09.02.2017 | Александр Ивахник

Иранский камень преткновения

Появляется все больше признаков того, что надежды на быстрый прорыв в российско-американских отношениях при администрации Дональда Трампа, которые активно озвучивались в государственных СМИ, не в полной мере отвечают реальности. Эти признаки касаются нескольких ключевых точек, которые будут определять перспективы взаимодействия двух держав.

Трамп уже не называет НАТО «устаревшей организацией», а говорит о ее «решительной поддержке», хотя продолжает настаивать на полном финансовом вкладе всех членов в альянс. По некоторым сведениям, Трамп не будет противодействовать тому, чтобы США дали добро на принятие в НАТО Черногории (как известно, этот последний случай расширения альянса на восток вызывает крайнее недовольство в Москве). По сообщению Белого дома, 4 февраля Трамп провел «очень хороший» телефонный разговор с президентом Украины Петром Порошенко, в ходе которого обсуждался «ряд вопросов, включая затянувшийся конфликт Украины с Россией», а также возможность личной встречи двух президентов в скором будущем. Но, пожалуй, самое неприятное для Кремля – отчетливый курс Вашингтона на конфронтацию с Ираном, который наряду с Турцией выступает важным союзником для России в деле урегулирования внутреннего конфликта в Сирии.

Трамп и до прихода в Белый дом крайне критично высказывался о тегеранском режиме и о соглашении по иранской ядерной программе, заключенном между шестью мировыми державами и Ираном летом 2015 года при активном участии президента Обамы. Не случайным было включение Ирана в список 7 мусульманских стран, гражданам которых Трамп своим указом запретил въезд в США. Это событие подстегнуло всегда присутствующий в Иране жесткий антиамериканизм и, вероятно, подтолкнуло тегеранское руководство к проведению 29 января испытания ракеты средней дальности «Сумар», обладающей дальностью действия до 3 тыс. км и способной нести ядерный заряд. По данным немецкой газеты Die Welt, ракета пролетела около 600 км.

1 февраля помощник президента США по национальной безопасности Майкл Флинн заявил, что последние действия Ирана подрывают региональную стабильность на Ближнем Востоке. В частности, ракетные испытания противоречат резолюции 2231 Совета Безопасности ООН от 20 июля 2015 года, в которой изложен Совместный всеобъемлющий план действий по ядерной проблеме Ирана. В ответ МИД Ирана охарактеризовал высказывания Флинна как «необоснованные, однобокие и провокационные» и подчеркнул, что резолюция 2231 не запрещает стране проводить ракетные испытания.

После этого подключился непосредственно президент Трамп, который заявил в своем Twitter, что Иран «играет с огнем». Трамп вновь дал понять, что крайне недоволен условиями заключенной в 2015 году сделки по ядерной программе, которую Обама считал одним из главных внешнеполитических достижений. По мнению нового хозяина Белого дома, для США условия этой сделки были «ужасны», а Тегеран не оценил уступки в его пользу.

3 февраля Минфин США ввел дополнительные санкции в отношении Ирана: в черный список попали 13 физических лиц и 12 компаний из разных стран, так или иначе связанных с поставками технологий для иранской ракетной программой или с вооруженной ливанской шиитской организацией «Хезболла». Как известно, «Хезболла», пользующаяся массированной военной и финансовой поддержкой Ирана, признана террористической организацией в США, Израиле, ряде арабских и европейских стран. В документе Минфина США среди причин дополнительных санкций против Тегерана указывались финансирование террористической деятельности в Сирии и Йемене (там Иран поддерживает хуситов, захвативших контроль над значительной частью страны), а также испытания баллистических ракет. В тот же день министр обороны США Джеймс Мэттис на пресс-конференции в Токио по итогам встречи с японским коллегой заявил, что США считают Иран «одним из главных спонсоров мирового терроризма».

Наконец, в воскресенье, 5 февраля, в интервью телеканалу Fox News президент Трамп назвал Иран «террористическим государством номер один». «Иран нас совершенно не уважает. Это же террористическое государство номер один. Они повсюду рассылают деньги и оружие», – подчеркнул президент.

Очевидно, что резкое ужесточение риторики и принятие практических действий против Ирана со стороны Белого дома значительно усложняют поиск общих подходов и налаживание практического взаимодействия России и США в борьбе против запрещенного в обеих странах «Исламского государства». Ранее Трамп не раз говорил о возможности и желательности такой совместной борьбы против исламского терроризма и даже называл ее в качестве предпосылки для отмены или ослабления санкций против России. При этом новый американский президент вроде бы не настаивает на скорейшем уходе Башара Асада от власти, рассматривая ИГИЛ как главную угрозу национальной безопасности. Ясно, что Москва крайне заинтересована в таком развитии событий.

Вместе с тем, после вмешательства России в вооруженный конфликт в Сирии между российскими ВКС и иранскими военными, а также находящимися под их контролем вооруженными отрядами «Хезболлы» сложилось тесное боевое взаимодействие в борьбе с антиасадовской оппозицией, что позволило спасти от распада правительственную армию и значительно укрепить режим в Дамаске. В конце прошлого года Иран вместе с Россией и Турцией стал гарантом прекращения огня между войсками Асада и их союзниками, с одной стороны, и формированиями вооруженной оппозиции – с другой. 6 февраля в Астане состоялось первое заседание совместной оперативной группы России, Турции и Ирана по контролю за перемирием в Сирии, в ходе которого обсуждались детали механизма такого контроля. В марте в Москву с официальным визитом должен приехать президент Ирана Хасан Рухани.

