13.06.2017 | Александр Ивахник

Неопределенность вместо укрепления: британские выборы и политическая стратегия консерваторов

В течение последнего года два британских премьер-министра подряд по своей воле создали для себя лично, для своей Консервативной партии и для страны в целом огромные политические проблемы. Сначала Дэвид Кэмерон из тактических внутрипартийных соображений дал обещание о проведении референдума о членстве в ЕС, и год назад Британия крошечным большинством склонилась в сторону «Брексита». Теперь Тереза Мэй собственными руками лишила правительство абсолютного большинства в парламенте.

Имея незначительный, но устойчивый перевес в 17 мест в Палате общин, глава правительства перед началом переговоров об условиях выхода из Евросоюза неожиданно для всех 18 апреля объявила о проведении досрочных выборов – на три года раньше положенного времени. Вообще-то Мэй на своем карьерном пути никогда не отличалась склонностью к принятию рискованных решений. Согласно высокопоставленным источникам агентства Bloomberg в правительстве, премьера подтолкнули к этому решению два члена кабинета: министр по делам «Брексита» Дэвид Дэвис и министр финансов Филип Хэммонд. Изначальный замысел инициаторов внезапных выборов состоял в том, чтобы воспользоваться исключительно благоприятной политической конъюнктурой и значительно укрепить парламентское большинство. В правительстве рассчитывали на то, что тори смогут получить в новом парламенте перевес в 150 мест.

Столь оптимистичные ожидания основывались на крайне тяжелом положении основной оппозиционной силы – Лейбористской партии, которая переживала глубокий внутренний кризис, связанный с идеологией и стилем руководства ее леворадикального лидера Джереми Корбина. При опросах разрыв между двумя партиями составлял около 20 процентных пунктов. Вероятно, лидеры тори надеялись и на то, что неизбежный разгром лейбористской партии еще более усилит противоречия в ее рядах и приведет к расколу партии на две части – сторонников нового лейборизма в духе Тони Блэра и леворадикалов, идущих за Корбином.

Однако решение Терезы Мэй о досрочных выборах обернулось огромным политическим просчетом. По итогам голосования разрыв между партиями по доле голосов сократился до 2,5 пунктов. И хотя британская мажоритарная система принесла тори 318 мест в Палате общин из 650, а лейбористам – 262, результат консерваторов оказался на 8 мест меньше абсолютного большинства. Таким образом, в стране возник так называемый подвешенный парламент, в котором ни одна из партий не может самостоятельно проводить свои решения. Судя по всему, Британия вступила в длительный период политической неопределенности.

Такой исход выборов, приведший британскую политическую элиту в состояние тяжелого потрясения, объясняется как постепенно назревавшими сдвигами в общественных настроениях, так и особенностями скоротечной, длившейся всего полтора месяца, предвыборной кампании.

Ход предвыборной кампании

Консерваторы

Похоже, организаторы избирательной кампании Консервативной партии, ориентировавшиеся на огромное преимущество тори и лично Терезы Мэй на опросах, считали, что эта поддержка автоматически сохранится и не нужно искать подходов к конкретным группам избирателей. Они решили построить агитацию на личной популярности премьер-министра, которая в конце апреля действительно достигла рекордных величин. В ходе опроса компании Ipsos Mori 61% респондентов заявили, что считают именно Мэй наиболее подходящей кандидатурой на пост главы правительства. Лидер официальной оппозиции Джереми Корбин получил лишь 23% поддержки.

Тори повели кампанию даже не президентского, а референдумного типа. Ставка была сделана на позиционирование фигуры Терезы Мэй как сильного национального лидера, который необходим стране в трудное время развода с Евросоюзом. И сама Мэй, и ее команда бесконечно повторяли мантру о «сильном и стабильном» руководстве, которое обеспечивает она, в противоположность «слабой и нестабильной коалиции», «коалиции хаоса», которая появится в случае, если главой правительства станет Джереми Корбин при поддержке Партии либеральных демократов и Шотландской национальной партии. При этом партийная пропаганда и проконсервативная пресса запугивали избирателя образом Корбина, изображая его как разрушителя стабильности, радикального марксиста и человека, сочувствующего террористам.

