23.06.2017 | Игорь Бунин

Какой будет новая партийная система Франции

По масштабу перемен во французской политике победа Макрона на президентских и парламентских выборах сопоставима с приходом к власти Шарля де Голля. Соцпартия почти исчезла, в Национальном фронте и у республиканцев намечается раскол, на подъеме левые радикалы. Теперь вопрос, сможет ли новая политическая конструкция убедить французов согласиться на давно назревшие реформы в социальной сфере

Во Франции прошел второй тур парламентских выборов, где абсолютную победу одержала президентская коалиция, состоящая из «Вперед, Республика!», партии Эммануэля Макрона, и центристской партии MoDem, возглавляемой министром юстиции Франсуа Байру. Она получила 350 из 577 мест в парламенте: 308 депутатов имеет «Вперед, Республика!» и 42 – партия Байру. Хотя Макрон и не получил полную гегемонию, на которую надеялся, в Национальном собрании у него более прочные позиции, чем были у Олланда в 2012 году: он контролирует 60,6% его состава, президент-социалист имел всего 51% депутатского корпуса. Позиции прежних правящих партий Пятой республики – Республиканской партии (РП), наследницы голлистского движения, и Французской социалистической партии (ФСП) – были резко ослаблены. Произошло масштабное обновление не только традиционной партийной системы Франции, но и Национального собрания. Три четверти депутатов – новые люди (435 из 577).

Блок частников и беспартийных

Движение Макрона «В путь!» (En Marche!) после президентских выборов было переименовано в партию «Вперед, Республика!» (La République en Marche!), но ее идеологическое формирование не завершено до сих пор. Макрон объявил свою партию «и левой, и правой», но он получает более высокий результат в тех регионах, где жители имеют более высокие доходы и в большей степени удовлетворены жизнью. Это означает, что идет постепенный сдвиг в сторону правого центра.

Депутаты «Вперед, Республика!» своим успехом полностью обязаны Макрону и обречены превратиться в партию верных сторонников, полностью преданных своему вождю, в «партию пехотинцев» (parti godillot). Крупный успех, кроме того, привел в Национальное собрание огромное количество новых людей, не очень разбирающихся в парламентской деятельности. В частной беседе Макрон уже сказал, что есть опасность превращения парламента в «кавардак» (futoir), и предложил найти инструменты контроля над деятельностью депутатов.

В качестве «надзирателя» над этой толпой неопытных политиков-неофитов был назначен Ришар Ферран, первый секретарь движения «В путь!», который покинул пост министра территориального развития в правительстве Филиппа и возглавит парламентскую группу партии Макрона. Против Феррана возбуждено предварительное следствие по обвинению в махинациях с недвижимостью, поэтому Макрон вывел его из состава правительства в рамках стратегии на «морализацию политики» и одновременно укрепил парламентскую группу, поручив возглавить ее верному человеку.

Исследование, проведенное Люком Рубеном из политологического центра CEVIPOF среди 529 кандидатов в депутаты от «Вперед, Республика!», отобранных среди 19 тысяч претендентов, показало масштабы перемен, которые привнес Макрон и его партия в состав депутатского корпуса. Новый президент обещал «обновление политической жизни во Франции», и оно действительно последовало.

Средний возраст кандидатов снизился до 47 лет (среди остальных кандидатов он равняется 49 годам). Более половины из кандидатов никогда не избирались (284 из 529); 33% вышли из левых партий, еще 15% – из правых, 12,3% – из движения Байру. А целых 40% не принадлежали ранее ни к одной политической партии, хотя многие из них все равно как-то связаны с политикой: были или политическими активистами, или работали в «личных кабинетах» министра, или избирались на местном уровне, или возглавляли какую-то общественную организацию.

В партии Макрона гораздо больше выходцев из частного сектора: они составляют 60% всего корпуса кандидатов «Вперед, Республика!». Это важная новость, потому что представительство государства во французском парламенте раньше всегда было весьма высоким. Рубен усматривает в этом потенциальную угрозу конфликта интересов (и прокуратура уже завела семь дел на кандидатов в депутаты от президентской коалиции). Но, с другой стороны, было бы явной утопией менять и переделывать «блокированное общество» (по терминологии великого французского социолога Мишеля Крозье) с помощью чиновников.

Рекорды неявки

Другим победителем парламентских выборов стал абсентеизм, который достиг рекордного уровня – 51,2% в первом туре, более чем на 8 пунктов превышающий результат парламентских выборов 2012 года, – 42,7%. Во втором туре явка упала еще ниже, и абсентеизм достиг 56,6% (в 2012 году – всего 44,6%, то есть на 12 процентных пунктов меньше).

