26.01.2017 | Владимир Чернега

Евросоюз на распутье

Объявленный премьер-министром Великобритании Терезой Мэй курс на «жесткий Брексит», продолжающееся усиление позиций евроскептических сил в ряде других государств-членов ЕС показывают, что Евросоюз не просто далек от разрешения переживаемого им глубокого кризиса, но что под сомнением все больше оказывается весь проект европейской интеграции в его нынешнем виде.

Еще до «Брексита» ЕС должен был решать очень серьезные проблемы структурного характера, обнажившиеся в связи с кризисом еврозоны. В частности, отсутствие единой бюджетной и налоговой политики, различия во взглядах на решение экономических трудностей между своими «Севером» и Югом», недостаточная координация усилий по преодолению этих трудностей между евро-структурами и национальными правительствами. Но сейчас в повестку дня по сути встал вопрос о смене самой интеграционной парадигмы.

В этой связи стоит отметить, что Евросоюз до сих пор представлял собой «продвинутый вариант» западного глобалистского неолиберального проекта. В основе последнего лежали и лежат экономические интересы транснационального капитала (американского и западноевропейского), и поначалу он предполагал лишь определенную униформизацию норм и правил в финансовой, банковской и производственной областях. Однако позже этот процесс стал затрагивать также культурную и идейную сферы на базе западных либеральных ценностей, которые были объявлены универсальными для всех времен и народов, независимо от этапа развития. По сути, речь начала идти о стирании национально-этнических, культурных и религиозных различий и, в долгосрочной перспективе, о создании «универсального человека». Все более условными должны были становиться и государственные границы.

Конечно, глобализация, являющаяся объективным процессом, привела бы на этот этап в любом случае. Но, как сейчас ясно, даже в случае с ЕС произошло «забегание вперед». Большую роль в этом сыграл триумфализм, вызванный крушением коммунистической системы и исчезновением альтернативной идеологии, также претендовавшей на универсальность. Американский политолог и философ Фрэнсис Фукуяма мог сколько угодно корректировать самого себя по поводу основной идеи своего эссе «Конец истории» – окончательная победа западной либеральной системы, идея зажила самостоятельной жизнью.

ЕС, еще в 80-годы сохранявший свой первоначальный характер главным образом Общего рынка, то есть экономического проекта, уже в начале 90-х годов стал усиливать свое идеологическое, «ценностное» измерение. Выдвижение на первый план «ценностей» должно было, с одной стороны, способствовать созданию «европейского человека», с другой стороны, облегчать экспансию ЕС на Восток и Юг Европы. Ведь «ценностный» подход позволял закрыть глаза на то, что в этих субрегионах многие кандидаты на вступление экономическим критериям Евросоюза не соответствовали.

Новое качество прибрела и либеральная идеология. Демократия и права человека превратились в своего рода светскую религию, успешно вытеснявшую религию традиционную, а индивидуальное самоутверждение и удовольствие окончательно возобладали в качестве стержневого элемента образа жизни. В ряду «ценностей» все более важное место стали занимать политкорректность, начавшая играть роль цензуры и самоцензуры, доведенная до абсурда защита прав сексуальных меньшинств, гендерная теория, утверждающая, что существование двух полов является «не фактом природы, а фактом истории». Одновременно данная идеология стала более агрессивной, любые сомнения в отношении тех или иных ее аспектов в лучшем случае объявлялись проявлениями отсталости или популизма, в худшем – расизма, шовинизма, гомофобии, «сексизма» и т.п.

Все более глобализирующиеся экономические интересы вкупе с «ценностным» подходом и триумфализмом побудили Запад к рискованным геополитическим проектам, нацеленным на форсированный «экспорт» либеральной системы. ЕС как объединение принял непосредственное участие в одном из них – на Украине. Большую роль в этом сыграла «евро-бюрократия», которая со временем начала воплощать собой тенденцию к превращению ЕС в «новую европейскую империю». Политика экспансии, оправдываемая «ценностями» (включение Украины в европейское пространство демократии и прав человека, противопоставляемое сближению с авторитарной Россией), привела к тому, что Евросоюз впервые открыто боролся за перспективу интеграции в себя страны, которая ни в коей мере не соответствовала критериям принятия.