В содержательном плане лидеры тори пытались сделать по сути единственным вопросом предвыборной кампании вопрос о «Брексите». Собственно, Тереза Мэй и обосновала целесообразность досрочных выборов именно необходимостью укрепления позиций правительства Британии на переговорах по выходу из ЕС, повышения его способности «сделать успех из Брексита».

Однако, как выяснилось в ходе кампании, тема «Брексита» не сыграла на 100% в пользу консерваторов. Как известно, Мэй провозгласила курс на «жесткий Брексит», означающий восстановление суверенного контроля над иммиграцией (в том числе из ЕС), выход из единого европейского рынка, из таможенного союза ЕС и из-под юрисдикции Европейского суда. Такой подход вызвал ужесточение переговорной позиции Брюсселя и ведущих стран Евросоюза. Брюссель предъявил Лондону «штраф за развод» в размере минимум 50 млрд. фунтов стерлингов. Тереза Мэй настаивала, что Британия ничего не должна. При этом глава правительства пыталась делать вид, что все идет хорошо, хотя и нелегко, и на публике представляла сложнейшие проблемы предстоящих переговоров в упрощенном свете. Одновременно она подчеркивала свою непреклонность в отстаивании национальных интересов, публично обещая, что вести переговоры с ней будет «дьявольски трудно». 29 мая Мэй заявила, что Великобритания откажется от соглашения, если страну не устроят условия, предлагаемые Евросоюзом. «Мы будем вести переговоры, чтобы заключить правильную сделку, но, как я уже говорила, плохая сделка – это уже не сделка. Мы должны быть готовы выйти [без соглашения]», – сказала премьер-министр.

Подавляющее большинство британцев, голосовавших год назад за выход из ЕС, не отказались от своей позиции. Но решительные лозунги главы правительства у части из них вызвали не эмоциональную реакцию солидарности с лидером страны, а сомнения, поскольку они совершенно не отвечают на закономерные вопросы о том, как все-таки будет жить Британия после «Брексита».

Лейбористская партия, в отличие от Партии либеральных демократов, не выступает за новый референдум о членстве, но отстаивает «мягкий Брексит», предполагающий немедленное гарантирование прав граждан ЕС, живущих в Великобритании, и сохранение членства в таможенном союзе ЕС и доступа на единый европейский рынок. И такая, более гибкая, позиция, разделяемая также Шотландской национальной партией, по ходу кампании стала приобретать сторонников.

В любом случае консерваторам не удалось сконцентрировать всё внимание избирателей на вопросе о «Брексите». Более того, в середине мая этот вопрос оказался отодвинут с первого плана информационной повестки. 18 мая был опубликован предвыборный манифест партии тори, который, насколько известно, разрабатывался узким кругом советников премьер-министра и подробно не обсуждался даже в правительстве. Нельзя сказать, что в нем не было ничего привлекательного для избирателей. Предусматривалась, например, широкая программа строительства жилья для найма, которое со временем будет выкупаться арендаторами на выгодных условиях. Однако всеобщее, причем негативное, внимание привлек целый ряд предложений, направленных на сдерживание социальных расходов государства.

Наиболее дурную службу консерваторам оказало предложение о включении в расчет оплаты за уход за пожилыми людьми в их домах стоимости их недвижимости. В настоящее время уход на дому оказывается патронажными службами бесплатно, если текущий доход и сбережения пожилого человека составляют менее £23,250. Манифест предлагает увеличить эту сумму до £100,000, но включить в нее оценочную стоимость дома. Таким образом, количество тех, кто лишится бесплатного ухода, резко возрастет. При этом дома будут сохраняться за пожилыми людьми до их смерти, а затем задолженность будет погашаться за счет продажи недвижимости, т.е. старики не смогут передать свои дома по наследству своим детям. Кроме того, в манифесте содержались еще два пункта, которые покушались на привычные льготы для пенсионеров.

Естественно, противники тори резко обрушились на эти предложения. Джереми Корбин обвинил консерваторов в том, что они заставляют людей, нуждающихся в социальном уходе, платить за это своими домами. Лидер либеральных демократов Тим Фэррон окрестил это предложение ужасающим «налогом на деменцию», и это название широко распространила британская пресса. «Налог на деменцию» вызвал негодование благотворительных организаций и объединений пенсионеров. Но главное – он встретил резкую критику внутри самой Консервативной партии. Джон Стэнли, представитель влиятельной внутрипартийной организации Bow Group, прямо заявил Би-би-си, что воздействие этого предложения на ядерных избирателей тори, каковыми являются пенсионеры-собственники жилья, «будет ужасным».

В такой ситуации Тереза Мэй была вынуждена маневрировать. 22 мая она заявила, что предлагаемые изменения по оплате ухода за пожилыми будут включать «абсолютный лимит» на сумму денег, которую нуждающиеся в помощи должны будут платить, а размер этой суммы будет определен «в процессе консультаций». Заявление Терезы Мэй внесло неопределенность и прямо противоречило «сильному и стабильному руководству», которое она провозглашала с самого начала кампании.

Лейбористы

Лейбористы, несмотря на острые разногласия в собственных рядах к началу предвыборной кампании, лучше прочувствовали общественные настроения, усталость британцев от затянувшегося режима жесткой экономии бюджетных расходов на социальные нужды. Лейбористы исходили из того, что перед выборами люди хотели услышать от партий не только общие рассуждения на тему «Брексита», но привлекательные предложения по таким жизненно важным для них вопросам, как образование, здравоохранение, социальная поддержка и т.п.

Партия повела традиционную левопопулистскую кампанию щедрых обещаний. Но повела ее очень дисциплинированно и энергично, отложив в сторону внутренние раздоры. Мотором кампании сразу стал сам Джереми Корбин, принадлежащий к тому редкому типу современных политиков, которыми движет не карьерная, а идеологическая мотивация. Выходец из профсоюзной и леволейбористской активистской среды, он всегда ориентировался на протестные социальные движения и низовую демократию. В ходе нынешней предвыборной кампании Корбин чувствовал себя на городских митингах (в отличие от стен Вестминстера) в естественной среде, постоянно подпитывался энергией от тысяч сторонников. Самое активное участие в развертывании кампании в различных частях страны приняли полные энтузиазма волонтеры из леволейбористской низовой организации Momentum, которая в 2015 и 2016 годах занималась мобилизацией поддержки в пользу Корбина на выборах лидера партии.

Лейбористский манифест представлял собой подчеркнутую альтернативу курсу тори на продолжение экономии на социальных расходах. Особое внимание среди молодежи вызвало предложение отменить плату за обучение в университетах и вернуть субсидии для студентов на проживание, ввести бесплатное питание в школах для всех классов (по контрасту с предложением консерваторов отменить бесплатные завтраки в младших классах). Также предлагались дополнительные ассигнования на Национальную службу здравоохранения. Рост социальных расходов должен был обеспечиваться повышением налогов на крупный бизнес и наиболее богатые группы населения.

Казалось бы, экономическая необоснованность и рискованность подобных предложений бесконечное число раз доказывалась экономистами, политиками, да и практикой. Однако левого социалиста Корбина это не смущало, но главное – не смущало и образованную молодежь, и даже состоятельные группы городского населения, руководствующиеся соображениями социальной справедливости. Джереми Корбин представляет собой британский вариант новой волны левых антиэлитных политиков, которые в последнее время приобрели влияние в Западной Европе и в США. Не случайно в Великобритании проводились параллели между Корбином и сенатором Берни Сандерсом, который, кстати, следил за кампанией лидера лейбористов и позитивно отзывался о ней.

Качества лидеров

Поскольку, как отмечалось выше, предвыборная борьба между консерваторами и лейбористами во многом оказалась персонифицирована в Терезе Мэй и Джереми Корбине, на ее результаты также немало повлияли личностные качества этих двух политиков.

Быстро выяснилось, что ставка организаторов избирательной кампании тори на премьер-министра оказалась ошибочной. Мэй – возможно, хороший администратор и неплохой парламентский оратор, но она, не обладая харизмой, не подходит для роли яркого публичного политика. Ей явно не хватало опыта прямого общения с избирателями, не хватало уверенности, энергетики, теплоты, остроумия и быстроты реакции. Публичные выступления лидера тори в ходе кампании отличались официозностью и высокомерием. Не в пользу Мэй сыграл ее отказ от участия в классических теледебатах наравне с другими партийными лидерами. Кроме того, ее общение с телеаудиторией в прямом эфире нередко характеризовалось уходом от острых вопросов, произнесением уже привычных лозунгов вместо внятных разъяснений политических планов.

Джереми Корбин, безусловно, проигрывает Терезе Мэй в плане отсутствия опыта государственного управления, у него даже нет высшего образования. Однако этот дефицит в ходе кампании компенсировался у Корбина умением живо общаться с простыми избирателями. В ходе многочисленных поездок лидера лейбористов по избирательным округам британцев подкупала его искренность, честность и прямота. Корбин, который поначалу чувствовал себя скованно во время предвыборных телевизионных интервью, постепенно раскрепостился, вошел во вкус и в целом неплохо показал себя в последних теледебатах с лидерами других партий. Поскольку лидер лейбористов быстро нашел общий язык с молодежью, то в социальных сетях в его поддержку развернулась активная и яркая кампания. С другой стороны, массированные личные нападки на Корбина со стороны самых массовых правоконсервативных изданий Sun и Daily Mail оказались малоэффективными. По сути это была агитация среди тех, кого агитировать не надо – они и так готовы поддержать консерваторов. Молодежь и более образованные слои населения эти традиционные по стилю издания не читают.

Конечно, к моменту голосования многих британцев продолжал отпугивать левый радикализм Корбина. Но разрыв между ним и Терезой Мэй в личных рейтингах поддержки за время кампании значительно сократился.

Фактор террора и безопасности

С конца мая в ход предвыборной кампании шумно ворвался фактор исламистских терактов. Основные партии дважды приостанавливали агитационные кампании: сначала после взрыва на концерте в Манчестере вечером 22 мая, затем после убийств людей на Лондонском мосту и на рынке Боро вечером 3 июня. После первого теракта казалось, что лидеры партий не станут активно использовать эту тему друг против друга. Однако после теракта в Лондоне дискуссия о неэффективности мер правительства по укреплению безопасности и борьбе с террористической угрозой попала в центр политической борьбы.

В воскресенье 4 июня Тереза Мэй выступила с восьмиминутным обращением к британцам, стоя у дверей своей резиденции на Даунинг-стрит, 10. Она подчеркнула, что «мы все еще слишком толерантны в отношении экстремизма в нашей стране», но терпение британских властей и общества иссякает. Премьер изложила план по усилению борьбы с терроризмом из четырех пунктов, включая предупреждение распространения радикальной идеологии в интернете и социальных сетях и пересмотр национальной стратегии по борьбе с терроризмом с расширением полномочий полиции и сил безопасности.

В свою очередь, лейбористы и либерал-демократы стали активно напоминать о том, что Тереза Мэй, являясь в течение шести лет министром внутренних дел в правительстве Кэмерона, в рамках программы жесткой экономии провела значительное сокращение полиции и спецслужб. На этом основании политические противники консерваторов обвиняли Мэй в том, что она сделала страну гораздо менее безопасной. «Вы не можете защитить людей задешево. Полиция и службы безопасности должны обладать необходимыми ресурсами, а не подвергаться сокращению состава на 20 тысяч человек», – заявил в этой связи Джереми Корбин. Лидер лейбористов, который ранее сомневался в необходимости стрельбы на поражение при нападении террористов, теперь призвал полицию использовать все возможные силы и ресурсы ради спасения жизни людей. Консерваторы, в свою очередь, обвинили Корбина в пустых спекуляциях и неискренности, напоминая, что он с сочувствием относился к террористам из Ирландской республиканской армии.

Вопрос о том, в чью пользу сыграла резкая актуализация проблем безопасности в последние дни перед выборами остается открытым. Теракты, несомненно, усилили общую психологическую напряженность и нервозность в стране и, возможно, увеличили волатильность электоральных предпочтений.

Результаты парламентских выборов 8 июня

Голосование 8 июня характеризовалось высокой явкой избирателей: она составила 69% (на выборах в мае 2015 года – 66,4%). Это самый высокий показатель с 1997 года. Особенно значительно явка возросла среди молодых людей от 18 до 24 лет: в 2015 году она составила всего 43%, сейчас по приблизительным данным – около 60%.