С точки зрения известного социолога Жерома Сент-Мари, «Макрону не противостояла реальная альтернатива из-за раздробленности оппозиции, которую выражали одновременно четыре политические силы: Национальный фронт, «Республиканцы», социалисты и партия Меланшона. Поэтому половина избирателей не считала необходимым пойти на избирательные участки». Теперь невозможно представить победу Макрона как «национальный подъем».

Часть избирателей была уверенна, что «все уже закончено» и президентские выборы завершили избирательный цикл, который фактически начался с праймериз правоцентристов осенью 2016 года. За семь месяцев французов восемь раз призывали к урнам: дважды на первичные выборы правых партий, дважды на праймериз Соцпартии, на два тура президентских выборов и, наконец, два раза на парламентские выборы. Наступила естественная усталость от политики.

Во Франции в последнее время политическая жизнь и сами политики не вызывают особого доверия. По данным июньского опроса Ipsos, около трети французов (30%) не верят депутатам, «разочарованы в их деятельности»; 16% опрошенных объясняют свой абсентеизм тем, что «ни одна программа не кажется им убедительной»; 18% думают, что «независимо от результата ничего не изменится». Эти избиратели не верят Макрону, но и не хотят ему мешать.

Наконец, у французов возник легитимистский рефлекс, характерный для президентских режимов: 65% французов желали, чтобы Макрон добился большинства в Национальном собрании, и две трети из них хотели успеха партии президента только потому, что считали, что правительство должно спокойно управлять, хотя лишь меньшинство разделяло его идеи (всего 14%). Вместе с тем ко второму туру стало ясно, что Макрон получит большинство, и появилась новая мотивация: не допустить монополизации власти. Поэтому сокрушительной победы у Макрона не получилось.

Национальный фронт: крах надежд

Национальный фронт в мае 2014 года набрал 24,9% голосов на выборах в Европарламент – это было первое место. Он подтвердил свой успех на региональных выборах 2015 года (25,2% и 27,7% голосов). С 2011 года Марин Ле Пен шла от успеха к успеху, но теперь впервые произошел сильный откат крайне правой волны. Национальный фронт получил всего-навсего 13,2% голосов (в 2012 году партия имела больше – 13,6%). Народный электорат Фронта растаял из-за мощной волны абсентеизма.

Хотя 120 кандидатов Национального фронта вышли во второй тур парламентских выборов, Марин Ле Пен не сумела создать парламентскую группу и вынуждена будет довольствоваться восьмью депутатскими креслами. Хотя даже это было воспринято как успех – социологи думали, что Фронт сумеет провести не более пяти депутатов (во втором туре вступал в действие принцип «республиканской дисциплины», и избиратели всех кандидатов объединялись против Национального фронта). Правда, сама Марин Ле Пен победила в своем округе с внушительным перевесом. Это смягчило кризис в партии и укрепило личные позиции Марин Ле Пен.

Можно назвать несколько дополнительных причин провала Фронта на парламентских выборах. Во-первых, Марин Ле Пен явно была психологически надломлена президентской кампанией и почти десять дней хранила молчание. Только 18 мая она выдвинула свою кандидатуру на парламентских выборах, но все равно ограничила свое участие в избирательной кампании Фронта и провела лишь один митинг.

Во-вторых, в Национальном фронте начался сильный внутренний кризис. Обострился конфликт между двумя течениями: «национальными республиканцами» во главе с Флорианом Филиппо, вице-президентом партии и правой рукой Марин Ле Пен, который выступает за «суверенизацию» Франции, выход из ЕС, возвращение к франку, отказ от политических союзов с другими правыми партиями, сильную социальную политику, и течением «либеральных консерваторов», которых раньше возглавляла Марион Марешаль Ле Пен, племянница Марин Ле Пен, требовавшая большего либерализма, меньшей левизны в социально-политической сфере, союзнических отношений с правыми партиями и более консервативной политики в общественных вопросах с ориентацией на интегральный католицизм.

Марешаль Ле Пен решила уйти из политики, хотя, видимо, временно. По всем опросам, ее идеология доминирует в Национальном фронте, а Филиппо считают виновным в поражении партии на президентских выборах. Сам Филиппо не сумел победить в своем округе и после съезда может также покинуть партию и попытаться создать свою партийную структуру. Он уже организовал ассоциацию «Патриоты».

Этот раскол может уничтожить тот симбиоз, где стратегия Филиппо обеспечивала голоса рабочих и служащих, недовольных экономической глобализацией, а Марешаль Ле Пен привлекала голоса консервативных избирателей, недовольных иммиграцией, «браком для всех», толерантностью к исламу. Видимо, сдвиг Национального фронта пойдет в сторону стратегии Марешаль Ле Пен, хотя это может поставить под удар его позиции в рабочем классе и, в частности, в шахтерских районах севера Франции, откуда вышла большая часть депутатов Фронта.

Сразу же после парламентских выборов в партии начнется дискуссия, абсолютно несвойственная авторитарным партиям, но на которую Марин Ле Пен уже дала согласие. Видимо, будет обсуждаться все: от переименования партии до выбора новой политической стратегии и идеологии. Не исключено, что партия пойдет навстречу коалиции правых партий.

Третья причина провала – дифференцированный абсентеизм. Избиратели Марин Ле Пен после ее поражения во втором туре были уверены, что игра уже сыграна, и только 58% из них пришли голосовать на парламентских выборах. По своему социальному составу ее электорат достаточно аполитичен: французы без дипломов и рабочие предпочитают голосовать только на президентских выборах.

Наконец, избирательная система Франции, как обычно, блокирует Национальный фронт: у партии нет союзников, нет резервов в электорате, и она сталкивается с враждебностью общественного мнения, поэтому почти не может выиграть дуэль во втором туре.

Выбор республиканцев

Избирательную кампанию «Республиканцев» возглавлял сенатор и мэр города Труа Франсуа Баруэн, который сам в парламент не баллотировался. Партия оказалась не способна найти привлекательные лозунги и лишь предлагала «не выдавать Макрону незаполненные бланки с подписью», то есть сохранить возможность контроля над действиями правительства. Только коррупционный скандал с макроновским министром Ферраном давал республиканцам какую-то надежду.

Республиканская партия получила 21,5% голосов в первом туре, и 264 республиканца вышли во второй тур. В конечном итоге республиканцы вместе с союзниками добились 125 мест в Национальном собрании. Это больше, чем предсказывали социологи, – от 80 до 100. Но все равно их результат был даже хуже, чем антирекорд в 1981 году, когда у правых и центристов осталось всего 150 депутатов.

Первоначальной целью Республиканской партии было получить большинство в парламенте и навязать Макрону «сосуществование», но сейчас вопрос стоит иначе: насколько конструктивным надо быть с правительством Макрона? Сторонники партии все больше ориентируются на Макрона: 58% ее избирателей удовлетворены деятельностью президента, 67% – назначением Филиппа премьер-министром и 56% – составом правительства.

«Республиканцы» и их союзники-центристы раскололись на три фракции. Сторонники Алена Жюппе и Брюно Ле Мэра «готовы работать» с правительством Макрона и в правительстве Макрона. Против них Макрон даже не выдвигал своих кандидатов. Эти республиканцы в целом неплохо выступили во втором туре.

Есть группа жестких оппозиционеров во главе с председателем совета региона Овернь-Рона-Альпы Лораном Вокье, стремящихся воплощать «сильную, народную и социальную правую» партию.

Наконец, есть «конструктивная оппозиция», представители которой желают успеха Макрону, но не хотят участвовать в правительстве. Ее возглавляют председатель совета региона Верхняя Франция Ксавье Бертан и председатель совета региона Иль-де-Франс Валери Пекресс.

Либеральная газета Le Figaro пишет: «Когда Эммануэль Макрон назначает Эдуарда Филиппа премьер-министром, а в это же время Марион Марешаль Ле Пен протягивает руку Лорану Вокье, то партию неизбежно ждут потрясающие дебаты». И, видимо, расколы. Сами кандидаты-республиканцы меняли свою стратегию в зависимости от того, кто им противостоял, – кандидат от президентской коалиции или фронтист. В первом случае они действовали в соответствии с логикой «республиканской солидарности», во-втором говорили об общих ценностях правого лагеря.

Четвертого июля предстоит голосование по доверию правительству. На заседании политбюро Республиканской партии бывший премьер-министр Жан-Пьер Раффарен, один из лидеров конструктивистов, предложил партии поддержать некоторые инициативы Макрона, и это заявление вызвало всеобщее возмущение. Видимо, продолжение последует.

Провал Соцпартии

В 2012 году социалисты получили на парламентских выборах 34,4% голосов и сумели провести 258 депутатов. Тогда вместе с союзниками левыми радикалами (11 мест) и зелеными (16 мест) они имели устойчивое большинство. Но в 2017 году от всесильной Соцпартии практически ничего не осталось: она набрала только 9,5% голосов в первом туре, лишь 65 ее кандидатов прошли во второй тур и только 34 социалиста стали депутатами (вместе с союзниками 44). Это самый плохой результат Соцпартии с 1969 года.