Внутри ЕС никем не избираемая и по большому счету никем не контролируемая «евро-бюрократия» (Европейский парламент, по общему мнению, с данной функцией не справляется) все масштабнее и глубже вторгалась посредством директив и регламентов в сферы жизнедеятельности различных социально-профессиональных категорий, зачастую ухудшая их положение. При этом вопросы социальной защиты выпадали из ее поля зрения, поскольку в целом они оставались в компетенции государств-членов. Совершенно беспомощной «евро-бюрократия» оказалась и перед наплывом мигрантов из стран Ближнего и Среднего Востока.

Голосование в Великобритании в пользу «Брексита», а до этого – победа противников Соглашения об ассоциации Украины с ЕС на референдуме в Голландии, рост анти-ЕСовских настроений в других государствах-членах высветили тот факт, что если не большинство, то значительная часть европейцев такую интеграцию больше не принимает. «Евро-бюрократия» и космополитизированные европейские либеральные элиты явно оторвались от этого населения. Миграционный кризис в ЕС засвидетельствовал, что многие даже в странах Западной Европы, не говоря уже о Восточной, не готовы поступиться своей национально-культурной идентичностью в пользу слишком отличающихся культур. Увеличившийся в связи с этим интерес к христианским корням европейской цивилизации получил мощный импульс вследствие террористических актов, совершенных исламистами. Все это оказалось на руку правоконсервативным, но особенно крайне правым силам, выступающим под лозунгами «суверенизации», защиты национальных интересов, традиционных христианских ценностей. По этим аспектам они, кстати, видят объективного союзника в лице России.

Внутреннее единство ЕС начало подвергаться испытанию также из-за фактора Германии, постепенно превращающейся в гегемона объединения. Если наиболее либеральная часть европейских элит после «Брексита» видит в ней главную надежду на продолжении курса, направленного на продвижение «ценностей», то другая часть, особенно во Франции и Польше, опасается этой гегемонии. Неслучайно Франция выразила критическое отношение к проекту Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП), которое, по мнению большинства специалистов, выгодно прежде всего Германии.

Среди внешних факторов, подтачивающих единство Евросоюза, следует упомянуть, в первую очередь, различие во взглядах государств-членов на политику в отношении России. Ряд из них все громче заявляют, что политика антироссийских санкций, введенных в связи с украинским кризисом, контрпродуктивна. В более широком плане, перед лицом «германской проблемы», многие к тому же начинают рассматривать Россию как важную часть подзабытого общеевропейского баланса сил.

Сумятицу в ЕС вносит и «феномен Трампа» в США. Его поддержка «Брексита», не слишком лестные отзывы о евроинтеграции, слова об «устарелости» НАТО, а также фраза из его инаугурационной речи, что «мы не будем больше навязывать другим наш образ жизни», ввергли все европейские либеральные элиты в состояния шока.

Таким образом, Евросоюз оказался сейчас на распутье. Интеграция является объективной экономической потребностью, но продолжать ее в рамках прежней парадигмы, сочетающей все более значительную структурную роль «евро-бюрократии», агрессивную либеральную идеологию и имперскую экспансию под знаменем «ценностей», становится затруднительным. Возникает объективный запрос на изменение самой концепции интеграции в пользу менее идеологизированного и более прагматичного ее варианта с акцентом на решение прежде всего внутренних экономических и социальных проблем в рамках нового баланса полномочий между государствами-членами и евро-структурами.

Победит ли эта тенденция, требующая, помимо прочего, прихода к власти в ведущих странах ЕС новых лидеров, покажет время. Для России она, очевидно, предпочтительнее, поскольку открывает перспективу возобновления полноценного сотрудничества с ЕС, остающегося для нее жизненно важным, несмотря на провозглашенный «исторический поворот на Восток».

Владимир Чернега – консультант Совета Европы, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН, доктор юридических, наук, Чрезвычайный и Полномочный Посланник

Версия для печати