По итогам голосования в 650 мажоритарных избирательных округах Консервативная партия получила в Палате общин 318 мест, потеряв 13 мест. Лейбористская партия завоевала 262 места, прибавив 32 места. 12 мест обеспечила себе левоцентристская, проевропейская Партия либеральных демократов – на 3 места больше, чем в 2015 году.

Шотландская национальная партия (ШНП) выиграла в 35 округах, потеряв 19 мест, но оставшись самой влиятельной партией в Шотландии. Нужно учитывать, что в 2015 году шотландские националисты добились феноменального успеха, выиграв в 54 из 59 шотландских избирательных округов. На этот раз консерваторы отобрали у них 12 округов, лейбористы победили в 7. Против ШНП сыграл фактор второго референдума о независимости Шотландии. Предложение о проведении второго референдума, выдвинутое лидером ШНП, первым министром Шотландии Николой Стёрджен и одобренное местным парламентом, не нашло поддержки большинства шотландцев.

Из других региональных партий Соединенного Королевства хороших результатов добились основные партии североирландских протестантов и католиков – соответственно Демократическая юнионистская партия (ДЮП) и Шинн Фейн. ДЮП получила в Вестминстере 10 мест, Шинн Фейн – 7 (впрочем, представители Шинн Фейн в работе Палаты общин принципиально не участвуют). В Уэльсе партия Плайд Камри победила в 4 округах. Свое единственное место сохранили Зеленые. Партия независимости Соединенного Королевства (ПНСК) не победила ни в одном избирательном округе.

По доле голосов среди общего числа проголосовавших Консервативная партия получила 42,5% по сравнению с 36,8% в 2015 году, Лейбористская партия – 40,0% (в 2015 году – 30,5%). Доля Партии либеральных демократов составила 7,4%, в то время как в 2015 году – 7,9%, а в 2010 году – целых 23%. Ставка либерал-демократов в ходе предвыборной кампании на предложение о необходимости проведения повторного референдума о членстве в ЕС не сработала. Большинство людей, даже голосовавших в 2016 году за сохранение членства, приняли «Брексит» как данность. А травму, нанесенную либерал-демократам бессильным пребыванием в правительстве Кэмерона в 2010-2015 годах, лидерам партии залечить не удалось.

Выборы продемонстрировали крах Партии независимости Соединенного Королевства, которая так и осталась партией одного вопроса и после «Брексита» по существу лишилась смысла существования. ПНСК получила лишь 594 тыс. голосов (1,8%), тогда как в 2015 году за нее проголосовали 3,9 млн. британцев (12,7%). Сразу после оглашения результатов лидер ПНСК Пол Наттол ушел в отставку, но никакой новый лидер не спасет эту партию от прозябания.

Что касается голосования за две главные партии, то британские специалисты по электоральной социологии отметили ряд интересных особенностей. Так, профессор Джон Кёртис из Университета Стрэтклайд обратил внимание на то, что «Брексит» вызвал заметное изменение в социальной географии голосования за консерваторов. Традиционно партия опиралась на избирателей из среднего класса. Но голосовавшие на референдуме за выход из ЕС были преимущественно представителями рабочего класса. В результате сейчас голосование за тори меньше всего увеличилось в округах с преобладанием среднего класса и больше всего – в округах с наиболее высокой долей рабочего класса. Это явное влияние жесткой позиции правительства Терезы Мэй по «Брекситу». Что касается поддержки Лейбористской партии, то в избирательных округах Англии и Уэльса наблюдается явная позитивная корреляция между долей молодежи от 18 до 24 лет среди избирателей и уровнем голосования за лейбористов. В целом поддержка лейбористов больше всего увеличилась в тех округах, где больше всего возросла явка.

Редактор раздела внутренней политики The Guardian Алан Трэвис, ссылаясь на данные эксит-поллов, отмечает, что две трети молодых людей до 35 лет, пришедших на выборы, поддержали Лейбористскую партию. Те же данные показывают, что примерно треть бывших избирателей антиевропейской ПНСК голосовали не за консерваторов, поскольку непосредственно страдают от продолжающегося режима жесткой экономии. Это объясняет, почему не случился ожидавшийся триумф тори в Мидленде, на северо-западе и северо-востоке Англии – традиционных промышленных районах, давно переживающих депрессию.

