07. 2016

[55] Alain Juppé guetté par la «balladurisation»?- Le Monde,24.05.2016

[56] Juppé et Sarkozy:le professeur et don Juan.-Le Monde, 14.06.2016

Версия для печати