Люди бегут из партии, партийная касса пуста, нет реального партийного лидера, ведущие политики проиграли парламентские выборы. Уже в первом туре потерпели поражение бывший кандидат социалистов на президентских выборах Бенуа Амон и первый секретарь партии Кристоф Камбаделис, который после второго тура подал в отставку. В первом туре проиграли также ряд экс-министров. Те кандидаты Соцпартии, кого хоть как-то поддержал Макрон (например, бывшего премьер-министра Вальсаили, бывшую министра труда Мириам эль-Хомри или бывшую главу Министерства здравоохранения Маризоль Турен), прошли во второй тур. Но даже поддержка Макрона не всегда их спасала. Во втором туре Вальс победил на бровях, с перевесом 139 голосов, и его соперник из «Непокоренной Франции!» оспаривает результат. Что касается эль-Хомри и Турен, то они проиграли во втором туре.

Соцпартию называют «потухшей звездой». Каждый из кандидатов вел собственную кампанию: одни пытались прилепиться к президентскому блоку, другие, напротив, атаковали Макрона. Перед депутатами-социалистами теперь непростая дилемма: голосовать ли за доверие правительству? Те социалисты, кто получил поддержку Макрона (против них «Вперед, Республика!» не выдвинула своих кандидатов), собираются поддержать правительство, но они немногочисленны. Другие склоняются к созданию парламентской группы из левых депутатов, и в этом случае неизбежно сближение с партией Меланшона.

Выживание Соцпартии в нынешнем виде исключено. Она распадается между двумя другими центрами: партиями «Вперед, Республика!» и «Непокоренная Франция!». Поэтому социалистам будет весьма трудно переформатировать партию, как это удалось Миттерану в 1971 году на съезде в Эпинэ. Известный политолог Гранбер заявил: «ФСП в руинах, у нее нет больше политического пространства, избирательной базы и будущего».

Несколько лучше обстоят дела у Меланшона. Партия «Непокоренная Франция!» набрала 11%, то есть больше, чем Соцпартия (сам Меланшон получил на президентских выборах 19,6%, на восемь с половиной процентных пунктов больше, чем его партия). Но Меланшон может объявить свое движение победителем в борьбе за левый электорат, а вместе с коммунистами, с которыми он, правда, разорвал союз, радикальные левые даже опережают Национальный фронт (Компартия получила 2,7% голосов).

69 кандидатов движения Меланшона прошли во второй тур, а 17 из них стали депутатами. Кроме того, и коммунисты выиграли в десяти округах. Сам Меланшон одержал убедительную победу в округе в Марселе, в котором он сначала опередил депутата-социалиста, а во втором туре и кандидата от Макрона. В некоторых исторических бастионах социалистов кандидаты «Непокоренной Франции!» одержали убедительную победу. Пока еще очень далеко до реализации плана Меланшона создать во Франции что-то вроде испанской Podemos, но вряд ли стоит игнорировать «Непокоренную Францию!».

Переход к реформам

Политические катаклизмы, которые вызвала во французской политике победа Макрона, вполне сопоставимы с приходом к власти Шарля де Голля и становлением Пятой республики. Макрону удалось добиться «состояния благодати» первых ста дней, получить абсолютное большинство в Национальном собрании и приступить к реформам.

По опросам, большинство французов пока удовлетворены его деятельностью: 76% одобряют его внешнюю политику; 75% – меры в области безопасности (в частности, продление режима чрезвычайного положения); 74% – программу в области образования; 73% – законопроекты по очищению политической жизни. Правда, Макрону не удалось заразить французов своим оптимизмом: только треть (34%) верит, что ситуация улучшится, 26% – деградирует, а 40% предполагают, что ничего не изменится. Подавляющее большинство (69%) надеется на то, что новому президенту удастся повысить конкурентоспособность французских предприятий.

В течение первых 18 месяцев своего правления Макрон собирается провести через парламент шесть реформ в социальной сфере. Он начал с самой сложной и конфликтной – реформы Трудового кодекса. В этой области получить поддержку французов намного сложнее: половина за реформу, а половина против. Но пока реакция на нее относительно спокойная, особенно если сравнить с волной забастовок и демонстраций, которые шли в период прохождения через Национальное собрание законопроекта эль-Хомри по изменению трудового законодательства в 2016 году.

Можно сказать, что Макрон стал тефлоновым президентом, судя по спокойной реакции избирателей на «дело Феррана» и позициям профсоюзов, которые просто парализованы правительственным проектом реформы рынка труда. Вопрос заключается в том, сможет ли французское общество, отказавшись от традиционного водораздела на левых и правых, принять на относительно долгий период новую политическую конструкцию и согласиться на реформы, которые покушаются на давно завоеванные социальные позиции. Пока позиция французского общества скорее выжидательная, особенно с учетом высокого уровня абсентеизма.

Игорь Бунин – президент Центра политических технологий

Оригинал статьи опубликован на портале Carnegie.ru

Версия для печати