Еще одной любопытной чертой голосования стало то, что лейбористские кандидаты победили в некоторых совершенно неожиданных округах, например, в Кентербери, Плимуте и Ипсвиче, которые считались твердыней тори. Семь членов правительства Мэй потеряли свои места в Вестминстере, включая влиятельного члена кабинета Бена Гаммера. Успешнее всего лейбористы выступили в Лондоне.

Наконец, нужно отметить еще одну важную черту прошедших выборов. Объединенная доля двух главных партий – консерваторов и лейбористов – в голосовании составила 82,44% по сравнению с 67,3% на выборах 2015 года. Это наивысший показатель с парламентских выборов 1970 года. В отличие от Франции, где партийное пространство сейчас претерпевает сложную трансформацию, кладущую конец традиционной дихотомии «правые – левые», в Великобритании неожиданным образом происходит возврат к старой, классической двухпартийной системе, которая в течение почти 20 лет подвергалась эрозии.

В поисках рабочего большинства

Когда стало ясно, что тори теряют парламентское большинство, многие ожидали, что Тереза Мэй объявит об отставке, но она лишь выразила сожаление «всем тем коллегам, которые незаслуженно потеряли свои места» и обещала «поразмышлять над тем, что произошло». Чтобы сформировать новое правительство в ситуации подвешенного парламента, лидеру тори необходимо найти в Палате общин союзников, способных обеспечить новому кабинету рабочее большинство. Поскольку в ходе предвыборной кампании Консервативная партия жестко противопоставляла себя всем общенациональным партиям и ШНП, то, собственно, выбор у Мэй был невелик.

Утром 9 июня она провела переговоры с руководством Демократической юнионистской партии Северной Ирландии (ДЮП) о поддержке правительства со стороны 10 депутатов от партии. Нужно учитывать, что необходимое для большинства число голосов в Палате общин меньше 326. Спикер и три его заместителя не голосуют, 7 депутатов от Шинн Фейн игнорируют заседания. Так что чисто арифметически поддержка от ДЮП обеспечивает консерваторам небольшое, но устойчивое большинство.

После достижения предварительных договоренностей с руководством ДЮП Тереза Мэй отправилась в Букингемский дворец и получила согласие королевы Елизаветы II на формирование правительства. Вернувшись на Даунинг-стрит, она сделала короткое заявление, в котором никак не прокомментировала итоги выборов и вновь говорила о стабильности. «Теперь я сформирую правительство. Правительство, которое сможет обеспечить определенность», – заявила Мэй без следа самоиронии. Она подтвердила, что, как и планировалось, правительство начнет переговоры по выходу из Евросоюза 19 июня.

Однако на самом деле ничего пока не ясно. Речь идет не о коалиции тори с ольстерскими юнионистами, а о неформальном соглашении о поддержке при голосовании по конкретным вопросам. Такое соглашение по определению очень хрупкое. Это инструмент политического выживания, а не стабильности. 13 июня Мэй и лидер ДЮП Арлин Фостер проведут переговоры о заключении соглашения.

Ясно, что ДЮП будет сложным партнером для правительства с точки зрения воздействия на общественное мнение в Великобритании. Основанная радикальным евангелическим пастором Яном Пейсли в 1971 году, эта партия по британским меркам является откровенно реакционной. Она выступает против либерализации права на аборты и против регистрации однополых браков в Северной Ирландии, отстаивает возвращение смертной казни и возможность дискриминации представителей ЛГБТ-сообщества по религиозным основаниям. Среди ее руководителей есть противники теории эволюции и концепции изменения климата. Что гораздо важнее, ДЮП поддерживает жесткую позицию консерваторов по «Брекситу», но настаивает, чтобы по его итогам граница между Ольстером и Ирландской Республикой обеспечивала свободное передвижение людей.

Первым пробным шаром в отношении союзнического сотрудничества Консервативной партии и ДЮП станет голосование в Палате общин по речи королевы (т.е. по законодательной программе нового правительства), которое должно состояться 19 июня. Если программа нового кабинета не получит одобрения в парламенте, то Британии предстоят новые всеобщие выборы.

Возможные политические последствия выборов

Хотя после объявления результатов выборов глава кабинета повела себя так, как будто ничего драматического не случилось, эта поза никого не может обмануть. По политическому авторитету Терезы Мэй как лидера страны и правящей партии нанесен сокрушительный удар. Очень показательно, что ей пришлось делать краткие публичные заявления в одиночестве, никто из членов кабинета не появился перед камерами рядом с ней.

Сейчас Тереза Мэй предпринимает ряд тактических шагов для сохранения своих позиций внутри Консервативной партии. Вечером 9 июня она подтвердила, что ключевые члены ее кабинета (глава МИД Борис Джонсон, министр по делам «Брексита» Дэвид Дэвис, министр финансов Филип Хэммонд, министр обороны Майкл Фэллон и министр внутренних дел Эмбер Радд) сохраняют свои посты. На следующий день премьер-министр уволила со-руководителей своего аппарата Ника Тимоти и Фиону Хилл, на которых было много жалоб от коллег по правительству и парламентариев за агрессивный и закрытый стиль работы.

На данный момент в пользу Мэй играет то, что сторонники «жесткого Брексита» в партии не хотят раскачивать лодку и вести дело к новым досрочным выборам. Кроме того, среди консерваторов есть опасения, что Брюссель попытается извлечь максимум выгоды из сложившейся ситуации.

Грэм Брейди, председатель Комитета 1922, объединяющего рядовых членов консервативной фракции в Палате общин, сообщил агентству Bloomberg вечером 9 июня, что во фракции нет настроя на то, чтобы бросить вызов лидерству Терезы Мэй в партии, как и нет желания проводить новые всеобщие выборы. В то же время влиятельная проконсервативная газета The Telegraph 10 июня отметила, что высокопоставленные тори негласно обсуждают вопрос о целесообразности смены лидера партии. Согласно источникам в партии, Борис Джонсон, Дэвид Дэвис и Эмбер Радд рассматриваются в качестве кандидатур на место лидера. По утверждению газеты, растет признание того, что Мэй теперь является переходным лидером и должна быть заменена, возможно, в течение нескольких недель или месяцев. Как известно, Консервативная партия отличается безжалостностью к изжившим себя лидерам. Наиболее ярким примером является оттеснение от власти Маргарет Тэтчер в 1990 году.

В консервативных кругах вне правительства и парламентской фракции открыто звучит мнение, что Тереза Мэй не удержится на своем посту. Экс-министр финансов в правительстве Кэмерона Джордж Осборн в эфире ITV 9 июня высказал сомнение, что премьер «долго выживет в качестве лидера Консервативной партии». Среди рядовых членов партии тори быстро распространяются настроения в пользу отставки Терезы Мэй. Проконсервативная газета The Telegraph 9 июня провела на своем сайте голосование по вопросу: «Должна ли Тереза Мэй уйти в отставку?». К вечеру проголосовало почти 150 тысяч человек, 64% согласились с утверждением: «Да, она утратила всё доверие к себе».

Пока очень трудно делать определенные прогнозы относительно того, когда Терезе Мэй придется уйти. Ясно лишь, что если правительство тори не сможет нормально работать из-за непрочности позиций в парламенте и встанет вопрос о новых досрочных выборах, то на эти выборы партию поведет уже новый лидер.

Также совершенно невозможно спрогнозировать, как будут развиваться переговоры между Лондоном и Брюсселем по условиям выхода Британии из ЕС. Сейчас европейские лидеры готовы несколько отложить начало переговоров, но переносить сроки окончания процесса развода (весна 2019 года) никто не собирается. Можно предположить, что внутри Британии на правительство тори усилится политическое давление в направлении отказа от жесткого варианта «Брексита». Политические противники тори будут настаивать на том, что избиратели лишили правящую партию мандата на «жесткий Брексит», их главным требованием станет включение в условия «Брексита» сохранения места Великобритании в едином европейском рынке.

Таким образом, недостаток политического чутья сыграл с Терезой Мэй злую шутку. В ходе предвыборной кампании лидер тори называла гипотетическую правительственную коалицию своих политических противников «коалицией хаоса». В реальности же сама Мэй ввергла страну в состояние хаоса и неопределенности.

Александр Ивахник – руководитель департамента политологического анализа Центра политических технологий

Версия для печати