Судя по всему, Вашингтону очень не нравятся складывающиеся союзнические отношения между Москвой и Тегераном. 5 февраля газета The Wall Street Journal со ссылкой на высокопоставленного представителя администрации США сообщила, что Белый дом ищет способы разрушить военно-дипломатический альянс между Россией и Ираном. По расчетам администрации, это позволит ускорить окончание сирийского конфликта и укрепить борьбу с «Исламским государством». «Цель вырабатываемой стратегии – примирить, казалось бы, противоречивые обещания Трампа улучшить отношения с российским президентом Владимиром Путиным и энергично противостоять военному присутствию Ирана на Ближнем Востоке», – отмечает газета. «Если между Россией и Ираном надо вбить клин, мы готовы искать способ это сделать», – сказал изданию неназванный чиновник. Администрация Трампа хотела бы, чтобы Россия менее тесно взаимодействовала с Ираном в Сирии и сократила поставки систем ПВО Тегерану. «Если Кремль сократит поставки оружия Ирану, он может ожидать существенного смягчения санкций, – сказал изданию Дмитрий Саймс, эксперт по России из вашингтонского Center for the National Interest. – Русские не верят в бесплатный сыр».

Москва, естественно, не готова пойти на существенное ухудшение отношений с Тегераном, которое может привести к дестабилизации всей внутренней ситуации в Сирии. Тем более что пока не очень понятно, как Трамп и его назначенцы в Пентагоне представляют себе взаимодействие с Россией в борьбе с ИГИЛ и какие плюсы это может дать Москве в плане конструирования общей «большой сделки» с Вашингтоном. Подтверждением такой позиции стала публичная реакция на последние демарши США в отношении Ирана сразу нескольких высокопоставленных официальных лиц в Москве.

6 февраля замминистра иностранных дел России Сергей Рябков предельно жестко прокомментировал публикацию The Wall Street Journal: «Это Wall Street Journal хочет вбить клин. WSJ и многие другие не занимаются ничем, кроме как выискиванием поводов для голословных спекуляций и безосновательных инсинуаций и попыток отравить атмосферу в отношениях». Рябков подчеркнул, что Россия не меняет и не собирается менять свое отношение к Ирану.

При ответе на вопрос журналистов относительно новых ограничительных мер США против Ирана замглавы МИД РФ подчеркнул, что в России «всегда фиксировали позицию, что санкции не являются приемлемым, подходящим инструментом решения тех или иных вопросов». Кроме того, с точки зрения российского МИД, ракетные пуски с использованием ракетных технологий не являются нарушением резолюции Совбеза ООН 2231 (о Соглашении по иранской ядерной программе). «Эту позицию мы довели и до американской стороны», – отметил замминистра. В интервью журналу «Индекс безопасности» Сергей Рябков призвал американских коллег не пытаться переписать Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе. По его мнению, подобный нежелательный и негативный поворот событий может «открыть ящик Пандоры» и «подлить масла в огонь на Ближнем Востоке».

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков 6 февраля сообщил, что в Кремле не согласны с оценкой президента США Дональда Трампа в отношении Ирана, назвавшего эту страну террористическим государством номер один. Песков отметил, что «Российская Федерация имеет партнерские добрые отношения с Ираном». Отвечая на вопрос, не является ли препятствием столь радикальное различие оценок РФ и США по теме Ирана, пресс-секретарь сказал: «Ни для кого не секрет, что по целому ряду вопросов международной и региональной политики позиции Москвы и Вашингтона диаметральным образом расходятся. Это вместе с тем не может и не должно являться препятствием для выстраивания нормальных коммуникаций и прагматических взаимовыгодных отношений между Россией и США».

Не остался в стороне от темы и глава МИД России Сергей Лавров. «Иран никогда не был замечен в каких-либо связях ни с ИГИЛ, ни с «Джебхат ан-Нусрой», ни с любой другой структурой, которая аффилирована с этими террористическими организациями и включена в соответствующий список Совбеза ООН», – заявил Лавров. Министр иностранных дел России добавил, что Тегеран должен быть участником общих усилий по борьбе с терроризмом. По его словам, Иран через вооруженные отряды, которые он поддерживает на сирийской территории в ответ на просьбу законного правительства, вносит свой вклад в борьбу с ИГИЛ, и Россия как раз давно уже выступает за то, чтобы сформировать подлинно универсальный фронт борьбы с терроризмом.

При этом отношения между Москвой и Тегераном складываются непросто и отнюдь не лишены собственных противоречий. Если Москва едва ли будет держаться за Башара Асада до конца при условии частичного сохранения позиций алавитской верхушки после переходного периода и обеспечения безопасности своих военных объектов, то для Тегерана сохранение Асада у власти и пребывание в Сирии вооруженных отрядов «Хезболлы» является, судя по всему, приоритетом номер один. Не исключено, что Тегеран, осуществив испытание баллистической ракеты, пошел на обострение отношений с Вашингтоном намеренно – на самой ранней стадии президентства Трампа, пока у него не сформировались личные отношения с Владимиром Путиным и соответственно пока Москва не пошла на определенные размены с Вашингтоном в ущерб интересам Ирана.

В любом случае, легкого сценария формирования взаимовыгодного сотрудничества между Россией и США в сфере борьбы с исламским терроризмом в Сирии пока не просматривается. Даже при наличии желания с обеих сторон этот процесс будет сложным и не быстрым. Одним из наиболее серьезных камней преткновения на этом пути будет принципиальное различие в подходах к Исламской Республике Иран.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати