14.11.2016 | Марина Войтенко

«Трампономика» в прогнозных ожиданиях

Начиная с апреля, когда МВФ снизил ожидания по поводу общемирового роста и довольно жестко высказался о нарастающих рисках крайне медленных темпов реструктуризации глобального хозяйства в целом, в международном экспертно-аналитическом сообществе все чаще стали звучать предположения о том, что необходимых импульсов к ускорению перезагрузки в pax economica следует ожидать от смены политических парадигм в развитых странах. Первым «черным лебедем», зашедшим на посадку, стало решение Великобритании покинуть Евросоюз. Неопределенности в мировой экономике в итоге сильно прибавилось, но значимые перемены остались отложенными.

Тем не менее, популистская риторика заявила о себе как о мощном факторе, способном «перепахать» мировой экономический ландшафт. Результат выборов 45-го президента США показал, что это уже тенденция, которая может стать сильнодействующим катализатором изменений, в том числе и далеко не позитивных.

Первыми, как и всегда, отозвались финансовые рынки. Их реакция на победу республиканского кандидата, на первый взгляд, была предсказуемо ожидаемой. Падение биржевых индексов (к примеру, S&P 500 на 5%) оказалось в среднем в полтора раза глубже, чем по итогам британского референдума по Brexit. К концу недели американские площадки в основном стабилизировались, услышав в первой послевыборной, «похожей на президентскую», речи Дональда Трампа центристские ноты. Тем не менее, в рыночной палитре появились новые краски.

На рынке акций уверенности прибавили биотех и фармацевтика, финансовый сектор, строительство и энергетика; отступили котировки высокотехнологичных компаний. Все в полном соответствии с угадыванием игроками новых бенефициаров от разворотов в экономической политике администрации США. В то же время, на рынке долгового капитала продолжается «кровавая бойня». За неделю капитализация индекса глобального рынка облигаций (Global Bond Index Market), который отслеживает стоимость 24 тыс бондов по всему миру, снизилась на $1,1 трлн до $48,1 трлн. Как отмечают аналитики BofA ML, подобная ситуация наблюдается всего второй раз за последние двадцать лет.

Рост доходности US Treasures до 2,15% ударил по рынкам развивающихся стран, что вкупе с выходом инвесторов из рисковых активов запускает механизм перераспределения потоков капитала в мировой экономике. После некоторого проседания по отношению к другим резервным валютам 8-9 ноября к концу недели доллар США начал укрепляться. Нефть, напротив, усилила падение. Январский фьючерс на Brent опустился до $44,41 за баррель^[1]. Не выглядит «тихой гаванью» и российский рынок. Доходность 10-летних внутренних заимствований увеличилась до 8,7-8,8%, внешних бондов – до 4,2%. Курс доллара (на 19:37 МСК 11 ноября) поднялся до 66,22 рубля, евро – до 71,82 рубля.

Аналитики ожидают (см., например, отчет Sberbank Investment Research), что динамика большинства российских инструментов, вероятно, будет лучше, чем у аналогов с развивающихся рынков, однако, долгосрочные перспективы неоднозначны. Пока непонятно, насколько долго может продлиться отток валюты в рамках сворачивания carry trade. Спрос на рубли в ближайшее время могут подтолкнуть «приватизация» пакета «Роснефти» и налоговый период. Против будут играть ожидания «низкой» нефти (на реальный избыток предложения уже накладывается «виртуальная» составляющая, связанная с намерением Дональда Трампа кардинально пересмотреть энергетическую политику Барака Обамы, в том числе в плане новых стимулов и регулятивных послаблений для «сланцев»^[2]) и повышения 14 декабря базовой ставки ФРС США (на 0,25 п.п.).

Наблюдатели отмечают, что последнее для рынков даже более значимо, чем непосредственная рефлексия на итоги американских выборов. Ситуация, напоминающая текущую, наблюдалась и в начале 2016 года (доходность UST поднималась до 2,30%), когда отыгрывалось первое увеличение federal funds rate. Сейчас наиболее дальновидные профучастники делают то же самое. Тем более что вероятность роста ставки после снижения 9 ноября до 50% к концу недели пробила 80%-ю планку. Рынки вспомнили предвыборную жесткую критику Федрезерва республиканским кандидатом за «голубиную» монетарную политику. Поэтому самое время строить рыночные стратегии в расчете на ожидаемые последствия: доллар вверх, нефть на текущих уровнях или даже временами вниз, обострение долговых проблем в развивающихся экономиках, продолжение коррекции на рынке облигаций («стравливание» образовавшегося здесь в 2016 году пузыря все равно было и необходимым, и неизбежным), повышение волатильности котировок акций.

