21.04.2017 | Александр Ивахник

Внеочередные британские выборы: три мотива Терезы Мэй

18 апреля премьер-министр Великобритании Тереза Мэй после встречи с членами своего кабинета объявила о намерении провести 8 июня досрочные парламентские выборы. Лидер лейбористской оппозиции Джереми Корбин поддержал решение премьера, и 19 апреля 522 члена Палаты общин против 13 проголосовали за роспуск парламента и проведение выборов. Избирательная кампания будет скоротечной и замкнутой на одном вопросе: кто лучше сможет провести развод с Европой.

Слова Терезы Мэй о скорых выборах, произнесенные во дворе ее резиденции на Даунинг-стрит 10, прозвучали, как гром среди ясного неба. Предыдущие всеобщие выборы прошли в Великобритании в мае 2015 года, следующие должны были состояться в мае 2020 года. Сама Мэй после вступления в должность премьер-министра в июле прошлого года неоднократно исключала возможность проведения досрочных выборов, подчеркивая, что они отвлекут от подготовки к «Брекситу» и внесут политическую нестабильность. Последний раз эта позиция была подтверждена месяц назад. И вдруг теперь объявлено, что выборы состоятся на три года раньше срока. Во вторник премьер-министр заявила: «Я с неохотой решила, что стране нужны эти выборы».

Обосновывая свое решение, Тереза Мэй прямо связала необходимость проведения выборов с процессом выхода Великобритании из Евросоюза. В противоречие с прежними собственными словами премьер-министр утверждает, что немедленные выборы позволят предотвратить политическую нестабильность в стране. Обвиняя оппозиционные партии в политических играх, она заявила, что страна сейчас объединяется в вопросе о выходе из ЕС, но разногласия в парламенте «поставят под угрозу нашу способность сделать успех из «Брексита»». По ее словам, вотум избирателей должен укрепить позиции правительства Британии на переговорах по выходу из ЕС, которые должны начаться в июне. По сути, Тереза Мэй придала парламентским выборам референдумный характер, что противоречит канонам парламентской демократии и дало повод либеральным СМИ обвинить ее в политическом цинизме. В трактовке Мэй это будет референдум по вопросу о том, кто должен получить право на реализацию «Брексита».

При этом, по большому счету, в досрочных выборах не было необходимости. Так, The Guardian в редакционной статье отмечала: «Нет кризиса в правительстве. Миссис Мэй не терпит поражения при голосованиях а Палате общин. Палата лордов не бросает ей вызов. Принятие законов не подвергается опасности. Сейчас не время войны и не время экономического кризиса. До «Брексита» еще два года. Общественное мнение не требует скорых выборов». Действительно, у партии тори и сейчас есть абсолютное большинство в Палате общин, пусть и небольшое – в 17 мест. Правительство не встречает больших проблем с одобрением законодателями своих решений, что показало прохождение через парламент законопроекта о начале переговоров по выходу из ЕС.

Совершенно очевидно, что главный мотив Терезы Мэй – воспользоваться исключительно благоприятной политической конъюнктурой, чтобы значительно расширить парламентское представительство Консервативной партии. В рядах главной оппозиционной силы – Лейбористской партии – не прекращается глубокий внутренний кризис, связанный с идеологией и стилем руководства ее левопопулистского лидера Джереми Корбина. Избранный лидером после поражения партии на всеобщих выборах 2015 года, 67-летний Корбин провозгласил возврат к социалистическим целям, ориентацию на протестные социальные движения и низовую демократию. Он вступил в открытый конфликт с большей частью лейбористкой парламентской фракции, внес раскол в ряды партийных активистов и наотрез отказался уходить в отставку после прошлогоднего референдума о членстве в ЕС. Всё это привело к дальнейшему снижению массовой поддержки Лейбористской партии. На выборах 2015 года консерваторы получили 36,8% голосов, а лейбористы – 30,5%. В настоящий момент, по данным ВВС, средние рейтинги электоральной привлекательности партий, основанные на опросах нескольких исследовательских центров, таковы: Консервативная партия – 43%, Лейбористская партия – 25%, Партия независимости Соединённого Королевства – 11%, Партия либеральных демократов – 10%, Шотландская национальная партия – 5%, Партия зеленых – 4%. Личный рейтинг Терезы Мэй равен 50%, а рейтинг лейбориста Джереми Корбина – лишь 14%.

Выступая 19 апреля в Болтоне, премьер-министр противопоставила «сильное и стабильное» руководство, которое может обеспечить она, «слабой и нестабильной коалиции», «коалиции хаоса», которая появится в случае, если главой правительства станет Джереми Корбин при поддержке Партии либеральных демократов и Шотландской национальной партии. Ясно, что это противопоставление станет основной темой Консервативной партии в ходе предвыборной кампании.