Многие аналитики полагают, что в ноябре-январе (вплоть до инаугурации 45-го Президента США) «медведи» вовсе не обязательно будут доминирующими игроками. При этом рынки будут продолжать гибко реагировать резкими колебаниями на все высказывания Дональда Трампа и кандидатов в его администрацию о ближайших и среднесрочных намерениях и корректировки наиболее одиозных предвыборных заявлений.

Главное же внимание, очевидно, вызовет стремление провести масштабную, если не сказать радикальную, налоговую реформу. В ходе предвыборной кампании уже было обещано снизить налог на корпоративную прибыль с 35% до 15%, максимальную ставку подоходного налога сократить с 39,6% до 33%, отменить действующий более ста лет налог на наследство, а также уменьшить до 10% ставку фискальных взысканий с доходов, получаемых американскими юрлицами за рубежом. Эксперты уже подсчитали, что только одна эта мера способна вернуть в экономику США $1,1 трлн. Вероятность того, что хотя бы часть замыслов получит поддержку в Конгрессе, оценивается довольно высоко. Налоговая реформа в Штатах давно назрела. К тому же у нее есть и мощное лобби, где в числе лидеров вице-президент Майк Пенс, немало сделавший для создания мягкого налогового климата в Индиане в пору своего губернаторства в этом штате.

В принципе упор на фискальные стимулы с учетом избыточной долговой нагрузки в ведущих экономиках и признаков, что монетарная политика достигла пределов эффективности, вполне в духе времени. Ставка на фискальную экспансию, например, в том же Китае привела пару недель назад к смене министра финансов. Проблема, однако, в том, что ожидаемое выпадение доходов бюджета ($4,4 трлн за ближайшие четыре года и $9 трлн за десять лет) не сопровождается столь же значимой оптимизацией расходов. Напротив, вполне может возникнуть дополнительная нагрузка в $1 трлн, требующийся для инфраструктурных проектов.

На старые риски системы госфинансов (напомним, что администрацию Барака Обамы постоянно и справедливо критиковали за отсутствие внятной среднесрочной программы фискальной консолидации) накладываются новые – вероятное разрастание госдолга на десятилетнем треке почти вдвое (с 75% до 130% ВВП). Кроме того, налоговые послабления ни в коей мере не способствуют сокращению неравенства. По расчетам Tax Foundation (независимой экспертной организации), люди с ежемесячным доходом до $23 тыс будут платить налогов лишь на 0,9% меньше. Выигрыш же 2% самых богатых граждан превысит 11%.

В новой реальности «трампономики» уже вполне просматривается «гремучая смесь» растущих инфляции, процентных ставок, госдолга и, возможно, укрепляющегося доллара^[3]. Итог таких комбинаций – поддержка роста на краткосрочном горизонте и гарантированное замедление вплоть до соскальзывания в рецессию в среднесрочной перспективе. Финансовые аналитики уже заметили, что, по боле чем столетнему историческому опыту, рецессии при республиканцах более продолжительны, чем при демократах – 4,6 квартала против 1,1 квартала. Средние же скорости экономической динамики соотносятся как 2,5% и 4,3%.

Пересадка «рейганомики» 1980-х годов в нынешнее время настораживает многих. За неделю до выборов 370 американских экономистов, в том числе шесть нобелевских лауреатов обратились с открытым письмом, где указали на «разрушительные последствия» реализации программы Дональда Трампа в полном объеме. Подписантов в итоге оказалось почти 800.

Озабоченность высказали международные рейтинговые агентства, подчеркнув, что бюджетные проблемы, а также ослабление доверия к проводимой политике могут стать ключевым фактором для будущих оценок. В Fitch отметили: «Рейтинг США (ААА/стабильный) поддерживается беспрецедентной финансовой гибкостью, а также крупным размером и диверсифицированностью экономики». Снижение налогов вероятно даст результат. «Ситуация, однако, станет зависеть от того, насколько эти меры будут нивелированы потенциальными негативными факторами, такими как последствия политической неопределенности для частных инвестиций, неблагоприятная динамика финансовых рынков (например, укрепление доллара или падение фондового рынка), а также отрицательный эффект от пересмотра торговых соглашений», – говорится в сообщении агентства.

Предвыборная риторика Дональда Трампа, действительно, переполнена тяготением к агрессивному изоляционизму во внешнеэкономических делах. Намерения на сей счет красноречивы: ввести заградительные пошлины в 35-45% в отношении Мексики и Китая, объявить Поднебесную валютным манипулятором, отказаться от NAFTA и Транстихоокеанского торгового партнерства (ТТП), заявить претензии ВТО, МВФ и Всемирному банку, провести ревизию иммиграционной политики и т.п.

Последствия могут оказаться тяжелыми. Аналитики Moody’s предупредили, что планируемые тарифно-протекционистские меры вызовут 15%-й рост импортных цен, что приведет к общему повышению цен в стране примерно на 3%. Но это «цветочки» по сравнению с «ягодками» американо-китайской торговой войны – высокой вероятности новой глобальной рецессии (напомним, что на долю КНР приходится половина всего торгового дефицита США).

Наблюдатели, впрочем, не исключают, что предвыборные заявления будут серьезно скорректированы. Вице-президент Майк Пенс, например, в 2014 году являлся активным сторонником ТТП, а ранее NAFTA и центральноамериканского торгового соглашения США CAFTA. СМИ напомнили также, что в 2007-2008 годах он выступал против секторальных компенсаций по программе TAA компаниям и их сотрудникам, «пострадавшим от финансовой и экономической глобализации».

Но, даже если до масштабных торговых войн дело и не дойдет, определенные протекционистские упражнения все-таки, видимо, состоятся. С учетом этих, а также бюджетных (о чем шла речь выше) рисков в Moody’s прогнозируют, что «трампономика», вызвав краткосрочное ускорение роста-2017 (до 3,7%), в 2018-ом приведет к его замедлению до 0,6%, а в 2019-2020 годах вызовет рецессию с глубиной падения ВВП на ее пике до 2,4% и увеличением безработицы до 7,4%. Если же внешнеэкономические инициативы нового президента США будут реализованы близко к замыслам, то положение будет много хуже.

В Moody’s, тем не менее, допускают и другой «реалистический» сценарий. Конгресс, не согласный с увеличением бюджетного дефицита и госдолга (в марте-2017 будет рассматриваться вопрос об увеличении его «потолка»), основательно отредактирует фискальные планы Дональда Трампа. Кита ускорит открытие внутреннего финансового рынка для банков и инвесторов из США и тем самым умерит риски протекционистской трамп-атаки. При таких предпосылках Штатам удастся избежать рецессии, минимальные темпы роста составят 0,8% (в 2018 году), после чего вновь начнут подрастать^[4].

После первого шока от 8 ноября теперь все чаще высказываются экспертные мнения, что действия Дональда Трампа будут довольно сильно ограничены интересами американского бизнеса и истеблишмента (с республиканской партией, контролирующей обе палаты Конгресса, отношения нового президента запутанно непростые). Профессор Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини полагает, что «оказавшись в Белом доме, Трамп может кинуть какую-то кость своим сторонникам, а потом вернуться к традиционной республиканской политике по поддержке бизнеса и стимулированию спроса». В итоге политика новой администрации «будет идеологически противоречива и довольно вредна для экономики. Но все же гораздо более приемлема для инвесторов во всем мире, чем полное выполнение предвыборной программы».

Исключить этого нельзя. Тем не менее, под воздействием перемен в регулятивной среде экономики №1 ландшафт глобального хозяйства будет меняться. Перезагрузка сложившегося мирового экономического порядка ускорится. И с этим вызовом российскому правительству и денежным властям придется считаться уже в 2017 году. Это означает, что в прогнозах должно быть меньше эйфории и больше жесткости (даже гипотетическая отмена санкций даст эффект не ранее чем через год), действиям же в соответствии со структурной повесткой необходимо наконец-то стать главным экономико-политическим приоритетом.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] Помимо «фактора 8 ноября» на котировки повлияли, хотя и незначительное, но все-таки снижение прогноза ОПЕК спроса на нефть в 2017 году, а также свежие данные Baker Hughes об увеличении числа нефтяных буровых установок в США.

^[2] Речь идет о снятии ряда ограничений на использование новых технологий бурения. Что же касается нефтегазовой отрасли в целом, то предполагается отмена моратория на буровые работы на федеральных территориях, включая шельф, а также запуск отложенных при Бараке Обаме проектов по переработке и транспортировке жидких углеводородов. Перспективы их экспорта из США пока довольно туманны. Но существенное сокращение импорта сырой нефти весьма вероятно. Выход рынка на баланс спроса и предложения, таким образом, может сдвинуться на 2018 год. Эксперты, опрошенные агентством Bloomberg, уверены, что планы нового президента по обеспечению энергетической безопасности приведут к росту добычи в стране нефти, угля и природного газа и в целом могут сначала стабилизировать мировые цены на текущих уровнях, а затем спровоцировать даже их снижение. Стимулом для добывающих отраслей станет также отмена ряда исполнительных решений в сфере «зеленой» энергетики и борьбы с изменениями климата.

^[3] По мировому опыту, сочетания жесткой монетарной политики (повышение ставки ФРС) и мягкой бюджетной обычно подталкивали курсы национальных валют к росту.

^[4] На тот же 2018 год придется пик инфляции (4,3%), ставки по федеральным фондам (4,0%) и доходности 10-летних американских казначейских обязательств (также 4,0%).

Версия для печати