Второй мотив Терезы Мэй состоит в том, чтобы значительно укрепить свой личный статус главы правительства. Хотя после референдума и отставки Дэвида Кэмерона Мэй победила в борьбе за пост лидера тори почти без конкуренции, подтверждение ее мандата лидера страны всенародным голосованием позволит ей чувствовать себя значительно увереннее и в переговорах с Евросоюзом, и в проведении политического курса внутри страны, в частности, в отношениях с Шотландией, и в разрешении конфликтов в рядах Консервативной партии.

Как известно, Тереза Мэй провозгласила курс на «жесткий «Брексит»», означающий восстановление суверенного контроля над иммиграцией, выход из единого европейского рынка, из таможенного союза ЕС и из-под юрисдикции Европейского суда. Однако не до конца ясно, соответствует ли такой, потенциально крайне тяжелый для Британии, сценарий убеждениям премьера или является результатом давления крайних евроскептиков внутри партии тори, которые имеют представительство и в стенах парламента. Ожидаемая уверенная победа на всеобщих выборах должна увеличить абсолютное большинство консерваторов в Палате общин и тем самым снизить зависимость правительства от сторонников жесткого разрыва с Европой. В таком случае Тереза Мэй получит бóльшую свободу маневра на переговорах по условиям выхода из ЕС, прежде всего, по важнейшему вопросу допуска британских товаров на европейский рынок.

Наконец, третий мотив – войти в наиболее сложную и чувствительную фазу переговоров с Брюсселем, не будучи отягощенными избирательной кампаний. Для Британии было бы некомфортно вести подобные переговоры, которые придутся на начало 2019 года, на фоне всеобщих выборов, которые уже будут «маячить на горизонте». Более того, если по прошествии двух лет взаимоприемлемое соглашение между Великобританией и ЕС так и не будет достигнуто, у правительства по крайней мере останется еще два года, чтобы как-то разрулить ситуацию, а не подставляться под упреки оппозиции в ходе предвыборной кампании.

Таким образом, проведение парламентских выборов на три года раньше срока теоретически дает правительству тори и лично Терезе Мэй немало преимуществ. Однако есть и определенные риски. Опросы, свидетельствующие об электоральной слабости Лейбористской партии, не совсем показательны. Дело в том, что выборы в Великобритании проводятся по мажоритарной системе, когда для прохождения в парламент достаточно относительного большинства в избирательном округе. В связи с этим лейбористы, скорее всего, действительно потеряют места в Палате общин, но катастрофического разгрома может и не состояться. Во многих избирательных округах, которые в 2015 году проголосовали за лейбористских кандидатов, демографический состав жителей таков, что для них Лейбористская партия является естественным выбором.

Кроме того, возникает закономерный вопрос: как будут голосовать почти 50% граждан, поддержавших на референдуме прошлого года сохранение членства в ЕС? Можно предположить, что значительная часть из них на выборы не придет. Но часть из тех, кто придет и кто в 2015 году голосовал за консерваторов, на этот раз может отдать свои голоса либерал-демократам. Партия либеральных демократов является самой проевропейской партией Британии. На выборах 2015 года она потеряла 49 мест в Палате общин – прежде всего из-за того, что входила в коалиционное правительство, не имея возможности влиять на его курс. Часть этих мест, прежде всего, на зажиточном юге Англии, либерал-демократы уступили консерваторам, но в 25 избирательных округах разрыв был небольшим. Сейчас они имеют определенные шансы отвоевать эти места, поскольку на юге большинство населения настроено про-европейски.

Еще один риск для правительства связан с шотландским сепаратизмом. Если Шотландская национальная партия, возглавляемая первым министром Шотландии Николой Стёрджен, покажет на выборах в регионе сильный результат, то это увеличит шансы националистов на проведение повторного референдума о независимости. 28 марта, в день, когда Тереза Мэй формально запустила «Брексит», парламент Шотландии одобрил инициативу Стёрджен об организации референдума. Сейчас Стёрджен настаивает, что досрочные выборы «укрепляют Шотландию в ее праве самостоятельно определять собственное будущее».

Что касается внешнего эффекта от досрочных выборов в Великобритании, то он, конечно, будет зависеть от результата. Уверенная победа консерваторов не только подкрепит позиции Терезы Мэй на переговорах с ЕС (хотя принципиальных изменений в этом отношении не произойдет), но и будет символизировать решимость британцев продолжать движение по пути выхода из объединенной Европы. На континенте это может вновь подхлестнуть энтузиазм и активность евроскептиков. Впрочем, несравненно большее значение для перспектив этого лагеря будет иметь исход президентских выборов во Франции.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати